Дипломатия или что-то похожее))

Диалог шел трудно. Идель держалась на чистом упрямстве. И еще на том, что часть ее сознания неустанно твердила: «Кто-то должен быть лисой».

— То есть, — хохотнул Бальдо, восседавший на скакуне впереди войска, — ты призываешь нас сдаться?

— Воззвать к здравому смыслу. — Идель тоже сидела верхом. Облаченное во все светлое, из плотной высветленной шерсти, она в одиночку выступала со стороны города, на стенах которого сгрудились многочисленные лучники. На воротах главным из них стоял Крейг. Рей, судя по всему, хватаясь за сердце, прислонисля спиной к зубцу и предпочитал не смотреть.

— Мы видели переписку Лестера с вашим советником. — Идель указала на молодого Ворнли, который сидел на коне по левую руку генерала. Выглядел деорсиец неважно. — Вы пришли сюда не для того, чтобы воевать с нами в открытую и полными силами. Будь вы готовы к такой войне, вы бы начали ее безо всякой помощи Ворнли или другого предателя. А, значит, вы надеялись на штурм при условии, что кто-то пустит вас внутрь. Но вышло так, что штатгальтер Арнаса оказался трусом, он открыл ворота до атаки и удрал, сломав весь замысел.

— Милая леди, у меня не такое безграничное терпение, как тебе кажется. Повторю еще раз: призываешь сдаться?

Идель перевела дух:

— Призываю свалить всю вину на Лестера. Сказать Маттиасу, что из-за молодого Ворнли ваш план провалился. Предлагаю выставить себя человеком, который уберег Хаделинд от полномасштабной войны с Деорсой. Предлагаю прославить себя, как человека мудрого и сдержанного.

Бальдо оскалился, широко раскрыв рот и нагло поелозив языком по зубам.

— Хороший ход, малышка. Вот только слава генерала, который невзирая на провал нового союзничка, добыл для Хаделинда новые территории, мне нравится больше. Поэтому, если тебе больше нечего мне сказать... — Бальдо обернулся к своим: — Парни!

Идель вскинула руку. Над ухом тут же пролетела одинокая стрела и вонзилась в двух шагах перед ее лошадью. Сердце выкрутило петлю, в горле дернулось, как при икоте, от животного страха. Кобыла перебрала копытами.

Бальдо хмыкнул:

— У меня много солдат, всех не перестреляют. — Он взглядом указал на лучников на стене.

— А они и не будут стрелять в твоих людей. У них приказ убить меня, как только хотя бы один из вас шевельнется в мою сторону.

Бальдо остановил солдат жестом, откровенно при этом расхохотавшись. Разговор, на его вкус, выходил презанятным!

— И что это даст, а?

— Ты хочешь, чтобы твои люди скрутили меня живой, чтобы использовать, как заложника. Если меня убьют, то, как генерал, который ведет войско не первый день, ты можешь представить, во сколько раз ожесточеннее будет биться мой отец с тем, кто повинен в смерти его последнего ребенка и наследника.

— Твой отец будет сломлен!

— Мой отец — Багровый Кулак Деорсы, и он не на пустом месте получил это прозвище. Покойный хаделиндский генерал Дрейк, упокой Создатель его душу, мог бы многое об этом рассказать.

— Дрейк, боюсь, уже ничего не расскажет. Он умер лет десять назад.

— И мы оба знаем, как, правда?

Бальдо опустил углы губ вниз, отчего его рот стал похож на ослабленный лук. Он указал на Идель плеткой, которой подбивал в дороге коня, все еще скалясь. Потом оглянулся на Лестера. Краснющие глаза последнего лезли на лоб, скособоченные челюсти подрагивали. Ух, какой злобный! — посмеялся в душе генерал. Как хомяк, что пищит на рухнувшее поперек дороги дерево.

— А ты глянь, Лестер! Она хоть и ба... женщина! — Исправился Бальдо, еще раз ткнув в сторону Идель скрученной плетью, — а яйца у нее покрепче твоих!

— ДА Я ЕЕ РАЗДАВЛЮ! — С надутыми щеками вытолкнул Ворнли сквозь стиснутые зубы и даже тронул коня. Бальдо успел жестко перехватить поводья и дернуть так, что конь от боли в продранных с одной стороны губах, визгливо заржал. — ДА ПОЧЕМУ?! ТЫ!!! ТЫ!!! — он снова уставился на Идель. — КЕМ ТЫ СЕБЯ ВОЗОМНИЛА?! ТЫ — ПРОСТО СРАМНАЯ ДЫРА, СПОСОБННАЯ ПЛОДИТЬ УБЛЮДКОВ С НАПЕРСТКОМ ИМПЕРАТОРСКОЙ КРОВИ!

