"Луи, Луи, Луи..."
Автор: Жанна ГирВ поддержку флешмоба Олега Ерёмина https://author.today/post/382130
"Не смотри на меня, братец Луи, Луи, Луи... Не нужны мне твои поцелуи-луи-луи..." - вам знакома эта старая песня в исполнении Сергея Минаева? Именно её я услышала в том сквере. Она вдруг грянула из рупора находившегося в другом его конце - рядом с развлекательными аттракционами. Звучала она на английском, в исполнении "доисторического" "Модерн Токинг", но мне послышались именно минаевские слова, и я подумала о том, что мне-то как раз поцелуи очень нужны - те самые, которыми совсем недавно покрывал меня Рудый оказавшийся совсем не таким человеком, каким я его считала. Те самые, которые хранились в дальнем уголке моей памяти с того времени, когда мы встречались с Олегатором. Когда же мы в первый раз целовались с ним? По-настоящему - "по-взрослому" - в губы! Мне показалось, что с тех пор прошла вечность, а на самом деле с тех пор не прошло ещё и шести лет...
Стоял тёплый и приятный октябрь, мы шли из автоклуба к автобусной остановке. Чувствовала я себя тогда в духе "автобус на эшафот", потому что не сомневалась в том, что ждёт меня дома, и тому была причина. Довольно-таки банальная и со стороны, наверное, смешная. Да сейчас мне и самой даже смешно от того, что я начала "витать в облаках" на уроке немецкого и сделала письменный перевод достаточно большого текста с русского на... английский... Кто только придумал изучение двух иностранных? Ну, я понимаю, английский - язык межнационального общения, но зачем надо было учить в школе ещё и немецкий? "Немка" меня откровенно недолюбливала, и оценкой моих стараний была даже не "двойка", а "единица". Вторая в жизни, после той по математике, что была в первом классе, из-за которой я узнала от Ленки о том, что кроме меня "никого ремешком по голой попке не лупят!"
- Олегатор, мне сегодня наверняка будет очень больно... - негромко призналась я.
- Ремень? - тихо спросил он.
Я кивнула - миф о моей исключительности я для себя уже давно развенчала, знала о том, что он тоже знаком с этой процедурой, поэтому не испытала никакого смущения, и пояснила:
- "Кол" по немецкому...
Олегатор молча обнял меня за плечо.
- Поцелуй меня, пожалуйста... - попросила я.
- Прямо здесь? - он немного растерялся - улица была достаточно многолюдной. Эту, старую, часть города я уже, за время "оттепели", успела изучить достаточно хорошо, поэтому уверенно свернула с улицы в проходной двор, затем в другой - уже не проходной, и мы оказались в заброшке - пустующем и полуразрушенном бывшем купеческом особняке девятнадцатого века. Там мы вместе и учились целоваться "по-взрослому". До тех пор, пока в кармане моей куртки не зазвонил смартфон: "робот-подчинённый" совершенно безэмоциональным голосом напомнила мне о том, чтобы я не опоздала к вечернему выпуску местных новостей, и сообщила то, о чём я догадывалась и без неё - меня ждёт "серьёзный разговор" с отцом.
- Ещё немного... - умоляющим тоном попросила я Олегатора, убрав смартфон в карман и покрепче обнимая парня...
Я выскакиваю из угла, подбегаю к Олегу, обнимаю его и целую в щёку:
- Мир?
- Мир! - он тоже целует меня в щёку.
В это время входит воспитательница.
- Это ещё что такое? Почему вы в одном углу?
Я неохотно возвращаюсь в свой, а она спрашивает:
- Вы уже помирились, что ли?
- Да! - хором отвечаем мы с Олегом.
- Тогда через пять минут можете выйти из углов и идти к остальным во двор!
Десять лет спустя:
- Жанна, ты помнишь, когда мы с тобой поцеловались в первый раз? - спрашивает Олег, оторвавшись от поцелуя со мной.
- Конечно, помню... Тогда нам с тобой даже не попало за драку - родители ничего не узнали... - отвечаю я, глядя на него влюблёнными глазами.
Кем мне приходилась тётя Алла? Формально никем. На самом деле её звали Алиёй, но для всей окрестности, где она жила, она была тётей Аллой. Даже для тех, кто был старше её возрастом. Почему? Она была местным дворником и местной "достопримечательностью". Мы познакомились с ней, когда мне было лет тринадцать - четырнадцать, и мы с парнем облюбовали заброшенный дом в старой части города, в котором я тогда жила, для поцелуев: идти в какой-нибудь кинотеатр не всегда хватало времени, так не среди улицы же нам этим заниматься было? Ох, что было, когда она нас там «застукала» в первый раз! Раздались оглушительные (голос у неё был очень громкий) вопли о том, что молодёжь совершенно распустилась. Мы тогда едва успели удрать. Такое случалось ещё несколько раз: более подходящее место у нас находилось нечасто. «Перелом» наступил внезапно: однажды я краем глаза заметила её, но к моему удивлению она сделала вид, что не заметила нас. И так продолжалось почти год. Под конец мы с парнем действительно обнаглели и стали даже здороваться с ней, и она… отвечала…
О причинах такого её внимания к этому заброшенному дому, неподалеку от которого она жила в самой обычной многоэтажке, я узнала позже. В те месяцы, когда она, узнав о том, что я ушла от мужа и стала почти бомжихой – ночевала в машине, предложила мне приходить в её квартиру, для того, чтобы принять душ и отоспаться, когда мне будет удобно – она была одинокой бездетной вдовой. Купеческий дом, развалины которого она, дворник на старости лет, так бдительно охраняла, когда-то очень давно принадлежал её предкам, а её слов о том, которыми она объяснила изменение своего отношения к нам, я не забуду, видимо, никогда: «Вы же созданы друг для друга - такие любящие глаза, как у вас с ним, я нечасто за свою жизнь встречала!»