ПАМАГИТЕ!!! Или в гостях у сказки))

Тишь да гладь, лесная благодать… Мерно тикают часы с кукушкою да бежит по серебряному блюду яблоко наливное. В приоткрытое оконце плещет солнышко, птахи малые щебечут, наполняя горницу летней благостью.

Красна девица присела на лавку у стола – тонкая рука кулачком подпёрла щёку, вторая накручивает убежавшую из тёмно-рыжей косы прядь. Яблоко багряное да блестящее, словно натёртое воском, крутясь, катится по чеканному краю, в зеркальной поверхности донышка отражается хмурое девичье лицо. Но вот волшебный плод остановлен тонким пальцем – и запущен вновь, а вместо сведённых бровей, серых глаз и курносого носа в серебре появляется дивная картинка.

Хлопнула входная дверь.

– Эй, хозяева! – звонкий скандальный голосок всколыхнул тишайший уют, царапнул слух, но девица не шелохнулась. Гостья прошлёпала босыми ногами по некрашеным доскам пола и нахально заглянула через плечо. 

– Всё любуешься? – по щеке словно мазнуло дождём, пахнуло травой и болотной тиною. 

Яблоко явило странный предмет – ярко-синий, сияющий глянцем, похожий на раскрашенный лапоть или пухлую черевичку, изукрашенную серебром, он неподвижно замер посреди большого каменного двора. Через пару мгновений к этому неведомо чему подошёл светлоголовый да кудрявый молодец в диковинных одёжах, ковырнул в штуковине дыру, в кою и залез без промедления, после чего мудрёная повозка зарычала и унеслась прочь.

– Ты глянь, эвон у него какая колымага чудная, – удивилась пришелица, дёрнув палочкой-носом. – Тока я никак не пойму, вот чего ты, Варька, в ём нашла-то. Всё ж один в один, аки наш. Просто двое из ларца какие-то. А раз морда одинакова, то и нутро, стало быть, тоже.

– Нет, Коко, этот совсем другой. Вот если б в нашем было хоть вполовину его милости да разумения… и клубок бы отдала, и замуж бы пошла. А лучше б поменяла их, не глядя.

– Ну, так и поменяй, – осторожно сказала кикимора и прошмунила к лавке. Уселась и чинно сложила тонкие руки-веточки на стол перед собой. – Чай, колодец-то твой не иссох ещё.

– Не могу, – покачала головой девица, – для этого надо их у колодца в одно время свести.

– Я чаво пришла-то, он как раз идёт сюда, супостат-то наш…

– Иван?! – Варвара вскинулась, остановила яблоко и замерла, глядя на подружку глазами испуганными и большими. – А пошто ему опять?

– Дак кто ж его разберёт. Видать, заново спрашивать будет. А може, замуж звать. Ты бы это… прибрала добро да прикинулась хворою, а то как увидит этакую красу… Кончится терпенье евонное, точно говорю, ухватит за косу да и поминай, как звали. Оттащит в терем, вот и будешь ты… супружницей…

– Не посмеет, ирод, – прошипела Варвара-краса, вскочив на ноги и оглядывая горницу. Надо спрятать в укромный сундук все хрупкое да красивое, особливо складень хрустальный прибрать да блюдо с картинками диковинными. Волшебный венец самоцветный, скатерть-самобранку. Печь закрыть. Иван же хуже татарина – чего не отнимет, так поломает враз. 

Хозяйка металась по избе, собирая волшебный да чудной скарб, кикимора сидела за столом да знай головой вослед водила. Кукушка было высунулась из часов, но куковать передумала и заползла назад. Через горницу под печку просеменило целое мышиное семейство, в свежегрызенном крохотном ходу захлопнулась новенькая круглая дверь. В букете на окне опустили головы ромашки.

