Отзыв на статью "Земля и воля"

Отзыв на статью "Земля и воля"

https://author.today/work/260572

Философская статья Андрея Столярова "Земля и воля" завершает тему, поднятую в статье "Битва в пути". Автор в ней продолжает исследование архетипов русского национального характера, подкрепляя свою позицию отсылками к трудам иностранных путешественников. Если в предыдущей статье исследовался героический архетип и связанный с ним бытийный максимализм, то здесь речь идет о государственном патриотизме и национальном универсализме.

В начале статьи автор обращается к труду австрийского посла Сигизмунда фон Герберштейна "Записки о московитских делах". Иностранец этот побывал в Москве во время правления великого князя Василия III, далеко н самого жестокого из московских правителей, и при этом обнаруживает там совершеннейшую тиранию, не скованную никакими законами, и при этом подданные заявляют, что воля государя есть воля Божья.

Не могу не отметить, что последнее в точности повторяет нравы Византийской империи, где традиции обожествления императора, формально отвергнутые с принятием христианства, на деле лишь трансформировались в представления о Помазаннике Божьем, за которым остается решающее слово и в светских, и в духовных делах, а все подданные - по сути, его рабы, над жизнью и имуществом которых он имеет неограниченную власть. Это парадоксально уживалось с сохраняющимся развитым римским правом, распространяющимся на простых смертных. Но божественная воля априори ставилась выше людских законов, и императорам не сходила с рук только открытая ересь, лишавшая их в глазах подданных ореола Божьего Помазанника.

Дальше автор обращается к сочинениям англичанина Джайлса Флетчера, побывавшего в Русском царстве во времена правления Федора Иоанновича (скорее уж царствования, поскольку реально правил тогда брат его супруги Борис Годунов), и французского маркиза Астольфа де Кюстина, странствовавшего по России в годы царствования Николая I. Оба этих путешественника также разглядели в России тираническое правление, а де Кюстин также и то, что "весь русский народ, от мала до велика, опьянен своим рабством до потери сознания".

Не сказать, чтобы в самой России это никак не осознавали, достаточно вспомнить известную поговорку: "В России нет закона. Есть столб, а на столбе корона". А опьянение рабством, что бы там ни говорили, это уже точно социальный мазохизм по Фромму. И тут уж никак не обойти тот факт, что в России почему-то обожали только жестоких правителей, а либеральных считали слабыми, чуть ли не презирали и валили все беды именно на них.

Откуда же столь странная аберрация массового сознания? Автор выводит это из многовекового противостояния Руси со Степью, оборачивающегося постоянными опустошительными набегами, не позволяющими скопить ресурсы для создания латной конницы - основной боевой силы тех времен. Россия нашла выход - тираническую власть по монгольским лекалам, позволяющую сконцентрировать для отпора врагу все доступные ресурсы и задействовать в качестве бойцов все взрослое мужское население. В России в отношениях с властью даже дворянин не имел почти никаких прав, а лишь одни обязанности. В результате войны стали не делом королей, как в Западной Европе, а общенародным делом, а служение государству стало считаться смыслом жизни. Сперва это государство ассоциировалось с фигурой монарха, но после реформ Петра I стало некой самостоятельной сущностью, источником законов и жизненных благ, которому служат и сами государи. Таким образом, государственный патриотизм как осознание общей национальной судьбы возник в России раньше, чем в Европе, а идеологема служения превратилась в архетип национального характера.

Вот только вхождение в формирующуюся русскую нацию определялось не этническим происхождением. Эта общность охотно поглощала и ассимилировала иноплеменные элементы: пришлых варягов, финно-угорские и тюркские племена, многочисленных выходцев из Европы. В состав русской знати входили и татары, исповедующие христианство, которым не осталось места в Орде после ее тотальной исламизации при Узбеке, и литовские и грузинские князья, и польская шляхта, и бывшее немецкое рыцарство из Прибалтики, а со временем и исламские мурзы и беки. Если во времена Московского царства национальная идентичность связывалась с православной религией, как некогда в Византии, то с расширением империи нация окончательно стала гражданской, связанной лишь общим языком и службой единому государству. За пределами ее оставались разве что евреи, насильственно загнанные за черту оседлости. Попытка Александра III проводить откровенно националистическую политику в многонациональной стране подточила эту идентичность и способствовало последующему распаду страны. И как русская нация легко интегрировала инородцев, так и русская культура охотно воспринимала ценности иных национальных культур, развивала их в дальнейшем как свои и даже доводила до совершенства. Все это в совокупности автор именует архетипом национального универсализма.

Революция помимо всего прочего стала попыткой разрушить все национальные перегородки и сформировать гражданскую нацию на новой идеологической основе - на сей раз прокламируемого интернационализма и государственного атеизма. Получилось не до конца, так что в годы Великой Отечественной войны пришлось обращаться к отринутым национальным архетипам, но некую общность под названием советский народ все же сформировать удалось. Россия при этом в составе Советского Союза превратилась в "империю наоборот", то есть за счет коренных русских областей развивались и благоустраивались национальные окраины. Но, не взирая на все это, с крахом коммунистических идей быстро распалась и советская общность.

Тем не менее, стоит признать, что именно в России коммунистические идеи легли на благодатную почву. Причиной тому, по мнению автора статьи, стали патернализм и общинный коллективизм.

В патерналистских государствах власть отвечает за все и может распоряжаться всей существующей собственностью. В России это вылилось в представления, что любое богатство нажито неправедно, не собственными умениями, а протекцией со стороны властей. Отсюда стремление установить праведную власть, справедливо распределяющую блага.

Русским оказался чужд гражданский и этнический коллективизм, но вполне пришелся ко двору коллективизм государственный, когда именно власть мобилизует народ на решение общих задач, и коллективизм общинный. Общину с ее круговой порукой, по мнению автора статьи, на Руси внедрили монголы, поскольку это позволяло увеличить выход дани и контролировать податное население его же собственными силами. После свержения власти Орды столь удобный инструмент контроля предпочли сохранить и московские князья. В общине все дела решаются миром, все отвечают за всех, пахотная земля регулярно перераспределятся между семьями в соответствии с количеством работников и едоков - идеальная среда для установления коллективной собственности, при этом никак не мешающая закрепощению всех членов данной общины, то есть общинный коллективизм спокойно уживается с рабством. Поскольку все решения принимаются коллективно, никто в общине не несет за них персональной ответственности и не ощущает своей вины. Люди, привыкшие к постоянному контролю и протекторату со стороны общины, не готовы к самостоятельной жизни и боятся риска.

Вот только принципы общинного существования, будучи распространены на все государство, приводят к тому, что общенародная собственность воспринимается уже по сути ничьей, от которой каждый может отхватить свой персональный кусок. Отсюда феномен "несунов" при социализме, практически не осуждаемых согражданами. "Ты здесь хозяин, а не гость - тащи отсюда каждый гвоздь!"

В заключительной части статьи автор рассуждает, чего требует русский архетипический канон, состоящий из трех разобранных выше архетипов. А требует он Большого онтологического проекта, без которого нация медленно деградирует. Сейчас этот проект формируется в виде имперской экспансии, а следовало бы создать привлекательный для всех образ будущего.

Как видим, в серии своих статей автор старается разобраться, как мы всей страной дошли до жизни такой и как нам из всего этого выбираться. На последний вопрос ответа пока нет. Тем не менее, всем, кто размышляет на эти темы, было бы очень полезно ознакомиться и с данной статьей, и с теми двумя, что ей предшествовали.