У меня был полный триумф (легенды питерского авангарда)

У МЕНЯ БЫЛ ПОЛНЫЙ ТРИУМФ

(рассказ Владимира)

Пришел на выставку Петербург-2004. 

Там все меня стали хвалить.

Подошел Герасимов.

Сказал: 

— Я никак не ожидал, 

что ты напишешь такую картину —

с абразивом и песком. 

И стал меня хвалить.

Подошла молодая художница,

которая, оказывается,

тоже работает с песком.

Сказала:

— Только я с ним еще медитирую

 и ношу ведрами из Саблинских пещер.

И стала меня хвалить.

Потом подошел Лукка, 

хороший художник.

Сказал:

— Рама коммерческая. 

Картину ты задушил.

Она сама по себе слишком хороша.

И стал хвалить.

В это время подошла одна женщина.

Сказала:

— Извините, я услышала ваш разговор.

Это вы — Духовлинов?

Позвольте спросить, где вы заказываете рамы?

Тоже хочу такую заказать.

И стала хвалить.

Подошла Людмила Анатольевна, 

мама Димы Чернявского из Америки.

Сказала:

— В картине много страданий и переживаний.

Стала хвалить.

Подошел Губанов, вернее, Говорков.

Сказал:

— Получил огромное эстетическое удовольствие,

никак не ожидал.

И очень хвалил.

Потом подошла сама Губанова. 

Сказала то же самое.

Стала хвалить.

Потом рядом с картиной

встретилась Ольга Томпсон 

из галереи "Квадрат".

Я сказал, что звонил, 

а галерея не отвечает.

— Вы меня приняли за Ольгу Томпсон, —

сказала она. — А мы как близнецы, хотя не сестры

и вообще никто друг другу.

И оказалась 

искусствоведом из Русского музея Аленой.

Она сказала, кто она.

Я сказал:

— Меня тоже принимают 

за Митю Шагина.

Ничего страшного.

Она стала хвалить.

Потом подошел Миша Кузьмин. 

Он был озабочен тем,

чтобы я посмотрел 

его первую выставленную в жизни работу

"На коленях перед "Блудным сыном".

Она называется совсем не так,

может, "Безотцовщина" — я забыл.

Он хотел, чтобы я похвалил.

Подошла Лариса Скобкина.

Сказала, что от меня такого не ожидала.

Пригласила у нее посидеть.

Стала хвалить.

Подошли "Новые тупые". 

Козин стал хвалить.

Остальные молчали.

Я пригласил выпить. 

Козин сказал:

— Они не пьют, 

они на таблетках.

А нам с тобой вдвоем 

пить скучно будет,

раз мы и так в мастерской 

вдвоем каждый день.

И опять стал хвалить.

Я спустился в буфет один. 

Там за столом сидели:

Сережа Даниэль, 

искусствовед из Русского музея Алена

(которую принимают за Ольгу Томпсон), 

коллекционер из Америки, 

кто-то еще

и профессор эстетики Светлана Маклина.

Они пригласили выпить…

Потом из-за стола поднялся человек,

весь в портупеях,

и сказал:

— Вы Митя Шагин?

— Да, — сказал я.

— Вы мой кумир с давних пор,

потому что я сам тоже моряк.

Я вас обожаю 

и всегда очень хвалю.

За столом это всем так понравилось, 

что и они стали меня хвалить.

Подошел кто-то, сказал:

— У Ларисы все давно собрались,

 надо зайти туда.

Мы поднялись к Ларисе. 

Там половина почти лежала.

Другая половина

хотела отправить 

пьяного Леню Борисова

домой на такси.

Подошел какой-то художник,

посмотрел на меня

и сказал Лене Борисову:

— Ты хоть знаешь,

с кем тебя напечатали рядом

в "Трех веках русского искусства"?

Леня Борисов сказал:

— Знаю. 

С каким-то слабаком.

Я ударил Леню Борисова по спине кулаком.

И хорошо его послал.

Все стали меня хвалить.

Подошла Лена Елагина

и подарила свой новый сборник стихов.

Потом сказала:

— Ой, допустила ошибку —

подписала книжку только тебе.

А про твою жену забыла.

Это ведь нехорошо, 

нужно будет как-то исправить.

Я сказал:

 — Ничего.

 Я сам тоже забыл.

Подошел Сережа Даниэль.

Сказал:

— Профессор эстетики 

Светлана Маклина

живет где-то 

почти рядом с Манежем,

пойдем к ней выпить.

Я сказал:

— Пойду домой.

Сережа Даниэль, 

искусствовед из Русского музея Алена

(которую принимают за Ольгу Томпсон),

коллекционер из Америки, 

человек в портупеях, 

кто-то еще

и профессор эстетики Светлана Маклина

сильно удивились

и опять стали меня хвалить.

У выхода встретилась жена Вани Оласюка.

Она сказала:

— На выставке Ванину картину

повесили вверх ногами,

Ваня после этого пропал —

его уже два часа нигде нет.

Я сказал:

— Мои картины тоже вешали 

вверх ногами 

и вверх ногами печатали.

Ничего страшного.

— Но МОЮ картину, —

сказала она, —

даже не подписали никаким именем

уже в который раз.

А почему — я этого не знаю 

и не понимаю.

Я ничего не сказал.

Дома моя жена открыла дверь и сказала:

— Что-то рано ты с выставки.

Я сказал:

— Не пошел выпить 

к профессору эстетики 

Светлане Маклиной.

Но меня хвалили.

Я даже еще не всех вспомнил.

Жена сказала:

— Никак не ожидала.

И тоже стала хвалить.

 январь 2005

ЦВЗ Манеж, Санкт-Петербург

(Записала Наташа)