– А ты иди, иди лучше по добру, – Варвара остановилась на бегу, сдула с высокого лба прядь. – А то как увидит тебя снова, так и вовсе развеет…

– А и правда, пойду-ка я отседова, – кикимора побледнела до невидимости. Похромала к двери, оставляя на полу мокрые следы. – У меня ещё с прошлого разу кости ломит и под лопатку эдак… противно стреляет…

Дверь открылась и притворилась вновь. Коко ушла.

***

Иван шёл привычною дорогою, по пути все непривычное примечая. Э-эх, и давненько он не хаживал этими тропами, может, с год, а то и боле. Всё дела государственные вершил да порядок творил, недосуг ему было колдунством всяким интересоваться. А вот как появился час – так и пошёл проверить, как его волю да наказ нечисть да нелюдь исполняют.

Вот и лес лебединый, ужо сколько годков и гусей-лебедей в нём никаких нету, а имя-то осталось. Речка кисельная обмелела совсем, еле тащится. Яблоня на месте, и Иван сорвал с ветки яблоко, куснул да и выбросил – пусть сами едят кисель эту!

Дуб завидел издалека, да и как не завидишь его, громадину такую. На крутом бережку дуб стоит, а под ним спуск к самому Лукоморью. Очутившись под древом сказочным, Иван задрал голову и оглядел придирчиво – таки половина кроны усохла, пора на дрова готовить эту рухлядь. Подёргал за конец цепи оборванный – в переплавку надоть, пока не умыкнули. Ну, русалка – та ясно где, а вот кот в прошлый раз ещё обретался, прощелыга…

Шагнул к обрыву и обомлел – а где ж воды синие? Болото, чтоб его, болото на многие вёрсты кругом! Иван не сдержался и заржал – представил, как из этих тиной поросших глубин вылезает сам Батько и его тридцать три недоразумения. Не, смеяться грех. Где они? Что с ними сталось? Иван спустился по песчаному обрыву к кромке вонючего царства. В болоте квакали жабы да лягухи, в лёгком туманце от летней жары кружили несколько желтоватых огней, отмечая тропку. Кикиморовы светляки, а ну как заведут в самую топь?

Но делать нечего, с тяжёлым сердцем ступил Иванушка на хлипкую стезю, да и пошёл, ноги словно журавль выпрастывая да из топи сапоги выдёргивая. Аж взмок, покуда до суха добрался. Оглядел себя и расстроился – и на что было наряжаться да прихорашиваться – сапоги красного сафьяна погублены, портки цветастые заморского сатина грязью заляпаны, рубаха белёная потом протекла. Э-эх, а хотел ведь к Варьке красавцем явиться, добрым молодцем. 

Зашагал Иван далее. Вскоре вышел на поляну леса дремучего, ну а там – разнотравье душистое, и стоит избушка маленькая.

– Повернись ко мне, гостю долгожданному, передом. Живо! – приказал молодец строго-настрого. Избушка приподнялась и трусливо на полусогнутых ногах неловко вертанулась. Эвон, подумал Иван, разглядывая свежий сруб и новенькую дверь, значится, отстроилась погорелица. В прошлый-то раз, пока командовал строптивой избой, муштрой своей так извёл, что завалилася избушка на бок да и загорелася от печи. Он тогда из полымя Варьку на руках вынес, спас, так что ценить должна и быть благодарна.

Оправил рубаху Иван-царевич, причесал пятернёю сивый чуб и шагнул в дверь без стука. А на кой ему стучать, коли он здесь полновластный хозяин?

***

Синий кабриолет мчал по лесной дороге, как по трассе, легко входил в повороты и мягко пружинил на выбоинах асфальта. Небрежно придерживая руль одной рукой, Иван хмурил брови и искоса поглядывал на свою пассажирку.

Нет, Эрика как специалист достойна всяческих похвал, и женщина красивая, не поспоришь, но… Она подчинённая, так что тут он зря. Да и ладно бы только это, но не хватает в ней какой-то… не изюминки, нет, этого добра у Эрики навалом, а чудесности, что ли…

– Прекрасно выглядишь, – снова бросив взгляд, заметил Иван. И правда, прекрасно – короткая стрижка волосок к волоску, на смуглых скулах лёгкий румянец, тёмные глаза влажно блестят, оттенённые длиннющими ресницами.