— Верно. — Идель, не взирая на ситуацию, обворожительно улыбнулась. — Но в тебе, Лестер, нет и этого наперстка. Как нет и ума или сообразительности. Именно поэтому я разговариваю не с тобой. — Она перевела взгляд на Бальдо, и тот присвистнул так, как бывает, когда знатная красотка, за которой мужчина ухлестывал несколько недель кряду, в присутствии его друзей обещает ему жаркую ночь. Ближайшие солдаты даже заулюлюкали, подбадривая Бальдо.

Генерал тряхнул головой, отчего солнце равно ярко сверкнуло в его лысине и в здоровенных продольных кольцах, которыми он проколол подбородок.

— Ну, давай! — Он треснул себя по бедру. — Я хочу послушать, что ты скажешь, зная, что я не отступлю.

Идель сознательным усилием расслабила горло — и низ живота, чтоб кобыла под ней тоже не начала паниковать от тревожности всадницы.

— Я попрошу у тебя один день, генерал, — с достоинством обратилась ее светлость.

— О... О-о! — Протянул Бальдо с двумя разными интонациями. — И какой в этом смысл? Особенно для меня!

Идель облизала губы и слегка приосанилась в седле.

— Предположим, ты захватишь город сегодня. Твои люди его разграбят, часть сожгут, женщин изнасилуют, кого-то уведут в рабство...

— Если ты этого боишься, то мои люди уже поняли, что на тебя претендую я сам. Так что не волнуйся, ты достанешься только мне!

Идель выдавила из себя улыбку, но поджатые губы все-таки выдали ее отношение к теме.

— Как бы мне ни было лестно твое внимание, дослушай. — Получив от Бальдо одобряющий жест, Идель продолжила. — Предположим, через Арнас ты получишь доступ ко всему графству Ворнли. Метод, которым ты возьмешь его, будет особо кровавым, поэтому графство наполнится партизанами, мародерами, бандитами. Все это нужно будет приводить в порядок. Как ты понимаешь, в этой ситуации король Маттиас не назначит управлять графством такого сопливого кретина, как Лестер. — Бальдо на этих словах хмыкнул, но оскорбленному Лестеру влезть не дал. — Соответственно, Маттиас выберет тебя. Он скажет, что ты захватил для него эти земли, ты знаешь местность, и вообще — это теперь твоя ответственность. И вот будешь ты, прославленный генерал, кататься от города до города, от деревни до деревни, разгоняя мятежи крестьян с вилами и факелами. Как думаешь, это сильно поможет твоей воинской карьере? Сильно преумножит твою генеральскую доблесть?

— Пф! Я разошлю людей! Делать мне нечего, ездить самому!

— И твои люди будут бесчинствовать так, что все разбегутся. То же будет, если ты устроишь особо суровые показательные наказания за восстания. Ну скажем, вырежешь одну деревню, и скоро в других почти никого не останется. Поправь меня, но земли вроде графства Ворнли захватывают не для того, чтобы затем потратить двухлетний запас налогов в казне на их восстановление. И не для того, чтобы в принудительном порядке расселять в эти земли коренных жителей Хаделинда только потому, что ты или твои люди обескровите ее до белых костей. Какой смысл в новых землях, если в них ничего и никого нет, а завоевывались они ради торговых маршрутов между севером, югом и востоком, которых на деле все сторонятся?

Бальдо в седле качнулся. Его конь, мускулистый гнедой, подернул ушами, когда мужчина наклонился к шее животного, чтобы как бы сблизиться с Идель.

— И как в предотвращении такого сценария поможет один день?

Идель сделала, что могла, но ее лицо — она чувствовала — передало Бальдо больше ее внутренних терзаний, чем ему стоило видеть.

— Обложи город кольцом на расстоянии в тысячу шагов, поставь своих людей коридором вдоль северных ворот на таком же расстоянии, чтобы они могли наблюдать, но не вредить. И дай один сегодняшний день, чтобы мирные жители ушли. За этими стенами останутся только защитники.

— То есть город ты не сдашь? — Засомневался Бальдо.

— Нет. Я не штатгальтер Арнаса, чтобы сдавать его. Но я, безусловно, останусь с теми, кто выберет защищать город до смерти.

— И какой тебе в этом толк? Никак не пойму.

— Никакого, если подумать. Но то, что я женщина, не значит, что у меня нет самоуважения, генерал. Я не пыталась сбежать из осажденного замка даже когда мне было десять. Я не буду бежать и сейчас. К тому же, как я понимаю, то, что я останусь, можно будет считать гарантией нашей договоренности. Я остаюсь в Арнасе, ты отпускаешь остальных.

— Что же мешает мне в качестве гарантии захватить в заложники тебя прямо сейчас?

Идель вытянула шею и спину, заняв подчеркнуто аристократичную позу.

— Крейг все еще может выстрелить, — ответила она. — Он, кстати, отлично стреляет. Но именно для того, чтобы ты был уверен, что я не сбегу — ведь вы завалили тайный лаз, и выходов у меня теперь не много, — вы можете лично проверять всех, кто будет покидать город. Назначь пару людей к воротам, если хочешь. Но только пару. Горожане не должны пострадать.

