Еще одно неопубликованное...

Весна две тысячи восемьдесят второго года выдалась удачной для работ в Долине царей: сильных ветров не было, небо часто заволакивали низкие облака, временами моросил дождь, наполняя воздух запахом влажных камней и песка. Два десятилетия назад эту территорию закрыли для работ и экскурсий: череда несильных землетрясений вызвала обвалы скальных пород по краям долины, круглый год заполненной туристами, археологами и смотрителями. Жертв суматохи оказалось намного больше, чем пострадавших от скатившихся вниз камней, и власти наложили запрет на любое нахождение людей на этой территории. Лишь долгие и упорные переговоры ученых с чиновниками смогли расчистить путь новым археологическим миссиям. Первой из них стала экспедиция кандидата исторических наук Дмитрия Ивановича Ларина по детальному изучению не представлявшего исторической ценности склепа.
Ученый стоял перед холмом из песка и камней, закрывающим вход в гробницу. KV 64 — так ее обозначили в каталоге еще в далеком две тысячи двадцать четвертом. Ларин задумчиво погладил седую бороду, обрамлявшую худое, покрытое морщинами лицо. Половину жизни Дмитрия Ивановича эти две подземные комнаты рядом с усыпальницей Тутанхамона не давали покоя: он пытался выбить разрешение на работы, но безуспешно, писал научно-фантастические книги в подтверждение своих смелых гипотез. Он свято верил, что именно там и есть гробница внезапно исчезнувшей царицы Анхсенамон.
— Еще одна бессмысленная усыпальница в этой долине, —задумчиво изрек историк, вспоминая фотографии пустых стен, гробов с подушками, больших горшков с натром и тряпками. — Зачем она? Зачем вторая KV 63? Устраивать прямо в долине скопление бюро ритуальных услуг для одного царя — неуважение к мертвым по меркам египтян. Зато пара комнат, забитых бальзамировочным хламом, не привлекут внимание грабителей, — закончил он размышления и громко позвал: — Али! Али!
— Да, господин, — на ломаном русском затараторил подбежавший араб. — Что изволить хотеть командовать?
— Разбивайте лагерь. Завтра начинаем работать.

Шесть недель корзина за корзиной маленькая бригада рабочих переносила песок на другое место, освобождая вход в странный склеп. Дмитрий Иванович и сам активно работал мотыгой, сгребая песок в мягкую тару. На месте холма образовалась яма приличного размера, постепенно принимавшая очертания входа с покатыми бортами. Старательные египтяне уже расчищали ступени, когда показались из-за оползавшего песка каменные створки.
Через пару дней вход был открыт. Арабы ликовали. Ларин спустился в гробницу, опустошенную археологами полвека назад. Два помещения оказались абсолютно пустыми: рьяные ученые вынесли все, даже щепки и обрывки бинтов. От наблюдательного взгляда историка не ускользнул факт точного сходства в планировке обеих комнат с гробницей Тутанхамона. За столько лет Ларин ни разу не видел ни плана склепа, ни замеров, знал только количество камер.
«Там четыре, а здесь только две, — задумался Дмитрий Иванович. — Теоретически, из дальней должна идти третья, а потом четвертая».
Рабочие расставляли в помещениях мощные лампы, протягивали от них кабели к солнечным батареям. Историк покинул гробницу и вскоре вернулся с деревянной колотушкой в руках.
— Господин хотеть что-то делать сам? — поинтересовался Али.
— Мне нужна тишина, — приказал руководитель экспедиции. — Ждите все снаружи.
Арабы подчинились, расселись на ступеньках у входа. Ларин же прижался ухом к штукатурке в том месте, где в KV 62 когда-то был заделанный проход в камеру с позолоченными ковчегами и каменным саркофагом. Осторожно ударяя колотушкой по стене, ученый прислушивался к звукам. Они становились ниже и протяжнее, указывая на пустоту.
— Али! Али!
— Что приказать?
— Разбивайте стену здесь, — мужчина очертил камнем предполагаемую границу прохода.
Египтяне принялись долбить штукатурку зубилами. Под толстым известковым покрытием оказались скрепленные глиняным раствором массивные блоки. Разрушая прослойку, рабочие вбивали крюки в камни и выволакивали их на веревках в соседнее помещение. Расчистив вход, Али выгнал рабочих из камеры.