– Само собой, – Эрика удовлетворённо кивнула, чуть улыбнулась и поправила красным ногтем упавшую на лоб иссиня-чёрную прядь. – Два часа у визажиста, половина месячной зарплаты – ещё бы и не выглядеть хорошо! 

Это намёк, что ли? Её зарплата не устраивает? Или любовница владельца фирмы рассчитывает на материальную поддержку для поддержания товарного вида?

Боже, как он устал… Бесконечное «Дай!» со всех сторон – бывшей жене, бывшей тёще, двоюродному брату, родной сестре, отчиму и ещё куче народа. А ведь есть ещё налоговая, всякие надзоры и кураторы, представители администрации и благотворительные фонды… Жадным себя Иван не считал, но получать деньги из воздуха пока не научился. И все чаще в голову лезли мысли – « А хорошо бы однажды проснуться и очутиться не здесь. Где угодно, хоть в гостях у сказки, но только не здесь!» 

Впрочем, будучи человеком здравомыслящим, Иван руки не опускал и старался работать лучше. Работать по-другому, по-новому, по-научному, зачастую опережая конкурентов и обходя друзей. Вот и сейчас, когда отдых после очередного рывка был необходим, как воздух, они с Эрикой ехали совсем не в уютный отель на берегу озера, чтобы развеяться, а на важную деловую встречу.

Нет, отель, конечно, был, вернее, не отель, а загородный дом, и был он на берегу как раз озера, но отдохнуть в нем не придётся. Иван припарковал машину и оглядел замысловатое трёхэтажное здание – причудливый деревянный сруб из калиброванного бревна, кружева наличников, лесенки, башенки, балконы, высокая крутая крыша – словно терем сказочный вырос в лесу сам собой.

– Классный дворец! – Иван подал руку подруге и помог выйти из машины. – Будто только что из сказки!

Эрика фыркнула. 

– Двадцать миллионов, и ничего сказочного, – сказала она себе под нос и громче добавила: – Очень красиво, дорогой! У Петра Сергеевича отличный вкус.

Спустя два часа, побледневшие и утомлённые, но не убедившие заказчика уступить ни по одному из пунктов кабального договора, Иван и Эрика были готовы на что угодно, лишь бы этот день наконец-то закончился.

– Экий вы сказочник, Иван Иваныч, – выговаривал обладатель изысканного вкуса. – Конечно, я понимаю, что пункты о сроках для вас имеют решающее значение, но! Мне. Надо. Сейчас. И если вы не в силах исполнить договор в срок, я найду того, кто исполнит. А вы… вернёте аванс по предварительному договору, заплатите неустойку, после чего мы с вами расстанемся миром.

– Да в том-то и дело, что не в сказке же живём, уважаемый Пётр Сергеич, – с горячностью воскликнул Иван. – Если б такие вещи за ночь делались…

– Именно, мой друг, именно – не в сказке, – жёстко перебил заказчик.  – В рынке. Поэтому никаких поправок. Ничего личного, просто бизнес.

Иван понял, что заказ готовится отбыть к неизвестному счастливцу и сдался. Принял условия игры и оставил Эрику улаживать мелкие формальности. Юрист она грамотный, всё сделает правильно, а он не может больше здесь оставаться. Душно ему, как же душно между этими прожжёными дельцами!  Завтра Пётр Сергеевич и сам собирается отбыть в город, так что привезёт нечаянную гостью, а он, Иван, не останется здесь более ни минуты.

Да, не в сказке живём, подумал Иван про себя и открыл дверцу машины. А жаль…

– Вы тут у нас поосторожнее, знаете ли, – Пётр Сергеевич вышел проводить уважаемого гостя. – Не лихачьте, едьте аккуратно. 

