Пить вредно
Автор: Риона РейПоддержу флэшмоб Итты Элиман, посвящённый питию алкоголя. У меня таких сцен не слишком много, разве что мои вампиры пьют постоянно, но "это другое" - на них алкоголь, потреблённый напрямую не действует. А вот пить пьяных весело, но вредно. В лучшем случае будешь выглядеть как дурак.
Сцена из первого моего романа. Написано, вероятно, не слишком умело, но от души)
Стас прошел за мной в большую комнату, я молча указал ему на диван. Он кивнул, но садиться не стал: стоял рядом и что-то говорил. Я смотрел на шевелящиеся губы и не разбирал слов, мерные удары сердца заглушали всё. Казалось, слышу шум крови, текущей по сосудам. Я зачарованно шагнул к нему, не сводя глаз с жилки, бьющейся на шее, и жадно вдохнул манящий запах. Неожиданный удар в живот ненадолго привёл меня в сознание. Я жалобно охнул и возмущённо спросил:
– Ты что? Я тут оголодал… Тебе жалко, что ли?
Стас отпихнул меня так, что я тяжело плюхнулся на кресло, и жёстко сказал:
– Я тебе не ужин с доставкой. Хочешь жрать – отдери задницу от дивана и катись на охоту.
Всё тело скручивала жгущая боль. Едва сознавая, что делаю, я дошёл до коридора, сунул босые ноги в ботинки и начал открывать дверь. За спиной была еда, доступная, близкая, запах сводил с ума. Руки тряслись.
– Ник, – тревожно спросил Стас, – ты вообще соображаешь, что делаешь?
– Нет! – выдохнул я и вывалился из квартиры.
На лестнице стоял сильный запах людей, но сейчас, когда никого не было рядом, стало легче. Я был на грани полной потери самоконтроля. И как умудрился докатиться?
Надо использовать первого же человека, который мне попадётся, лишь бы никто не заметил. Не до выбора. Не чуя ног под собой, я слетел с лестницы, перепрыгивая через пролёты, и выскочил на улицу.
Темно и безлюдно. К моей радости, фонари не горели, в нашем районе частенько так бывает. Привлечённый звуком близкого сердцебиения, я спешным шагом, почти бегом, направился к арке, выводящей на улицу. Здесь, прислонясь к стене, стоял мужчина в полурасстёгнутой куртке, горло его было замотано шарфом. Зачем, спрашивается, кутаться? Не так уж и холодно...
Я рванул шарф вниз и в сторону и впился в незащищённую шею, закрывая рот человека ладонью, чтобы он не поднял шума. Он попытался вырваться. Я не дал ему такой возможности, но сосредоточиться, чтобы взять под контроль, не смог.
Вкус отвратительный, эмоции приглушены. Неудивительно: запах алкоголя забивал нос, перебивая все другие ароматы. Боли он почти не ощущал, вместо страха было тупое недоумение и возмущение. Я начал выкручивать ему руку, одновременно оттягивая за волосы голову назад. Он захрипел. Похоже, быстро трезвел. Боль стала острой, его охватил ужас. Превосходно! Я прямо заурчал от удовольствия.
Приближение Стаса я услышал и почуял раньше, чем смог его увидеть. Он остановился за спиной и требовательно сказал:
— Ник, прекрати, ты его убьёшь.
Я стёр воспоминания своей добычи, но замены у меня не получилось, ничего подходящего в голову не пришло, и я оставил чувство ужаса и черноту. С сожалением выпустил из зубов податливую плоть, напоследок скользнув по ране языком, бережно поправил шарф, закрывая следы зубов, и, повернув мужчину спиной к себе, слегка его подтолкнул.
Первый момент он стоял неподвижно, и я вдруг сообразил, что заменять ничего и не надо было, лишь вычеркнуть воспоминания об укусе, но расстроиться по этому поводу не успел. Кормилец рванулся бежать, делая нелепые и неожиданные скачки из стороны в сторону. Это было необычайно смешно. Я смотрел вслед и тихо хихикал. Стас шагнул ближе и заглянул мне в лицо:
— Знаешь, Ник, можно подумать, что ты пьян.
