Три лечебных поцелуя

В предыдущем поцелуйном флешмобе я выкладывала кусочек пронзительной лирики - в этот раз всё будет наоборот.

Типа по-взрослому. И, с некоторых пор, восемнадцать плюс.

Три отрывка, в которых будят одну спящую красавицу и двух помирающих красавцев.

   ...Взлетающая тень огромного занавеса и мучительная неопределенность ожидания, дурманящий аромат цветов, безмолвие и холод. 

   Мороз опечатал мои уста, потом их обжег огонь, и я открыла глаза. Безымянные пятна света и тени сложились в лицо, склонившееся надо мной, дерзкое и открытое, но и готовность отпрянуть была на этом лице. Бархатный берет украшали перья и вышитая золотом корона. 

   - Кто ты? 

   Его вопрос повторило множество гаснущих отголосков, и он проводил их взглядом. 

   Я села. Бескрайние ряды колонн и стрельчатые своды. Обширные витражи на глазах наливались кровью, выкрашивая в алый белые перья и белый плащ незнакомца. Он ничего не замечал, сражённый моей красотою. 

   Да, моя шея вновь обрела гладкость сверкающей юной кожи. И я была прекрасна в своём атласном гробу, в застывшем прибое кружев, с волосами, перевитыми жемчугами и лилиями. Вокруг теснились цветы, срезанные в садах хрустальнейших наркотических грёз. 

   Под хруст моих юбок я выбралась из гроба и вброд спустилась с горы цветов. Да, я медлила с ответом, но лишь потому, что сама не была в нём уверена. 

   - А ты, как вижу, прекрасный принц. Откуда ты взялся? 

   - Охотился и заблудился. Мне никогда не приходилось слышать о храме в этом лесу... Ведь это колдовство привело меня сюда? 

   - Не могу сказать. Ты нашел меня... 

   - В гробу, с отделённой от туловища головою. В створках чудовищной раны белели позвонки... 

   - Что было дальше? 

   Он выглядел смущенным. 

   - Говорю тебе, я был как околдованный. Я и сейчас будто сплю. Я примерил твоё кольцо. Я поцеловал твои губы. И что-то произошло. Всё не так вокруг. 

   Сама собой открылась входная дверь, впустив поток алого света. Я взяла принца за руку и повела за порог, уже догадываясь о ждущем его потрясении. 

   Вместо глухой стены леса мы увидели простирающуюся внизу багровую равнину, сплошь застланную тяжелыми тучами, пылающими всеми тонами адского пламени. Ибо таковы здешние закаты. Закаты невидимого солнца, отгороженного клубящимся навесом облаков, словно бы в напоминание о том, что изначально этот мир был тюрьмой. А ночью здесь никто не видит звёзд. 

   

   Действительно, всё заживало очень славно. 

   Поразительно быстро отрастали даже волосы, выстриженные на месте страшной раны на голове Энтреа. А сейчас нежные девичьи руки снимали бинты с его рёбер и меж прикосновений пальцев различались робкие, как к святыне, прикосновения губ. И под волшебной сетью невесомых касаний бережно лелеемые мощи незаметно обернулись живым дышащим телом, которое сонно, но несомненно отзывалось на ласку - так же, как любое другое тело, как великое множество прочих тел. 

   А потом девушка осмелилась поднять голову и вздрогнула, встретив взгляд из-под тёмных ресниц - по-змеиному холодный и очень трезвый. Пролепетала замирающим, сбившимся голосом: 

   - Вы вернулись, господин? 

   Энтреа прикрыл глаза, словно прислушиваясь к чему-то. А потом ответил: 

   - Я мог бы уже вернуться. Но есть две вещи, ради которых стоит повременить. Взвесить жизнь варварского царя и решить, сочтены его дни - или, умножившись, принесут пользу Принцу? Выяснить, что за штуковину хранит при себе мой двойник. Не могу рассмотреть. Девчонка мешает мне. Пытается мешать - но помощи от неё будет больше. 

   - Что мне сделать для вас, господин? 

   - А что это было? Прекрасно. Самое то, перед тем, как отправиться обратно под землю, в сырость и темноту. 

   Подкрашенные глаза юной жрицы Энаны испуганно распахнулись: 

   - Под землю? В мир мёртвых? 

   - Да нет. Это какая-то нора, подземелье. Моя подружка пробирается в башню, но сейчас я устроил ей перерыв. Мне нужно кое-что обдумать, а ей - восстановить силы. Нам пришлось изрядно потрудиться. Интересно, видит ли она тебя во сне? 

   Прохладные струйки воды сбежали на подушку с лица Джеди, с того, что было когда-то его лицом. Чьи-то осторожные руки поправили свежий компресс, убрали со лба тёмные пряди, слипшиеся от гноя и сукровицы. Мечущийся, почти ослепший, увлекаемый стремительными волнами неминуемой гибели, Джеди потянулся к этому прикосновению всеми силами растерянной души. Рыжая девушка из ночного приключения сидела рядом на одеяле, ласково улыбалась и звала за собой. Но потом её лицо превратилось в лицо Принца, и Джеди понял, что ощущает его присутствие достаточно давно. 

   Принц вздрогнул от звука его голоса. 

   - Почему ты не позвал ко мне докторов? 

   - Они все неучи,- Ченан шептал это быстро и тихо, почти над самым ухом больного,- кроме того, у них есть работа - ни ради тебя, ни ради меня они не оставят брата. 

   - Эдвара? 

   - Ты бредишь, мой Джеди. Эдвар мёртв. А вскоре к нему присоединится принц Идо, наследник Империи. 

   - И я. 

   - Только не ты, Джеди. Тебе не нужны доктора, пока я рядом. Тебе никто не нужен. Постой-ка, я сейчас. 

   Как будто он мог куда-то уйти. Впрочем, мог - туда, откуда не возвращаются, легко, слишком легко. 

   Торопливая возня в темноте, звон посуды. Принц вернулся с серебряной чашей, до краёв наполненной жидкостью, похожей на молоко, с тонкой, голубой, как у лунного камня, каймой по краю. 

   - Я ждал, когда ты придёшь в себя, мне нужно, чтобы ты понимал, что происходит. Пей. Да пей же! 

   В чаше было не молоко. Первый же глоток заполнил всё тело Джеди холодным голубым огнём, придав ему невесомость, усмирив жар и боль. 

   - Что это? 

   - Ома. Ты не мог про неё не слышать в своих путешествиях. Её свойства ценят огнепоклонники, маги Востока. Помимо прочего, она навевает сны, особенные сны. Я проникну в твой сон и отведу в место, где смогу исцелить. Пей же! 

   Последние жемчужные капли стекли по отвратительной корке, ставшей лицом Джеди, который уже проваливался в беспамятство под пристальным наблюдением Принца. 

   Ровно и безмятежно Ченан проговорил нараспев: 

   - А теперь держись, мой друг, и не удивляйся, поскольку мне известен лишь один способ сделать это. 

   И огненноволосый ангел приник в отрешённо-страстном поцелуе ко рту гноящейся маски, скрывающей воспалённую, распадающуюся, изъеденную заразой плоть.