90-ые, страсть и Тинто Брасс

Вы спокойно идете в кино и смотрите что желается. Выбираете между пятью-семью залами киноплекса и таким же количеством фильмов. Попкорн, кола, пиво, мягкие удобные кресла. Цветастые рекламные постеры еще не вышедших – зачем-то в сумку, а потом выкинуть. И ворчите, если в зале не включена вентиляция. 

            Это же так прекрасно. 

            В девяностых кино как-то взяло и почти умерло. Раз, и не стало. Видеосалоны начали заканчиваться еще в девяносто первом, в девяносто третьем померев полностью. Последним, помню, смотрел второго «Терминатора». Но эти самые крохотные зальчики с одним-двумя теликами конкретно так насрали в утреннюю кашу только-только зарождавшемуся кинобизнесу. 

            А потом стало как-то не до того. Кино работало, но так, что лучше бы и не стоило. Не, ясное дело, в столицах все складывалось иначе, но на то они и столицы. А у нас, в провинции…

            Сиденья ремонтировали редко. Курить перестали запрещать где-то в девяносто третьем. Крутили всякую хрень, порой перемеживая бриллиантами типа первого Рэмбо или всей серией Фредди Крюгера. Стенки кинотеатра в Отрадном хрустели падающей штукатуркой и бегающими за ней тараканами. Ну и, чего уж, в кино шли вовсе не за самим кино. Темнота же, все знают, друг молодежи. А где осенью-зимой-весной, без дач с огородами, найти место чтобы… в общем, чтобы.

            В кино шли толпой, так, почему-то, казалось интереснее. Хотя в самом зале, наплевав на места, садились как хотели. Хотели, вот ведь, подальше друг от друга, парочками. Полупустой зал позволял, кому еще переться в кино посреди недели и вечером, как не школьникам, сидящим на горбу у родителей? То-то и оно.

            Полутьмы кинотеатра вполне даже хватало на многое, некоторым так вообще на все желаемое, хотя такие случались или среди совсем отмороженных, или у старших… Ну, или просто пьяных в грибы. Пару раз в наш имени Ленинского комсомола, посреди сеанса, заходили явно скучающие и жаждущие развлечься менты.  

            И если на фильме про Бермудский треугольник или вдруг воскресших старорежимных ниндзя запах страсти казался неуместнее сигаретного дыма, то… То на Тинто Брассе, вдоволь погулявшего по кино-просторам страны в девяностых, пульс учащался дальше некуда. 

            Кто додумался пускать на, сейчас, почти невинного «Подглядывающего», несколько стад регочущих и хихикающих баранов с овцами? Сложно сказать, но это же девяностые, заработать куда важнее. И…

            Смех начинался на массажке, расчесывающей такое, из-за чего сейчас у многих случатся судороги, рвотный рефлекс и обмороки. Тогда гладкая, аки жопка младенца, Барби была просто куклой для девочек, а не самими девочками. Гогот стоял лютый.

            Регочущие жеребцы и попискивающие кобылки затыкались аккурат на мулатке, вдруг оказавшейся перед, так сказать, героем-преподом, на коленях и явно решившей сдать ему зачет в устной форме. Ржание переходило в легко уловимое сопение и все чаще слюняво-чмокающие неуклюжие лобзанья. А «Подсматривающий» все набирал обороты, добравшись до свидания в рестике, польки-блондинки-жены, её пальцев, порхающих по самой себе аки бабочки и впечатлённо подсматривающего китаёзу за соседним столом. 

            Хорошо, хоть на «Калигулу» тети-билетерши школьников старших классов не пропускали. Ну и, само собой, фильм Брасса подходил к концу. И…

            Выходили все почти одинаково розовато-краснеющие, разве что девчонки потирали опухшие подбородки с губами, а пацаны, пусть и не все, шагали неуловимо неловко, как что мешало, мда…

            А сам? О, да, мне-то не повезло. Или наоборот. Моя двухнедельно-волейбольная подружка Настя, помнится, решительно порвала со мной как раз после первого просмотра «Подглядывающего». Потому как идея мне понравилась, а с таким извращенцем встречаться хорошей девочке нехорошо. 

            Второй раз смотрел его уже с Ларой. И это оказалась совершенно другая история.