— Угу. — Я согласно мотнул головой и едва удержался на ногах. Он протянул мне мою куртку. Я отстранил его руку:
— Н-не надо!
— Надень, — потребовал Стас. — Осень, холодно.
Он волнуется, что я могу простудиться? Эта мысль показалась мне настолько забавной, что я опять захихикал. Представил себя простуженным, с опухшим носом и покрасневшими глазами — и хихиканье перешло в неудержимый смех. Никак не мог остановиться.
Когда дар речи наконец вернулся, я объяснил Стасу:
— Бестолочь, вампиры не болеют!
Он почему-то усмехнулся и терпеливо сказал:
— Я знаю, но всем встречным мы этого объяснять не будем. Люди сейчас в куртках ходят, вот и ты надень, чтобы никто не лез с вопросами.
Эта мысль мне показалась очень глубокой.
— Ты умный, — убеждённо сообщил я ему.
Куртка оказывала упорное сопротивление, путая руки, но Стас помог разобраться с рукавами, запахнул полы и скомандовал:
— Держись за меня, домой пойдём.
У подъезда мы столкнулись с соседкой. Она прошла вперёд, но, поднимаясь,всё время оглядывалась, а когда Стас прислонил меня к стенке около двери, остановилась и с сомнением сказала:
— Он же не пьёт вроде?
— Не пьёт, не пьёт, — отмахнулся Стас, — потому и развезло.
Она смерила нас пристальным взглядом и стала подниматься по лестнице, а я, проверив карманы, пожаловался:
— Стасик, а ключей нет.
— Они у меня, — кратко ответил он и стал открывать.
Я послушно подождал в коридоре, пока он снимет с меня куртку, шагнул в спальню и тяжело осел на кровать.
— Ложись-ка ты спать, — сказал Стас. — Помочь раздеться?
Я болезненно поморщился и попросил:
— Не ори. Голова болит.
Стас встал в дверях, упираясь ладонями в косяки и, очевидно, не представляя, что делать дальше. Я сжал виски ладонями и тихо сказал:
— Проходи. Сядь и молчи. Скоро буду в порядке.
Он подчинился. Несколько минут мы сидели в благословенной тишине. Наконец боль ослабла. Я осторожно покрутил головой, удостоверяясь в этом, и спросил:
— Чаю будешь?
В другом романе пьянка этого же героя в компании прошла куда веселее. Для него, разумеется, не для жертвы. Размещаю с некоторыми сокращениями неалкогольных фрагментов.
Грядущее опьянение разжигало любопытство. Я сглотнул набежавшую горькую слюну: скорей бы! Человеческие воспоминания об этом состоянии были нечёткими. Ник мне пить пьяных не разрешал, единственный раз, когда получилось попробовать, дал слишком кратковременный эффект. Хотя он и сейчас будет кратковременным…
...
Я обернулся. Дима сжимал пальцами запястье Тёмы, тот сползал с табурета, пытаясь извернуться и уменьшить боль.
– Давайте скорее, что ли, – нетерпеливо сказал он. Тёма замер у его ног, скорчившись на полу. Он пытался сообразить, что нам от него нужно, но мысли разбредались, не додумываясь до конца. Димон сполз на стуле и сладко спал. Расслабленные пальцы руки почти касались пола, из приоткрытого рта стекала струйка слюны.
Густой запах страха затопил комнату, вызывая нестерпимое желание скорее попробовать его на вкус.
Ник неторопливо прошёл к кухонному столу открыл ящик, и, немного порывшись в ножах выбрал один: старый, с источившимся узким лезвием, похожим на стилет. Приближаясь к Диме, попросил:
– Подними его.
Тёма, следивший за происходящим широко распахнутыми глазами, рванулся в сторону с оглушительным визгом. Дима вздёрнул его на ноги, захлопнув рот ладонью. Ник поморщился, ласково посоветовал:
– Хочешь жить – заткнись, – и рванул рубашку.
Пуговицы посыпались, раскатываясь по комнате. Тёма попытался лягаться, но получил сильный удар по ноге и успокоился. Мысли его, до того пугливо притаившиеся в уголках разума, вдруг проявились, стали чёткими, трезвыми.
