Поступки красивые и некрасивые

Поступки красивые и некрасивые Вы заметили, как появляются литературные штампы? Удачная фраза или словосочетание, найденное кем-то мимолетно, навскидку,так же легко подхватывается читающей, да и пишущей братией. Интуитивно понятное выражение охотно повторяется, копируется, тиражируется, растекаясь ручейками по строчкам и страницам. Не успеваешь оглянуться, и – оп – крылатая фраза уже мелькает тут и там. И сям. К месту, не к месту, для придания оригинальности тексту или просто ради красного словца. Аудитория чутко реагирует на многократное повторение. Реагирует психологическим отторжением. Приблизительно, как лорд Баскервиль на овсянку Берримора. «Что, снова? Спасибо, не надо!» И падает фраза, претендовавшая на бессмертие, но так и не достигшая Олимпа, где обитают афоризмы, на землю. В копилку штампов. Падает, как Икар, не долетевший до Солнца.Вот и я достаю оттуда, из копилки, образец. «Некрасивый поступок». Отличная находка. Неординарное же сочетание, если вдуматься. Не оксюморон, где одно слово вроде бы должно исключать наличие другого, но явно нетипичная конструкция. Оценка «красиво-не красиво» обычно применимо к цветку. К человеку, к предмету искусства или даже быта. И гораздо реже, – к действию. Но интуитивно намек, содержащейся в связке слов, понятен. «Некрасивый самолет не взлетит»,– как сказал один из авиаконструкторов. Некрасивый аэроплан равно «неправильный аэроплан». Некрасивый поступок равно «неправильный поступок». Но сегодня мне не хочется говорить о неправильных, некрасивых поступках. А хочется об их антиподах. О поступках правильных и изящных. Причем не о тех деяниях, которые совершаются нашими друзьями или родственниками. Нет. Конечно же, благие дела, совершенные близкими людьми по отношению к нам тоже достойны упоминания. Как и милосердные деяния по отношению к братьям нашим меньшим. Достойны, но не сегодня. Сегодня о тех поступках, что совершались людьми сторонними, незаинтересованными особенно в другом человеке. И, даже более того, людьми, которым проще бы и вовсе пройти мимо, не вмешиваясь в обыденный ход вещей. Да, я задал себе довольно узкие рамки. А вспомнить-то оказалось не так-то и просто такие деяния. Почти все, что я извлекаю из памяти из совершаемого во благо,относится к людям, связанным либо семейными, либо дружескими узами. Ага, вот, нашел! Как ни странно, отыскал, еще более сузив рамки требований. Итак, три красивых поступка от особ начальственного статуса. Случай первый. Самый давний. На дворе перестройка, в городе безработица, я тружусь электриком в ЖЭКе. В дружный, хоть и очень-очень разномастный отряд черных гвардейцев ее Высочества Сантехники вступает еще один слесарь-пехотинец. Вступает не слишком удачно. Не так уж, чтоб как сандалькой в известную собачью субстанцию, но в целом курс проложен именно в том направлении. Неофит при вступлении в священный орден задвижки и радиатора тут же, как и велит вековая традиция, получает новое имя. Леня Голубков. Вообще-то его зовут Леша. И фамилия, понятное дело, у мужчины другая. Но уж больно схож оказался образ героя рекламы МММ с вновь прибывшим. Да и имена почти совпали. Леня-Леша... Да какого хрена разница? Леша чудаковатый. В самом что ни на есть прямом смысле слова. В душе он добрый. Но вот эмоциональный фон у Алексея, на котором и рисует свои картины высшая нервная деятельность человека, крайне нестабилен. Посему пейзажи и натюрморты, выводимые капризной кистью мятущегося разума, почти всегда крайне причудливы. Проще говоря, не каждый жилец вникнет, по какой причине странный гонец из ЖЭКа, перекрывший воду, на резонный вопрос о причинах иссякания жидкости в трубах, вдруг начинает размахивать хаотично руками и орать, брызгая слюной. Это ж мы, узнавшие Лешу-Леню ближе, уяснили, что он так за успех порученного дела переживает. Что это у него способ борьбы со «стрессом менеджера» такой. Частично неконтролируемый способ. Однажды бедный Леня Голубков в ходе такого диалога получает обрезком двухдюймовой трубы по башке от не в меру ретивого оппонента. Хорошо, хоть в четверть силы, остерегаясь били. Да еще на Леше нахлобучен универсальный, носимый в любое время года, заячий, видавший виды, треух. Все же ссадина осталась, вызвали медика для осмотра. Эксцесс переполнил чашу терпения начальницы конторы. На Лешу и так сыпались устные и письменные