Аленький цветочек

Захотелось мне что-то сказку написать. Несложно это, как казахский акын - пой себе  о том, что видишь. Только имена и названия поменяй, во избежание.  

Жил-был себе воевода и была у него всего одна дочка, но самая любимая, Настенька. И мотало их по всяким укрепленным городищам. А как пришла година тяжелая, Настенька в самый возраст вошла, а тут степь, ковыль, блиставицы и молоньи над горизонтом гуляют, а вся учеба и общение для Настеньки в блюдечке с каемочкой, и волки вдалеке воют. Сидит Настенька одна-одинешенька, горюет. Что делать батюшке?! 

- Что ж тебе, доча любимая, хочется? Может, платье скарлатное али бусики самоцветные? Или блюдечко новое с яблочком надкусанным?

- Да на кой ляд мне, батюшка, те платья и бусики?! Перед волками хвастаться? Вот штаны с множеством карманов цвета болотной жижи хороши оказались, правда ушивать у мастериц городских пришлось. И термобелье тоже удачно это вы, батюшка. А блюдечко старое еще вполне, все равно в него весь мир не влазит.

- Ну чем тебя порадовать, Настюшка? Может, это - цветочек аленький? Слышал я, девицы такое любят, бесполезное.

- Я девица полезная. Общения мне хочется, а то одни волки, вы и гридни, и городище маленькое.

- Так подружку свою зазови. Ту что Софьей звать.

- Звала. Матушка ее не пускает, говорит: волки, ковыль, блиставицы.

- Да что те волки и блиставицы, там только за горизонтом! Не плачь, доча! Да позвоню я, позвоню по блюдечку, уговорю матушку ее, не таких уговаривал!

Матушка Софьина растаяла от одного голоса воеводы.

— Правда, не страшно? И волки выть не посмеют? И блиставицы далеко? Как же она доберется?

- Не страшно и далеко, и вообще почти ничего не слышно. На повозке самоходной до большого городища доберется. А там я свою повозку отправлю. Гридень мой по особым поручениям встретит по первому разряду, доставят, накормят, развлекут. Я под свою ответственность!

— Ну если только под ваше слово, пан воевода.

Не раз и два подруженька Софья к Настеньке ездит. Оно матушке, конечно, волнительно, потому что ковыль, блиставицы. Но девицам хорошо, развлекаются. Стрельба с арбалета, мастер-класс живописи в городище нашли. Курсы тактической медицины опять же, дело полезное в темные времена. На матушку даже по возвращению в разных местах турникет наложили, чтобы похвастаться. Краевиды такие, заглядение, даром что иногда блиставицы.

Просчитался воевода. Девки в возрасте опасны. У Софьи уже и миленок есть. Вот нельзя двух девиц вместе сводить, они всякие многоходовочки могут замутить, а потом с невинной улыбкой:

— А что, батюшка, вы про цветочек цветочек аленький там говорили? Цветочки и звездочки с неба это все могут. А вот миленочка бы Софье, а мне друга верного, хоть на пару часиков? Слабо? 

— Клен кудрявый! — сказал  воевода, — вы это, девки, совсем? Как я вам его сюда доставлю?!

— А! — разочарованно сказала Настенька, — значит, не видать нам цветочка аленького... А говорил, что хочешь. А ты ногой топни: "Сивка-бурка, встань передо мной как лист перед травой!" Или не волшебник ты?!

И опять Настьюшка смурой стала.

Походил воевода, побурчал слова  волшебные, чтобы стресс снять.

— Ладно, — решил воевода, — есть тут в амбаре приблуды, которые все равно надо передать. Так и напишу в запросе: "Сивка-пикап и двое-из-ларца, встать передо мной!"

— Вишь, я ж тебе говорила, батюшка все может, — шепнула Настенька на ухо моей Соньке, — завтра же будет твой миленький здесь. Будет нам "аленький цветочек".

Но "гладко было на бумаге, да забыли про овраги. А по ним - ходить".

— Жеваный крот! - бушевал воевода так, что по ковылю гуляли волны. — Доверенность! Я ж сказал, доверенность на получение! Ядрена клюква!

Волки прижали уши, блиставицы за горизонт попрятались, слушая воеводу.

Глупые "аленькие цветочки" развернули Сивку и двинули обратно в славный город над Рекой.

Доверенность можно получить только в среду. Девицы томятся у окна: мастер-классы, арбалеты-турникеты не радуют.

Матушка Сонькина пьет зелье успокаивающее и любуется на закат.

Воевода филологически упражняется на первом этаже, ибо не для девичьих ушей, то что воевода думает про "аленьких цветочков". А дочка одна, любимая, нельзя растраивать.

Прибыли в два часа ночи "цветочки". Настенька все равно мрачна: убывать "цветочкам" поутру рано, получив приблуды.

Эх, одна ж дочка! Волки воют, блиставицы грохочут:

— На больничном завамбаром! — решил воевода. — Только завтра выйдет!

Маленькое такое городище, а за ним степь, ковыль, блиставицы... Только кого это интересует, если завамбаром еще целый день на больничном.

***

Я смотрю на закат. Не в моих силах написать такую сказку, чтобы всем добро. Но в моих силах верить в него. Она должна приехать сегодня. Больше десяти часов в дороге. Как она там, плоть от плоти моей? Как оно прощаться, не зная, увидятся ли?

Я смотрю на алое небо. Все, что я могу сделать - выйти и сказать ввысь, в алость и тьму: "Отдай ей, падла проклятая, его. Отдай насовсем! Не на день! Я не знаю, как сложится у них дальше. Но ты отдай!"