«Убьют. Маньяки какие-то. И не убежать…» – он тихо взвизгнул, когда Ник полоснул ножом по ключице. Разрез был короткий и не слишком глубокий, кровь потекла неширокой полосой, несильно. Взгляд Тёмы метался по комнате, встретился с моим, и я, в смятении, отвёл глаза. Не думал, что будем жрать парней вот так, по-наглому. Полагал, что их тоже будут брать под контроль или, по крайней мере, корректировать восприятие.
– Зачем так? – хрипло спросил Дима, заглядывая через плечо человека, – уделаемся все.
Глаза его совсем побелели. Ник не ответил, присосался к ране. Тёма начал биться в их руках, Дима снисходительно улыбнулся: удерживать его не стоило труда.
Запахи кружили голову. Меня притянуло, как магнитом, хотя ясно, что как птенец получу свою долю последним.
Карлос рассудительно сказал:
– Всё правильно. Умыться недолго, зато не придётся убирать шрамы от клыков.
Он даже дышал не чаще обычного, и я позавидовал спокойствию старого вампира. Меня самого уже распирало от нетерпения. Ник отпустил парня и обернулся, жестом уступая его Карлосу. Вид мастера меня смутил: весь в крови. Ни разу не видел, чтобы он ел настолько грязно! Тёме в лицо я старался не смотреть.
Иноземный лорд рассмеялся и махнул рукой:
– Малыша покорми. Он аж танцует. Контролировал хорошо, заслужил.
Дима улыбнулся, толкнул Тёму ко мне. Возбуждённый запахами, я уже не мог ждать и рванулся к человеку. Обхватив рану губами, понял, почему Ник так перемазался: кормилец ёрзал, пытаясь извернуться, по окровавленной коже губы скользили. Кровь текла скудно, приходилось подсасывать, но всё равно этого было мало.
Человеческий ужас оглушил и одурманил. Я, постоянно контролируя своих кормильцев, не сталкивался с эмоциями такой силы. Кровь казалась горячей, с каждым глотком всё сильнее разогревая грудь, будто в ней разрастался огненный шар – и вдруг взорвался. Жаркая волна разошлась по всему телу, принеся небывалую лёгкость и радость. Я отпустил человека и выпрямился. Ник всхохотнул, глядя на меня, и подал окровавленное полотенце:
– Утрись, свинтус!
Он вытерся небрежно, кровавые полосы и пятна на довольном лице выглядели нелепо.
– Сам хорош! – сказал я, восхищаясь своей смелостью, и сразу же пугаясь её, но мастер только фыркнул.
– Да ладно! Сейчас повторять: кайф-то быстро выходит…
Вампиры редко собираются вместе, у нас приняты одиночные охоты, разве что птенцы охотятся с мастером. Собрания же вампиров носят деловой или церемониальный характер. То, что меня приняли как равного в обществе старых вампиров, было необычно. Подошёл Карлос, выдернул полотенце из моих рук, небрежно приложил к подбородку, щекам. Дима тоже закончил пить, лорд бросил полотенце ему.
Я смотрел на них – и не мог найти слов благодарности и признательности. Любовь не помещалась в горящей груди, но всё же у меня хватило соображения не выплёскивать её на старших: нечего надоедать, это неделикатно.
Блуждающий взгляд остановился на человеке, который скорчился, привалившись к тумбе.
– Ему плохо?
– Ерунда! Ноги ослабли с перепугу, – Дима бросил полотенце в парня, тот неловко подобрал и прижал к ране. – Сделали-то по паре глотков! Его ещё раза три-четыре можно пускать по кругу, а потом тёзку поднимем. Силён спать мужик!
Мельком глянув на спящего, я подошёл к перепуганному кормильцу. Надо ободрить парня! Он попытался отползти в сторону, но я плюхнулся на пол рядом с ним и обнял за плечи.
– Тёмка, ты чудо! – я старался быть убедительным. Красивые слова для выражения признательности почему-то не подбирались, но искренность должна сгладить неловкость. – Я тебе так благодарен, правда! Офигенно вкусно, просто потрясающе, – отобрал у него полотенце (кровь еле сочилась), и, прежде чем припасть к скудному источнику, с жаром добавил: – Досуха бы выпил, ей-богу!