На вопросительный взгляд Ивана пояснил:

– Места особые. Лес густой, видимость малая. Зверьё, опять же, обитает…

Иван согласно кивнул головой и захлопнул дверь. Тихо загудел двигатель, машина аккуратно тронулась с места.

Через минуту Иван, конечно же, забыл о наказе хозяина – привычно нёсся по пустой дороге, руля одной рукой, и всё думал, думал, как же такой выгодный, но неудобный контракт исполнить. Снять всех с двух текущих проектов, и все силы бросить на этот, срочный. Привлечь временных работников, да, тоже вариант… И, как ни крути, а неустойки придётся платить, если не по новому, то по отложенным договорам. Но зато сумма… сумма этого договора покроет многие неудобства. Но как это сделать…

Когда на дороге возник лось, Иван машинально крутанул руль влево. И всё бы ничего, если бы лось был один, но самка оказалась с детёнышем. Лосёнок шёл посреди дороги и от шума автомобиля заметался по проезжей части, вынуждая Ивана тормозить. Под скрежет покрышек Иван очутился в придорожной канаве. 

Подождал, пока уймётся бешеное сердцебиение, по очереди оторвал теперь уже обе руки от руля. Хорошо ещё, что удара не было, а иначе сработала бы подушка. Фух… Открыл дверь, вытащил из кармана телефон и убедился, что связи нет. До города пятьдесят километров, до терема обратно – километров десять, а по прямой через лес и все пять. Придётся идти, не сидеть же здесь до завтра, ей-богу…

Иван закрыл машину, пересёк дорогу и углубился в лес – в направлении, как ему казалось, озера и деревянного дворца Петра Сергеевича.

***

Иван переступил порог, прикрыл дверь и замер. Оглядел горницу – никого, даже часы не ходют. Да не может быть такого, чтобы Варьки тута не было! Прячется, стало быть. 

– Здравствуй, Иван! – девичий голос прозвенел внезапно, и Иван подскочил и снова закрутил головой. – Де́ла пытаешь али от дела лытаешь?

– Ну что за допрос, всамделе… Ты вот что, Варь, давай вылезай, где ты там сидишь. Мне спросить надобно.

– Андреевна, – сурово сказал голос.

– Что?! – психанул молодец.

– Для тебя – Варвара Андреевна я, – пояснила девица и выступила из печной тени. 

Вот вроде и привык уже Иван к красе её, а как вновь увидал – так опять задохнулся. Шагнул вперёд и руки этак просяще к ней потянул – мол, дайте! Но Варвара лица не повернула, на него не глянула, и руки опустилися, а Иван осерчал.

– Ты давай, не увиливай, ответ держи – откудова болото взялось? Где воды морские? Дядько-Черномор куда делся, что подобное безобразие попустил?

– Куда-куда… Как все, в тридевятое царство убёг от порядков твоих новых. А болото… Ты же сам кикимору выселил, болото ейное осушил да кукурузой засадил. Вот и пришлось её пустить, горемычную, а без Черномора следить некому, вот болото и разрослося… непотребно.

К слову сказать, думали они с Коко, что не преодолеет Иван такое большое болото, надеялись очень, да как видно, зря. Охота у Ивана пуще неволи. 

Вот и сейчас, гляди, стоит, глазюками зыркает да молчит, словно воды в рот набрал. 

– Ты чего пришёл-то?

– Вот, значит, как встречаешь… Стало быть, пока я закон да порядок водворяю, живота свово не жалея, они тут болото мне устроили! Последний раз спрашиваю – в какой дрянной сказке я живу? Где моя суженая супруга, говори! Дай клубок, что дорогу укажет!

– Ну, так Василиса Прекрасная от тебя сбежала, у Кощея сидит, выходить отказывается, Царевна-лягушка больше в девицу не обращается, от греха, так лягухою и ходит по свету, Марья-царевна…

– Ты мне зубы-то не заговаривай, ишь, говорливая какая! Государство без наследника не может. Так что коли некому, сама в царицы иди. Соглашайся добровольно, пока не передумал!

