Медуэй 51°23'46.6"N 0°30'08.8"E

Греть ладонями жестяную банку, когда слева, всего в шестидесяти футах, уютно гудит питейное заведение – настоящее кощунство. И кто-нибудь из прежних знакомых непременно пожурил бы меня. Но старик, свернувший к реке с Канал роуд, в их число не входил. Хотя все равно не преминул высказаться насчет моего нынешнего занятия. Снисходительно, почти покровительственно:

- Любуетесь.

Есть у пожилых людей такое свойство, приходит с годами к каждому, без исключения: уверенность насчет всего и вся вокруг. Они могут не помнить, что ели на завтрак, и не верить, что доживут до ужина, зато любого, даже малознакомого человека или вовсе чужака видят насквозь. По своему собственному убеждению, конечно. Однако надо признать: подслеповатые глаза зачастую оказываются очень даже зоркими. Особенно когда сам рассчитываешь на обратное.

И хотя тон старика не подразумевал вопроса, я кивнул:

- Она того заслуживает.

Вороной силуэт субмарины на вечном приколе. Нелепый и неуместный в окружении пустырей и промзон. Память прошлого. Такая же ветхая и недолговечная, как человек, присевший рядом со мной на тесаный камень.

Останки то ли ограды, то ли фундамента, медленно, но неумолимо разъезжающиеся в стороны друг от друга. Лет через двадцать, если это место сохранится нетронутым, опознать в валунах творение рук человеческих станет еще труднее. Правда, совсем врасти в землю они не должны, и если по долгу службы мне снова понадобится посетить окрестности Струда, один из перспективных маршрутов уже проложен.

Что же до собеседника… Он найдется. Постоянно находится. Вот с чем не угадать, так это с погодой.

У воды всегда свежо, а посреди весны – почти зябко. Солнце, клонящееся к закату, еще греет спину, и все же стоит поднять воротник, закрывая шею от сырого ветерка. А то надует и заклинит.

Старик проследил взглядом за моей рукой, без слов выставил «неудовлетворительно» трехдневной щетине, оценивающе сощурился, присматриваясь к бушлату. 

- Моряк?

- Несостоявшийся.

Хмыкнул. Уставился в пространство, на Рочестер. Куда-то между собором и замком.

- Оно и видно. Моряки в такое время уже стойки отирают. Или еще что. А вы тут задницу морозите. Ждете кого?

- Жду.

Главное в последних разговорах – не врать. Как бы ни хотелось успокоить или обнадежить. Проще вообще не доводить дело до личной встречи накануне отправления, но тут не смог удержаться. Захотелось познакомиться с человеком, ради которого…

- Придет. Еще ж рано, смены только-только заканчиваются.

Что сказать? Он получился.

Не знаю, бедокурил на своем веку или жил по чести и совести, но сейчас рядом со мной сидел на камнях кто-то вполне умиротворенный, в чем-то даже величавый. Добротный во всем, от фигуры до одежды. Разве что, любознательный чуть больше, чем следовало бы.

- Мы с вами раньше нигде не встречались?

- Все когда-нибудь и где-нибудь встречаются. Хотя бы раз в жизни.

- Мне знакомо ваше лицо.

Вот так вот, безыскусно, безапелляционно. И странно.

На моей памяти земных встреч у нас не было. По крайней мере, таких, какие он смог бы запомнить. Но прозрачный стариковский взгляд явно взял след. Знать бы еще, на какую нору его выведет.

- Уверен, что видел. Не один раз уж точно, если запомнилось.

Теперь и мне стало интересно.

В принципе, все возможно. Учитывая, как меня мотает по миру, мы вполне могли пересечься путями. Только разве хватило бы мимолетных столкновений на такую долгую память? Я с ним встреч не искал и не устраивал, эта – первая и единственная.

- Сейчас-сейчас, подождите…

Он что-то настойчиво поискал в моем лице, потом задумчиво подвигал желваками и вдруг хлопнул себя по лбу:

- Ну, вот же!