жалобы жильцов, а тут еще и это... Женщина адекватная и рассудительная,начальница, взвесив все «про» и «контра», вызвала Лешу и предложила написать заявление «по собственному желанию». Ее понять можно. Текучка текучкой, но ей вот только смертоубийства на вверенном участке для полного счастья не доставало! Леша послушно накарябал бумагу. Собрал нехитрые манатки из шкафчика и был таков. По-английски так тихо исчез, ни с кем не попрощавшись. Коллеги не обиделись. А спустя пару дней на пороге начальственного кабинета появилась... Лешина мама. Маленькая незаметная старушка, с невыразительными чертами лица и по-крестьянски крупными кистями рук. Ирина Григорьевна приняла посетительницу. Говорили долго и тихо. С понедельника Алексей вновь заступил на службу. «И весь поступок? – спросите пренебрежительно вы. – Да она ж и не сделала ничего!»А я отвечу, что поступок может и невелик. Но для отдельно взятого Леши и его семьи в ту минуту он был крайне важен. Вы... вы лично, хотели бы иметь у себя на службе блаженного? Только честно, положа руку на сердце. Вот. И никто не хотел. И не хочет. Особенно тогда, когда «за воротами очередь». Когда я увольнялся из конторы, Леша все еще работал. Последний раз встретил я его случайно, лет через пять после описанных событий. Стояло морозное, ниже минус двадцати, декабрьское утро. Леша ехал в троллейбусе,все в том же треухе и, похоже, в той же фуфайке. Вез с собой тяжелый лом и лопату. –Леш, ты по работе? – киваю на инструмент. –Да не... Копать могилу. Маме. Денег нет. Берут дорого.Троллейбус уже подъезжал к моей остановке, поэтому промямлив:«сочувствую», я направился к выходу.В глазах Леши застыла бесконечная тоска осиротевшего ребенка. Случай второй.Лихие девяностые вроде бы уже и позади. А как бы еще и не совсем. Я работаю на личность, полу известную в городе полу криминальным прошлым. Наполовину это когда не поймешь, где кончается правда и начинается легенда.Ходит байка о первоначальном уникальном скрипте продаж, применяемом боссом (назовем его Николай Николаевич, поскольку он и по сию пору вполне себе влиятельный и уважаемый человек): –Что скажете, купив у нас ткань? –Да не... Николай, дороговато у вас.Николай Николаевич делает паузу. Упирается кулаками в полированную столешницу,буравит тяжелым взглядом собеседника. И с нажимом, в полном соответствии с пособием для начинающих маркетологов, проводит работу с возражениями. –Уважаемый... Ты не понял... Ты КУПИШЬ у меня ткань!Тут у посетителя обычно случался эффект просветления. Ну, действительно, что за мелочность в вопросах цены? Место тихое, спокойное, забор глухой, высокий. Лица окружающих со всех сторон... приветливые. Идеальные условия для сделки! Дисциплина у Николая Николаевича на службе... строгая. Не скажу, что прям драконовская. Скорее спартанская. В яму никого не сбрасывают. Но и проступков не прощают. Накосячил по-крупному? Сегодня работаешь, завтра – нет. Я косячил, видимо, в пределах допустимого. Еженедельно меня вызывали на ковер и указывали на допущенные просчеты. Так как я взялся за дело, в котором моя квалификация оставляла желать лучшего, замечания были скорее закономерными и обоснованными последствиями,нежели придирками. Не знаю, по какой причине, но босс вдруг оъявил, что я должен выдавать дополнительные выплаты работникам дочерних маленьких фирм. Именно выдавать. Ничего не решая. Тупо брать деньги из кассы, согласно составленному им списку, и играть ежемесячно Деда Мороза, раздавая подарки. Ну я и раздаю. «Сдал, принял, подпись, прОтокол». К слову о Деде Морозе. Или о хорошем поступке босса. Николай Николаевич любит Новый Год. Но несколько своеобразно любит. Корпоратив чисто дежурное мероприятие, по месту несения трудовой вахты, для кучки сотрудников и для галочки. С фальшивыми улыбками последних и искусственно натянутыми диалогами. Единственный искренний момент,– раздача подарков для детей сотрудников. Видно, что Николаю Николаевичу нравится это! Обычно крайне прижимистый в расходах, он выделяет сумму на подарки щедро. И лично одобряет ассортимент конфет, шоколадок и прочих вкусностей. И на лице у него редчайшее явление в эти моменты. Улыбка. Наверное, что-то из собственного детства вспоминается. И вот в такую минуту к нему подходит чуть захмелевший и потому не в меру осмелевший сотрудник. Видимо, решил воспользоваться благоприятной атмосферой. –Николай Николаииич! А может, на радостЯх и нам, так сказать, по подарочку к праздничку?