Уже сделав первый глоток, я почувствовал его панику, понял, что успокоить не получилось – и почти сразу в нос ударил запах мочи. Ник подошёл, оттянул меня за шиворот и ткнул парня носком кроссовки:
– Вот скотина! Живо взял тряпку – и мыть пол.
Дима и Карлос ржали – я так и не понял, над чем. Тёма суетливо убирался, Ник следил за ним с нарастающей мрачностью. Я потянул мастера за рукав:
– Я что-то сделал не так?
– Ты – в порядке, а вот этот кусок зассыки…
Он поймал проходящего мимо Тёму, рванул к себе и снова полоснул лезвием по подсыхающей ране. Парень тихо всхлипнул, но не успел даже отшатнуться. После пары глотков Ник отттолкнул его в сторону, а Карлос с Димой подхватили под руки.
– Весь дом провоняет, – заметил Карлос недовольно. – На улицу его!
– Замёрзнет же, – возразил я.
– Нет, – Дима оторвался от парня, вытер лицо рукой и слизнул кровь с пальцев. – Не замёрзнет. Он быстро побежит, да? Понимает, что будет когда поймаем, – Дима по-хозяйски взлохматил парню волосы, подвёл к двери и распахнул её. – Полчаса. Потом пойдём искать.
Артём не заставил повторять, рванул вперёд.
Ник щёлкнул выключателем, Люстра погасла – и в комнате, освещённой только скудным пламенем угасающего камина и маленьким огоньком свечки за оскалом тыквы, сразу стало уютней.
– Надо наверху лампу включить, – заметил Карлос, поднимаясь по лестнице. – Заплутает в темноте, опишет круг, а так хоть будет от света бежать, интересней выйдет.
...
После нескольких минут неподвижности и тишины Дима встал и провозгласил:
– Так выпьем же за то, чтобы все наши сложности благополучно разрешились!
Подхватив с пола брошенный Ником нож, он подошёл к мирно сопяшему Димону и продекламировав «Ужасным же было его пробужденье», потряс за плечо.
Димон дрыгнул ногой, и, не открывая глаз, отмахнулся руками.
– Какой хороший сон! – восхитился Ник, тоже подойдя к спящему, и встряхнул его за шиворот. – Вставай голубчик, поделись градусом, а то мы совсем протрезвели.
Димон бормотал что-то – плаксиво и нечленораздельно, размахивал руками, лягнул зазевавшегося Диму, но просыпаться категорически не хотел, и даже будучи поставлен на ноги, открыл глаза всего на мгновенье и, обведя всех мутным взглядом, снова плюхнулся в кресло.
Я нетерпеливо переминался с ноги на ногу, Карлос хохотал, а Дима с Ником после ещё нескольких неудачных попыток привести человека в чувство озадаченно уставились друг на друга.
Наконец Дима сказал:
– Тогда мы пойдём другим путём. Пусть спит. Я ещё и подкорректирую маленько, совсем отключу.
Спящему закатали рукав рубашки и полоснули ножом по руке. Дима присел, сделал несколько глотков и резюмировал:
– Пить можно. Безвкусно, как из пакета, но по мозгам шибает. Давайте по-быстрому причаститесь – и на прогулку. Полчаса прошло уже.
– Зайца гонять – и то интереснее, – заметил Ник.
– Зайца? Э-э-э-э… С чего вдруг? – удивился Карлос.
Ник рассмеялся:
– Не пить же его! Так… Кто первым поймает… Азартно.
Оставив Димона досыпать, мы толпой вывалились из дома. Ноги не слушались, заносило в стороны, и я едва не навернулся с лестницы крыльца, перила на которой были лишь с одной стороны. Спасибо, Карлос поймал. Смутился, но почти сразу заметил, что и другие держатся на ногах не слишком уверенно, и воспрянул духом.
Всё оказалось ещё скучнее, чем мы предполагали: мы нагнали Тёму так быстро, что даже протрезветь не успели. Ветра почти не было, и запах шёл широкой чёткой полосой, которая сужалась по мере приближения к человеку. Сквозь голые ветви заметили его издалека.