— Господин Ларин!
— Господин Ларин!
Голоса арабов становились все громче. Пятеро выбежали из гробницы, привлекая к себе внимание начальника.
Когда пыль осела, историк в сопровождении Али спустился в усыпальницу. Пододвинув лампы к проходу, Ларин вошел в третье помещение.
— Что Вы видеть? — поинтересовался араб, заглядывая внутрь через плечо ученого.
— Это прекрасно… — еле выдавил из себя историк.
Окруженный сваленной у стен мебелью, статуями, ларцами, разобранными колесницами в центре на резном помосте стоял большой позолоченный гроб из ливанского кедра. Приличный слой пыли покрывал каждую вещь, находившуюся в помещении. Забыв о порядке проведения раскопок, Дмитрий Иванович пробрался к гробу, вытащил из-за пояса кисть и легкими прикосновениями снял пыль с крышки.
— Владыка Обеих Земель, Госпожа Обеих Земель, Супруга Бога Тутанхамона, великая царица… Анхсенпаамон, — прочитал он центральную надпись и дрожащим от волнения голосом добавил: — Царь и царица в одном лице… Кобра и коршун на короне… Боже! Али! Зови сюда всех!
Пока одни рабочие выносили утварь в соседнюю комнату, другие помогали историку вскрывать внешний гроб. Выбивая заглушки, они сняли три крышки, прислонили их к освободившейся стене. Ларин осторожно снял полотно, закрывавшее мумию. Под ним переливалась бликами от света ламп золотая маска, отделанная синей эмалью и увенчанная двумя царскими символами, точная копия той, что уже полтора века стояла в витрине каирского музея.
— Это подделать? — разочарованно пробормотал Али, переглянувшись с помощниками.
— Нет, — улыбнулся историк. — Она заказала первую для себя, только подарила своему мужу — Тутанхамону в знак своей любви. Все, что Анхсенпаатон приготовила для своих похорон, она отдала ему. Змея и коршун — ее символы власти, а не его. Потом для царицы сделали точно такую же маску. Ее ты и видишь.
— Господин, что это? — пожилой араб поднес историку бронзовую со следами позолоты статуэтку Исиды, кормящей Гора. — Это не драгоценное…
Ларин присмотрелся к выбитым иероглифам на постаменте.
— Той, — он начал читать текст, — что напитала меня знанием, подобно тому, как Исида утоляла голод Гора. Помни о внуке своей сестры Небсенатон, имя которому наследный принц Сети. Фараон Сети I? — историк пошатнулся от внезапного озарения, и был пойман стоявшими рядом арабами. — Это настоящее сокровище! Я был прав! Восемнадцатая династия продолжилась по женской линии. Рамсес I — внук Эхнатона!
Дмитрий Иванович тяжело дышал, предвкушая осязаемое доказательство своих гипотез, непринятых научным миром. Анхсенамон не умерла молодой, она пережила и Эйе, и Хоремхеба, она стала наставником царей Рамсеса и Сети. Великая женщина, о которой ничего не известно. Историк ликовал от счастья, и вдруг замер, пристально уставившись на золотую маску. «Они раздерут на тебе пелены, снимут прекрасное лицо, бросят в стеклянную витрину напоказ невеждам… Разве ты заслужила это? — прозвучало в мыслях Ларина. — Нет, они спрячут тебя в подвале, чтобы не переписывать учебники и научные труды. Они уничтожат тебя ради своих идей…» Он вздрогнул, резко накрыл тканью мумию.
— Закрывайте гробы! Возвращайте вещи на место!
— Как? — растерянно произнес Али. — Как? Находки?
— Никаких находок нет. Два пустых помещения и все! Деньги получите за работу и за молчание.
Египтянин кивнул, затараторил на своем языке, командуя соплеменниками.
Проход в третью камеру снова был заложен камнями и замазан штукатуркой. Оставшиеся комнаты засыпали песком, как и вход в гробницу. Через три недели уже ничто не напоминало о работах в районе KV 64.
«Так-то лучше. Скажу, что ошибся в ориентирах и не нашел склеп. Выгонят из ученых — стану пенсионером, — подумал кандидат исторических наук, занимая место рядом с водителем грузовика. — Зато ты, царица, будешь спать спокойно, и твоя погребальная маска навсегда останется с тобой…»