Торопливо полез шарить по карманам твидовой куртки, выудил потрепанный бумажник и вытащил из него какую-то картинку.

- Скажете, не похожи?

Эм… Хм…

Конечно, похож. Тем более, меня и снимали. Не уверен, что намеренно: скорее военкор щелкал все, что попадалось под прицел камеры, но без моего ведома, определенно. А мне в тот момент было слегка не до той массовки, что болтался вокруг и около. Надо было срочно сдать одного солдата на руки медикам и заняться восстановлением собственного водно-солевого баланса. Еще жрать хотелось. Зверски. Как сейчас помню: грезил о лососе, большом и жирном. Из холодных северных вод.

- Как по мне, так одно лицо! – торжествующе подытожил старик.

Белые буквы по краю карточки. «Дейр эль Хима, 1942».

Смурной был год. Очень много работы. Завалы просто. Но в этом конкретном месте удалось хоть частично совместить долги и обязанности.

- А кто это вообще на фото?

- Мой отец. И человек, которому он, да и я, получается, обязаны своей жизнью.

- Что ж, тогда это честь – оказаться на него похожим.

- Я мог бы поклясться… - стариковский взгляд впился сначала в карточку, потом в меня. – И улыбаетесь вы точно так же. Вот прямо  сейчас! Как будто чем-то довольны.

Тем, что работа сделана, и сделана на совесть. Все, что было обещано – исполнено. Осталось лишь немного подождать, чтобы убедиться… Или обрадоваться. Если повезет.

- Полного имени отец так и не узнал, не в ходу у парней из разведвзвода были близкие знакомства. «Гарри», и достаточно. Еще «водознатцем» его называли, за глаза. Потому что все оазисы и колодцы словно нюхом чуял. Вроде отцу потом, уже в госпитале, рассказывали, что этот самый Гарри пропал где-то у Каттарской ямы. Но как вижу, обошлось. Выкарабкался. Потомство уж точно оставил!

Разум склонен принимать простые решения. Рано или поздно такое объяснение просто обязано было возникнуть в воображении старика. Естественное, логичное и ничем не бередящее реальность.

- Ваш отец тоже постарался.

- И то верно, - он горделиво улыбнулся, принимая комплимент.

- А вы сами как? Все сделали, что нужно?

- Да кто ж это про себя знает наверняка? На детей мне жаловаться грех, это факт. А срослось как надо или нет… На том свете счеты без нас сведут.

Было бы кому, дружище, было бы кому. Да и глупое это занятие, как ни крути. Нечего взвешивать и измерять, если уж на то пошло. Все, что из материи произрастает, в материальном же мире и остается, за порог не уходит. Воспаряет только душа, вечная и нетленная.

- Но вы правы… Теперь как понимание пришло: все готово. Словно фото было последним неотвеченным вопросом. Словно всю жизнь хотелось узнать, а что с тем-то парнем дальше было. И вот, считай, знаю. Даже как-то легче на душе стало.

А совсем скоро станет не просто легко. Невесомо.

- Меня ведь сюда как потянуло, что ли. Никогда в эту сторону не сворачивал, а поди ж ты… Сподобился, и нате. Кабы раньше-то знать!

- Раньше меня здесь не было.

- Да я не о том! – махнул рукой. – Кабы раньше знать, что когда время придет, все ответы получишь, так и жить было бы проще.

- А не скучнее?

- Разве ж это скука? Все своим чередом, все путем, все…

Последним словом он захлебнулся. Мелко вздрогнул и повалился назад, за каменную насыпь, на ковер весенней травы.

Это хорошо. Это правильно. Место, что надо, и на виду, и на отшибе. И вода совсем рядом. Все, как я люблю. Одно лишь неудобство: придется подождать, пока начнутся и закончатся тараканьи бега, которые неизбежно стартуют всякий раз после громкого:

- Человеку плохо!