Как говорится, "листая старую тетрадь"

Разбирал свои старые бумаги в кладовке. И ох! — кроме прочего, нашёл полдюжины толстых тетрадей в клеенчатых обложках, мои записи лекций по "марксистско-ленинской философии" и "научному коммунизму", а также конспекты МЭЛ. Студентом я был усердным, хотя не "ботаником" как таковым. Но дурных мыслей о том, чтобы писать беллетристику, не имел, лекции не пропускал и все их записывал. У меня была целая система сокращений для часто повторяющихся лекционных слов: МЭЛ — классики марксизма-ленинизма, П— пролетариат, К— крестьянство, Б — буржуазия, ДП — диктатура пролетариата, кб — классовая борьба, ЧС — частная собственность и т.п. Ещё были у меня "иероглифы" для слов "движение", "развитие", "деятельность", "практика", "отношения" etc. 

Посмотрел свои конспекты "Тезисов о Фейербахе", "Государства и революции"... Сейчас конспект как форма учебной работы в вузе, по сути дела, умер. То, что реферат умер — не жалко, его эффективность и до интернет-эпохи стремилась к нулю, но конспект — это другое, на самом деле развивающее.

Вспомнил, в связи с находкой из кладовки, слова одной преподавательницы-однокурсницы, услышанные от неё в 90-е годы. Она сказала, что происходящее в конце 1980-х и после распада СССР особенно гадостно ещё и потому, что все без исключения, как теперь выражаются, "акторы" той эпохи — люди с советским высшим образованием, т.е., с марксистским. О советском марксизме, конечно, много можно чего сказать (догматика, бла бла бла), но в его парадигму было встроено понятие справедливости, защиты человека, отрицание социал-дарвинизма. И вот люди, успешно сдавшие марксизм в вузах, сознательно стали строить общество по современнику и соседу Карла Маркса — Герберту Спенсеру, именно социал-дарвинисту. Кстати, сеть одёжных магазинов "Маркс и Спенсер", закрывшаяся у нас после санкций, к Карлу и Герберту отношения не имеет никакого совсем: просто однофамильцы. 

А Бурбулис в советское время научный коммунизм преподавал, а Гайдар — специалист по марксистской политэкономии. Да и вообще среди идеологов-перестройщиков людей с кафедр "марксистско-ленинской философии и научного коммунизма" много было, особенно в регионах.

В современной России марксизм не умер, хотя, понятно, он не на подъеме.

Книга Александра Бузгалина - самого, кажется, известного из современных марксистских мыслителей России. 

На Западе с марксизмом не лучше, чем в России. Хотя это несколько странно. В 1970-80 годы было не странно: тот капитализм на капитализм марксовой эпохи был сильно не похож, "средний класс" цвёл и пахнул. Плюс перед очами имелся СССР-овский "развитой социализм" с дефицитом товаров, да и ряда продуктов питания. 

" Угадай: длинное, зелёное, селёдкой пахнет — что такое? Поезд Москва-Горький".

Но сейчас-то все марксистские тезисы вовсю подтверждаются: и кризисы, и роль финансового капитала, и "middle class" загибается, и "прекариат" прогрессирует, и полусоциалистический Китай вперед рванул... 

Но нет, марксизм на Западе не поднялся, ни классический, ни тот, что "нео", в духе Антонио Грамши и других борцов против преувеличения роли "базиса".

Все гремевшие в последней трети прошлого века неомарксисты к настоящему времени скончались. Ну, или очень старенькие они: Дэвиду Харви — 87 лет, например. Заметных и популярных идейных наследников те неомарксисты, можно сказать, не оставили (если ошибаюсь, поправьте). Луи Альтюссер умер ещё в 1990. Последним из неомарксистского крупняка, известного неспециалистам, ушел, кажется, Иммануил Валлерстайн в 2019.

Знаменитые валлерстайновские "ядро, периферия и полупериферия"

Всплеск публикаций о марксизме на Западе был в 2018, в связи с 200-летием Карла. 

А вот 200-летие Энгельса в 2020 прошло почти незамеченным, что попросту несправедливо: вклад-то в концепцию он внёс не меньший, чем Маркс. А в социальную теорию марксизма, имхо, и больший: Маркс ведь с определенного времени, в основном, на политэкономии стал специализироваться.

В юбилейных западных материалах 2018 года мне запомнился такой тезис: влияние марксизма на современную социальную мысль выражается не в том, что сейчас много марксистов как таковых, а в том, что обществоведы-немарксисты всё больше начинают отрабатывать марксистскую "повестку". То есть, марксистские принципы задают тематику исследований, общую логику и направления социального анализа.

И, кажется, так и есть. Больше всего из таких  исследователей в России известны  двое: Томас Пикетти и Ноам Хомски.

Томас Пикетти (1971 г.р.) в 2014 году выпустил книгу «Капитал в XXI веке». Труд посвящен проблеме социального (имущественного) неравенства в исторической ретроспективе и в современном мире.  Общий вывод: капитализм каким был в XIX веке, таким и остался. Тенденция уменьшения социального неравенства на Западе была временной и исчезла к 1990-м годам, нынешняя тенденция — рост разрыва между Ricchi e Poveri. 

Полным ходом идет усиление «наследственного капитализма», «родового капитализма». Среди современных мультимиллионеров такие люди как Гейтс и Цукерберг – скорее, исключение, а основной контингент – обладатели «старых денег», кому они от папы и дедушки достались. 

Пресловутый «средний класс» – временное социальное явление, обусловленное конкретными социально-экономическими обстоятельствами послевоенного периода, сейчас «средний класс» быстро размывается. Надо налоги на богатых повышать, причем радикально (так считает Пикетти, только вот "кто ж ему даст?"). 

Как легко догадаться, Пикетти очень сильно критиковали, в первых рядах критиков были российские профессора, бывшие специалисты по марксистской политэкономии. Пикетти обвиняли в некорректных статистических данных. Он в ответ опубликовал новое приложение к книге, страниц триста одной цифири.

Ноам Хомски (тоже лет-то ему много, 1928 г.р., но у него много последователей) – критик капитализма широкого профиля. Критикует и систему в целом, и информационную власть, и неолиберализм, и конкретно США и политику США. Недавно дал интервью по поводу конфликта сами знаете какого, но что он сказал, я вам не скажу, потому что на АТ запрещено.

Хомски очень популярен на Западе, есть даже термин «хомскианцы». Вот майки прикольные такие, например, выпускают.

Хомски, который изначально — специалист по философской лингвистике, не так давно вызвал раздражение у сторонников эсперанто  который постоянно фигурирует так или иначе в книжках вашего покорного слуги ("Тараф", "Доцент из Республики Марс", "Гадкий месяц ноябрь"). . Заявил, что эсперанто — не полноценный язык, а лингвистический феномен, паразитирующий на других языках. Да и вообще, мол: "That was the illusion that Esperanto is a language, and it isn’t". Хомски подчеркнул, что эсперанто не имеет носителей, для которых он родной, и которые интуитивно чувствуют его законы. Нет, то есть, у эсперанто того внутреннего духа, который есть, например, у испанского языка, и носителями которого являются испанцы. А, мол, дух — это и есть главное. Хомскому много возражали, упирая на то, что эсперанто имеет особенную природу и функции как язык вспомогательный, общий язык-мост. Впрочем, у меня в фантастическом детективе Доцент из Республики Марс" эсперанто стал языком Марса, для большинства — единственным, как испанский для испанцев.