Варвара-краса подумала-подумала немножко для вида и говорит:

– Выйду я, Иванушка, за тебя замуж, коли просьбу мою исполнишь.

На воспрявшего Ивана больно было глядеть. Варвара и отвернулася, пошурудила за печкой, а потом протянула ему на ладони камушек с куриное яичко. 

– Пойдёшь к колодцу старинному у берёзы кривой, да и бросишь в него этот камушек, когда кукушка закукует. Со всей силы бросай, не сдерживайся, а потом сразу сунь руку в воду и того, кто там засел, вытяни.

– А кто там… – начал было вопрошать Иван, но передумал. Почесал затылок, взял камушек да и отправился.

Достала Варвара из сундука блюдо серебряное волшебное и яблоко чудное запустила. По очереди смотрела, как один Иван с большой охотою мчался к старому колодцу, а другой брёл по лесу, дороги не зная. Так и сидела – то на одного взглянет, то на другого. Отправить Ивана-царевича в тот другой мир мысль, конечно, завлекательная, да только ну как пропадёт он там, не освоится? Ну как тут без него совсем разруха настанет? Да и любит он её, Варвару, похоже, истинно любит. А вдруг тот, другой, не сможет полюбить? 

В общем, и так, и этак, а девица засомневалася. Только дело сделано – ушёл Иван, не воротился с полдороги. Ничего с этим не поделаешь.  

Смотрит Варвара в блюдо своё, яблоко катится. Вот дошёл молодец до колодца, встал у тёмного сруба, в воду глядится да ждёт сигнала условленного. И другой где-то там на другой стороне в мутно-синей воде руки полощет. Царевич ждал-ждал кукушки, не дождался да как кинет вглубь камень выданный. И вылетел тот камень, да в лоб другому Ивану и засветил. Удивился Иван Иваныч, потёр лоб и снова в воду всмотрелся. Откуда камень? И руку по локоть в воду опустил. За руку ухватились и дёрнули. Но силы у молодцев были равны, так что оба в колодец и повалилися.

Ой, что бу-у-дет…

***

До колодца Иван шёл лесом где-то с час. Честно говоря, ориентировался он на местности так себе, но стороны света определять умел – по мху выходило, что идёт он на север. Солнце светило уже по-вечернему, и Иван прибавил шагу, потому что ночевать в лесной чаще не хотелось. И как только вышел к старинному колодцу, то признался себе, что заплутал.

История с колодцем его потрясла. Ведь был же камень, а потом кто-то втащил его в воду! И рука была человечья, и морда тоже, причём, насколько он мог видеть, на его собственную весьма похожая. Надо в отпуск срочно собираться, а то уже всякое мерещится. Только мерещится ли? Челюсть вон до сих пор болит, как этот второй Иван его по лицу приложил. Чудом выбрался из колодца, чудом, не иначе. Отдышался, пообсох и побрёл дальше. На небе уж бледная вечерняя луна показалась. Миновал большой корявый дуб, потом болотце. Вышел на поляну, а на ней – древняя избушка. Дым из трубы не идёт, оконца тёмные. Охотничья сторожка, решил Иван, но до чего же сказочная…

– Избушка-избушка, повернись ко мне передом, а к лесу задом, – не сдержался Иван, позвал по-особому и прислушался. Не заворочается ли сказочный домик на куриных ногах, не выскочит ли на метле старая Баб-Яга? Тишина. Ни листок не шелохнётся, ни птица запоёт. Никакого чуда не случилось.

Э-эх, не в сказке живу, не в сказке, горько подумал Иван, открыл рассохшуюся дверь и шагнул внутрь. Шаром покати – ни лавок, ни стола, печь обсыпалась. Пусть избушка и необитаема давно, и огня развести негде, но под крышей-то ночевать всё же лучше. Устроился на полу в углу и попытался заснуть.