Танцуют все! И мои герои тоже.

Фойе превратилось в древний индийский храм с каменными стенами. Толстые колонны терялись где-то во тьме наверху. В бронзовых курильницах горел огонь, пахло благовониями. Разглядывать рельефы и роспись на стенах Андрей не стал, потому что в центре зала стояла Ануджа в чёрном сари, вышитом золотыми узорами. Под сари виднелась короткая алая кофточка, тоже расшитая золотом. Немыслимо тонкую талию девушки охватывал широкий золочёный пояс. В пряжке пояса пламенели красные камни. Золотые браслеты с алыми камнями блестели на руках и ногах, такое же ожерелье облегало шею, в ушах сверкали серьги с алмазами и рубинами. Голову нагини венчала диадема из двух переплетённых золотых змей с рубиновыми глазами.

Ануджа поклонилась Андрею, сложив ладони лодочкой, подошла к нему и игриво ущипнула за ухо:

— Приди в себя, Андра, и садись.

На полу появился ковер с пёстрыми подушками, и Андрей уселся на них. Нагини поставила на ковёр резную тёмную шкатулку, открыла её. В ней на лазурном шёлке лежало несколько цветных полупрозрачных кристаллов размером с яйцо. Ануджа перевернула один розовый кристалл — зазвучала музыка. Под чёткий ритм барабанов и нежные голоса неизвестных струнных инструментов нагини начала двигаться.

Стремительно менялись позы индийского танца, руки девушки то плавно взмывали вверх, то опускались, как крылья. По-змеиному гибким движениям танцовщицы вторил тонкий перезвон браслетов. Иногда Ануджа бросала на Андрея лукавый взгляд и озорно улыбалась. Её извивающееся тело и экзотическая музыка гипнотизировали. Он невольно стал раскачиваться в такт музыке, не сводя глаз с грациозной танцовщицы, словно это он был змеёй, а она факиром.

Нагини порхнула к шкатулке, крутанула розовый кристалл, и музыка стихла. Тонкие девичьи пальцы перевернули другой кристалл густо-лилового цвета. На этот раз музыка звучала медленная, тягучая, а движения танца завораживали своей плавностью и отточенностью. Женственность Ануджи притягивала к себе, яркая и обжигающая, как пламя. От неё невозможно было отвести глаз.

Прекрасная танцовщица замерла. Медленно она приблизилась к Андрею и плавно опустилась на колени, склонив голову. Казалось, что её тело струится как вода. Подавшись вперёд, Андрей нежно приподнял её лицо обеими руками и поцеловал полураскрытые розовые губы. Всего несколько мгновений девушка была покорной, затем она прижалась к нему, и её язык скользнул в его рот.

Самозабвенно целуясь, они освободились от одежды. Её упругое тело цвета бронзы было совершенным, а глаза сияли. Казалось, что в их глубине можно утонуть. И он тонул, целовал, обладал податливым девичьим телом. Ануджа не выказывала смущения, сама тянулась к нему. Он с трудом заставлял себя быть осторожным, но от нетерпения излился слишком быстро и вспыхнул от смущения. Нагини не огорчилась, покрыла его лицо поцелуями, ласкала плечи, перебирала волосы.

Она нашёптывала ему на ухо слова любви и всякие глупости о том, что его волосы подобны соболиному меху, глаза, как вечернее небо, а руки такие сильные и нежные одновременно. Горячие губы девушки осыпали поцелуями тело Андрея, так непринуждённо и ласково, что он вскоре воспрял вновь. В пляшущем свете курильниц они ласкали друг друга на ковре ещё долго и уснули рядом, держа друг друга в объятиях.

Следующим вечером Ануджа позволила Андрею самому выбрать кристалл с записанной на нём музыкой, и танцевала для него полностью обнажённой в лунном свете. Танец долго не продлился, потому что Андрей набросился на неё с пылом молодого льва, как потом, смеясь, сказала нагини. Вспоминая эти минуты, Андрей думал о том, что Ануджа так прекрасна, что смотреть на неё порой мучительно: такой волнующей, таинственной была её тёмная красота.