«Нам» имеется ввиду отделу просителя. Отдел, по его мнению, добился неплохих результатов, и давно достоин премии. Лицо босса каменеет, как от заклинания Кащея Бессмертного. Глаза презрительно сужаются. Преображение завершает фраза, выплюнутая с приблатненным акцентом: – А вы что, тоже дети что-ли, бля?Настроение испорчено. Хозяин удаляется мрачнее тучи. На следующее утро стою перед ним в кабинете. На столешницу небрежно брошены несколько пачек денег. –Значит так. Берешь бабки. Отдаешь Геннадьичу. Он знает на что. Но так, чтоб никто не видел. И чтоб никто не слышал об этом, ясно? Вообще никто. Только мы трое, понятно?Все это странно. Еще страннее то, что Николай Николаевич не единственный босс здесь. У него как бы еще два компаньона, и финансы у них общие. Получается... Они тоже не должны знать. Херня какая-то получается! Все как-то... неоднозначно. –Ясно. А ведомость там.. или список? Расписаться за получение ему где? –Нигде! Иди уже.Ситуация неясная. Геннадьич простой охранник. Не телохранитель, не тот, кто «решает вопросы». Обычный, заурядный охранник, обходящий территорию или дежурящий у монитора. А сумма солидная. И без росписи. И без уведомления компаньонов. Я даже не знаю сколько там... В перетянутых наспех резинкой пачках. Пересчитать? Поколебавшись, решаюсь не трогать. Пачки оттопыривают карманы, я ж не знал о такой оказии, не подготовился. Улучаю момент и отзываю Геннадьича в сторону. Он следует за мной, сильно хромая, заметно припадая на одну ногу. Последствия старой травмы,видимо, с годами все чаще периодически обостряются. Ну вот кого догонит такой охранник, скажи на милость? –Держи. От Николаича. Глаза охранника округляются. Руки подрагивают, принимая деньги. –А... зачем? На что?Тут уже выпадаю в осадок и я. –Он сказал, ты знаешь на что! –Так это... Он мне на операцию что-ли? – на глазах Геннадьича блеснули слезы. –Тебе виднее. Сказал, чтоб никому ни звука только. Геннадьич благодарно и ошарашенно кивает, распределяя деньги по объемным карманам униформы. Карманы на кнопочках,подвести не должны. Случай третий. Короткий, но выразительный.Я работаю менеджером в фирме, торгующей строительными материалами. Ассортимент большой, складов много. В мои обязанности входит изредка заглядывать на них, снимая остатки и устраивая сверки. В один из таких визитов, становлюсь свидетелем сцены. Уборщица старательно протирает пол, помощник кладовщика, намедни произведенный в чин из грузчиков, демонстративно выплескивает ей заварку под ноги. Типа,– «давай работай, негра, солнце еще высоко». Причем и вчерашний грузчик и нынешняя уборщица,– совсем молодые люди, обоим и тридцати нет. Я говорю: –А что собственно, происходит? –Пусть больше не хватает наши чашки грязными руками! Она в этих же перчатках сортиры драит! –Да я же просто отодвинула, чтобы не уронить,– смущенно оправдывается девушка. –Три давай! Я, честно говоря, просто теряюсь от подобного первобытного хамства. Стою, и не знаю что сказать. Сзади тенью вырастает замдиректора. Мы ровесники. И это не тот случай, когда «все начальство ду-ра-ки». Петр Владимирович умный, всесторонне образованный человек. Это не значит, что он не совершает ошибок и ляпов (иной раз таких, что хоть стой, хоть падай), но в целом я крайне уважительно отношусь к его уровню интеллекта. –А ну-ка, пойдемте-ка, парни.Петр отводит нас в сторонку. –Ты кем работаешь здесь? – вопрос обращен к блюстителю чистоты посуды. –Я? Помощник кладовщика. –Ты ж грузчиком работал, верно? Чего-то быстро тебя повысили,– в голосе Петра Владимировича нотки сомнения.Я тут присутствую, видимо, в качестве статиста. –Ну... да. – А знаешь кем я здесь тружусь? –Замдиректора,– заученно бубнит вчерашний (а в опасениях, уже, возможно, и завтрашний) грузчик. –Замдиректора,– весомо повторяет Петя. – Скажи-ка мне, ты хоть раз видел, чтобы я так позволял себя вести по отношению к работникам? –Нет,– насупившись, бурчит сотрудник. –Так почему ты себе позволяешь? Петр Владимирович берет театральную паузу, давая время на осмысление. Не дождавшись ответа, подытоживает профилактическую беседу: –Ладно, иди работай.Завершающая фраза догоняет уже в спину: –И я бы на твоем месте извинился перед девушкой! Вот такие три маленькие истории о незаметных поступках, которые можно бы и не совершать. Но...