ПТСР

Э, ну ладно. Все побежали - и я побежал. Флешмоб про ПТСР, отрывки из "Бегства". Персонаж - инициированный шаман, который во время проведения ритуала поймал пост-травмат размером с него самого.

— Извини. Просто я устал.

— Ну ясный день, устал. Вчера не ел ничего, сегодня на хлебе и воде, да еще то молотом им маши, то эти гадские веревки расплетай. Тут кто угодно...

— Я не про это. То есть и про это тоже, но ты... ты можешь хоть ночью отдохнуть. У меня с этим... трудности.

— Я заметил, — буркнул Доминик. — Но это же от тебя не зависит. Слуга твой снится?

— Да. И они.

— Они? Ты про бесов?

— Духи, — сказал Уве. Его голос еле заметно дрожал. Рука снова вцепилась в ворот рубашки, будто он задыхался. — Тиаса, Селу, Ийнан. Они... они...

Его дыхание участилось; Доминик напряг зрение и увидел, как глаза Уве остекленели, на лбу выступила испарина, а протянув руку, чтобы успокоить товарища, почувствовал, как дрожит его ладонь.

-Эй, ну все, — грубовато сказал он. Утешать кого-то (если этим кем-то не были расстроенные симпатичные девицы) Доминик совершенно не умел, и поэтому рассердился — большей частью на себя. — Все, говорю. Все хорошо будет. Не трясись ты так, ну...

Через какое-то время Уве глубоко вздохнул и закрыл глаза.

— Извини, — снова сказал он. — Я, наверное, не такой сильный, как ты.

— Это ты-то не сильный? Да с чего ты...

— Я просто хочу поскорее заработать эти треклятые деньги, сесть на корабль и вернуться домой. Не ввязываясь ни в какие неприятности, ни с кем не дерясь. Я... просто хочу домой.

И, прежде чем Доминик успел ответить, он улегся лицом к стене и затих.

Страх.

Доминик еще не закончил свой рассказ, а Уве почувствовал, как холодный липкий страх окутывает его, оплетает своими щупальцами и сжимает, заставляя сердце бешено колотиться, не давая вздохнуть.

-...кажется, он был жив, когда его отвязали. Может, еще выкарабкается, — говорил Доминик, потрясенно качая головой. — Но представляешь, она Андре и пальцем не тронула, все колола эту куклу, а раны появлялись на нем. В жизни такой жути не видел! Она...

Страшно. И страшно даже не то, что эта женщина сделала с несчастным вором... то есть, и это, конечно, тоже, но вовсе по другой причине его вдруг пробрала дрожь и пересохло во рту. Уве будто наяву увидел застывшую с зажатыми в воздетых руках ножом и куклой фигуру в красном, увидел, как тает вокруг нее залитый беспощадным солнцем двор, увидел клубящиеся у нее за спиной тени.

Никакая хозяйка Мерседес не колдунья. Колдовской силы у нее нет. Все гораздо хуже и страшнее. Это они. Снова они.

Вот что страшно. Вот отчего на лбу выступает холодный пот, отчего накатывает тошнота, а стены лачуги, кажется, сдвигаются вокруг него, грозя раздавить.

«Я должен выбраться отсюда!»

Уве вскочил на ноги, дико озираясь по сторонам. Доминик осекся на полуслове, озадаченно взглянул на него.

— Эй, что с тобой? Ты...

Не слушая, он выскочил из хибары, по пути ударился рукой, но даже не заметил этого. Свет полуденного солнца ударил в глаза, ослепил его, и Уве бросился бежать, не разбирая дороги. Его вроде бы кто-то окликал, чьи-то руки схватили его за плечи, мальчик вырвался и помчался дальше. Ветер бил в лицо, свистел в ушах, под ногами взвивались облачка пыли, и через какое-то время ему стало легче. По лицу продолжал катиться пот, дышал Уве все еще тяжело, но уже от бега, а не из-за приступа мучительного страха. Он перешел на шаг, потом остановился и осмотрелся вокруг, стараясь отдышаться.