— Если ты так печешься о них, — сдерживая рык, опять вклинился Лестер, — какого черта они вообще все еще в городе, а?! Не слушайте ее, генерал! Она лжет! В городе не осталось никого из жителей! Там только солдаты, и как только вы подойдете к воротам, они устроят вылазку, чтобы порубить вас!

Идель не выдержала первой:

— Яйца Создателя, Лестер! — Одернула Идель молодого графа. — Если ничего не смыслишь в военном деле, так хотя бы закрой рот и не позорься! Каким надо быть идиотом, чтобы, сидя в кольце врагов, понадеяться пробить его через вылазку в одни-единственные ворота?! Между стенами и армией, если генерал согласится, будет тысяча шагов! За спинами тех, кто выберется, закроют ворота те, кто, поддавшись панике, останется в городе, и войско генерала просто раздавит кавалькаду о стену, как вареную горошину! Даже я это понимаю!

Идель взглянула на Бальдо по-новому. Одновременно удрученно и с досадой, как на товарища по несчастью, чем как на врага.

— И вы выбрали в союзники его?

Генерал оценил: развел руками, скусив такую же полную разочарования физиономию:

— С меня не спрашивай. Я сам оказался в положении: бери, что послали. Вообще, я всегда в таком положении, когда на учения присылают новобранцев. Но мы сейчас не обо мне. Ты закончила?

Идель воззрилась на Ворнли, опять облизала губы:

— Могу только добавить, что если тебе, Лестер, незнакомо слово «дом», то это не у всех так. Обычно люди не любят сниматься с места. Бросать все нажитое, зная, что даже если им еще удастся вернуться в насиженные места, все придется строить заново. У многих из них на руках старики и старухи, которые могут не пережить побег или даже отказаться от него. У многих — еще грудные дети, матери которых понимали, что, если они побегут, скорее всего, их младенцы умрут в дороге. Поэтому они тянули до последнего, верили, что город не падет, что бегства можно будет избежать. Люди всегда верят и всегда надеяются. Впрочем, — Идель отвела глаза, но Бальдо успел заметить в них недобрую бесинку, — такому как ты вряд ли известна любовь к семье и дому. Что он вам пообещал, генерал, в обмен на свою жизнь? Свою сестру?

Вместо прямого ответа Бальдо опять скосил взгляд на Лестера.

— Ей-богу, мальчик! Да она отлично тебя знает!

— Моя жизнь не была под угрозой, Шлюха из Греймхау!

Идель даже не обиделась, только осклабилась почти так же, как Бальдо парой минут ранее.

— Твоя жизнь, Лестер, — это подарок.

— Если только Создателя! Ты тут не причем!

— Это подарок генерала. — Она встретилась взглядом со смоляными глазами Бальдо. Он больше не останавливал ее. Даже, казалось, наоборот — его заводило слушать, как Идель хлещет словами никчемного деорсийца. — Командир средней руки самолично возглавил нападение на город без одобрения выше стоящего командования. Ну, потому что иначе вы бы в ту ночь явились все, как сейчас. Итак, командир средней руки выступил в атаку без разрешения, потерпел поражение, потерял почти половину своей части и вернулся побитый, как собака. — Идель презрительно хмыкнула. — В армии, Лестер, казнят за меньшее. Куда за меньшее. И это, кстати, та причина, по которой я предположила, что с тобой имеет смысл говорить, генерал. То, что жив даже такой, как он, — причина, по которой я решила, что ты не из тех, кто убивает просто потехи ради. Дай мирным жителям уйти, и завтра мы все встретимся здесь.

Бальдо едва хотел ответить, когда Лестер сорвался.

— ТЫ, ГНУСНАЯ СУКА!!! ИЗ-ЗА ТЕБЯ МОЙ ОТЕЦ... — Он рванулся вперед (Бальдо давно отпустил), вырывая из ножен меч. К счастью, один из первых людей генерала отреагировал вовремя и сам выбросил вперед клинок, перекрывая Ворнли дорогу.

— Твой отец, — равно жестко отозвалась Идель, — погиб из-за собственной глупости! Он попытался взять то, на что не имел прав! И тогда мой отец, — подчеркнула Идель, отбивая слова по отдельности, — размозжил его череп голыми руками! Знаешь, какие багровые кулаки у него были, когда он размазал по полу мозги Финнеаса Ворнли? И какое багровое и опухшее от слез лицо было у твоей сестры, когда я заставила ее их соскабливать? — На ее лице, наконец, тоже просветилась ярость. Идель покраснела, на лбу выступила налитая кровью жилка. — А потом Теоданис взял то, что от Финнеаса осталось, вздернул на пике над входом в твой фамильный замок, и птицы доели остальное. И все потому, что ты бросил свой дом, вместо того, чтобы держаться за него!