– Эге-гей! – заорал Ник на бегу. – Тёма, мы уже идём!
Карлос что-то прогудел на испанском, Ник взгоготнул. Дима заулюкал, я подхватил – и так, с воплями, с топотом и треском сучьев мы продолжили преследование. Парень отошёл не слишком далеко, не подумав хотя бы запутать следы – тащился по тропинке, чуть прихрамывая и опираясь на коротковатую палку. Убогий!
Мы бежали не торопясь, трусцой, бок о бок, но, увидев его, увеличили скорость, и Дима вырвался вперёд. Артём прибавил было ход, но Дима в гигантском прыжке догнал его и ударил плечом. Тот развернулся от удара, но удержался на ногах.
Дима оглянулся, улыбаясь. В свете луны глаза вспыхнули фосфорической зеленью.
– Опять присохло всё. Ник, ты нож взял?
– Не подумал.
Я бросил взгляд на мастера и не заметил замах. Дима отшатнулся:
– Вот сволочь! Он меня деревяшкой своей ткнул! – Дима опять повернулся к нам и потряс отобранной палкой.
– Ранил?
– Какое! Поцарапал, но больно же! Небось вместо того, чтоб бежать, пока мы добрые, осину искал. Насмотрелся фильмов, умник.
Тёма пятился, Дима медленно наступал, затем резко взмахнул палкой – не ударил, а чиркнул заостренным концом по подсохшей ране. Парень вскрикнул, запоздало взмахнув рукой, чтоб защититься. Дима бросился, с остервенением ударил по лицу – сильно, и начал пить, так жадно, что я решил, что «царапнул» парень его глубже, чем хотелось бы признаваться.
– Он оглушён, – заметил Карлос, – взгляд плывёт. Так можно и мозги выбить.
– И прибью, туда и дорога! – отрывисто бросил Дима и толкнул почти бесчувственное тело Нику. – Он меня убить хотел, не суть как получилось. С ним надо как с любым охотником… Да и что ещё? Не везти же в машине такого вонючку!
Ник оторвался от Тёмы, пихнул его Карлосу, подтвердил:
– Нет, в машину не возьму.
Парень приходил в себя. Мысли мелькали быстро. Рефреном повторялось «Убьют», «Глупо» – всё остальное шло обрывчато, нечётко, нечитаемо.
Карлос направил его ко мне точным толчком, я подхватил, от неожиданности еле удержавшись на ногах. Рана оказалась неожиданно маленькой, я машинально наклонился к ней и сделал скудный глоток. Отчаяние Тёмы захлестнуло меня с неожиданной силой, мысли прояснились, и сердце внезапно сильно забилось от осознания того, какой немыслимо крамольный поступок собираюсь совершить.
Я шагнул вперёд, задвинув Тёму за спину, и сказал сбивчиво и громко, пытаясь перекричать грохот непривычного сердцебиения и шум крови в ушах:
– Нет. Он не сделал ничего такого. Нельзя его убивать.
Удивлённый и возмущённый взгляд Ника причинил боль, и царапнул мою уверенность в собственной правоте острыми когтями сомнений, а потемневшее лицо Димы испугало так, как я давно уже не боялся. Он что-то говорил, но за грохотом взбесившегося сердца я не различал слов – видел только шевелящиеся губы – и надвигался на меня с медленной неумолимостью дорожного катка. Я невольно попятился, отступая перед его мощью. Ник тоже шагнул ко мне и даже когда они оба остановились, я продолжал пятиться, не в силах отвести от них глаз. Карлос маячил где-то на самом краю поля зрения, и я не мог понять, собирается ли он встревать в конфликт.
Остановился, только натолкнувшись на кого-то. Показалось, что это Тёма, и я удивился тому, что он ещё здесь, а не бросился наутёк. Сердце укрощало бешеный бег, скованное спокойствием отчаяния. Но в следующий момент мне на плечо опустилась твёрдая рука, и я услышал ледяной голос Данила:
– Какого чёрта здесь происходит?
Взбучка от лорда последует)) Как и другие неприятности.