* двенадцать

Петербургу идут каштаны. Жаль, что я не замечала этого прежде. Даже странно, что художники редко рисуют и пишут каштановой Петербург.

Я не пишу, не рисую Петербург. Просто так, из принципа. Мол, и так много кто его нарисовал, к чему мне этим заниматься?

И так во всем, всегда: если "все" делают, я не буду, просто не буду, даже не просите.

Встречая город я сказала себе лишь одну фразу: серую, блеклую, ничего не значащую, не содержащую ни мысли, ни чувства: "ну и чего мы сюда припёрлись? Но не прошло и нескольких дней как меня вновь охватывает, заставляя парить и плясать под небом его огромная величина, величие.

Всё как прежде, как всегда, одна и та же черная воронка, за которую каждый раз приходится платить новую, всё большую цену: что на этот раз?

На днях в Большой Ижоре мы подобрали огромного плюшевого "амурского" тигра - стояло ли катить так далеко чтобы потом ностальгировать  с глупыми слёзками?

Наверное да.

Одна и та же задача, каждый раз одна и та же, но я вновь ухожу с поля боя побеждённой, истерзанной, растоптанной.  Чтобы потом желать, жаждать попробовать ещё разок... Спросить себя "ну и чего мы сюда припёрлись?"

Поезд ехал медленно, неторопливо, растягивая минуты. Юлико (что нередко в последнее время) вновь открыла круговые карты: свою, мою, моей матери.

Дед умер. Мы должны были перевезти его в Большую Ижору, но он умер.

Он подарил мне мою первую библиотеку, мне тогда было тринадцать и я только начинала читать книжки, я ж дитя позднее.

Бхагавад Гита, картины Рериха, письмена его жены, непонятная, пугающая, темная "Тайная доктрина".

Всё в прошлом: уплыло, прошло. Безвозвратно, неотвратимо. И в то же время я чувствую как меня волочит, гнёт по кругу - вперёд и вперёд. Тайна времени. Тайна.

Где-то далеко в Сербии сидят и пьют кофе сербы. Я даже знаю, что меня ждут. И в то же время всё это так глупо....

По ту сторону трубки мама. Голос. Голос и тишина. Голос. Тишина. Опять обиделась. Ничего. Как обиделась, так и разобидится и всё пойдёт по кругу. Снова и снова.

Поезд едет.

Я смеюсь. Говорю Юлико:

- Мама и мне придумала миссию.

*

Да, она определенно сошла с ума когда умерла её мать, моя бабушка. Повело в христианство. Жёсткая, сухая религия. Не люблю, не люблю её.

- Ну и что за миссия?

- Спасти и преобразить христианство.

*

Это было её последнее астрологическое пророчество. Вскоре астрология была отправлена в топку. Нельзя, нельзя таким пользоваться! Кто, кто бы мог подумать, что она пойдет по пути тёти Нади, которая называла её исчадием ада за расчерчивание кругов.

Ну а мы... А мы круги чертим. И будем чертить. Красиво жить не запретишь.

"Христианство рыбья энергия" любит повторять Юлико. Я знаю, что она не любит "рыб". Я не разделяю, но понимаю.

Для неё рыба - наш дед Алексей.

Для меня...

Всё сложно.

Рыба - это один из двенадцати. Всего лишь один но... последний, значимый знак.

И всё же один из...

Тайна.

Снова.

Как всегда.

*

Мы хохочем. Смеёмся над моей мамой, над миссией. Юлико снова глядит в мою карту.

Простая, совсем простая.

Всего одна значимая оппозиция. Одна единственная, но повторенная дважды.

Если притянуть энергию свободного звена, то вылезти можно.

Жизнь как карта, игра.

Смешно и глупо.

*

Перед смертью дед научил меня играть в шахматы.

Он играл по-новому, без материальных фигур и оставил незавершенной партию с компьютером.

Он проиграл игру, но этот проигрыш не был реализован, игра не была доиграна.

Я проиграла её вместо него.

*

Юлико занимается корнями, родословными. Четвертый дом.

Я ценю, уважаю.

Если она умрёт, мне не жить.

- А я понимаю, - говорит она, посмеиваясь, - почему она так решила. Ну... Со своей стороны, миссионерской.

- И почему же? - недоверчиво переспрашиваю я.

- Ну смотри. Эра рыб проходит. Двенадцатый дом, Нептун. Эра Водолея приходит. Первый дом, Уран.

- Всё, хватит, - прерываю я.

Надоели уже эти пророки.

В конце концов решу оппозицию и можно в царствие небесное на Селене в рыбах. Опять эти рыбы. Но что? Что ещё?

Здесь ловить уже нечего.

*

Странное ощущение. Будто ничего не нужно, всё пройдено, и в то же время малейшее движение столь затруднено, что нет на него никаких сил.

Не могу потому что не хочу, не надо, или же не хочу потому что не могу.

Снова круг.

Один из двенадцати. Христос.

Несколько из двенадцати. Человек.

Никто, никто не бог.

Гармония человека не гармония мира.

*

Я сержусь, что никто не понял "Анны и брата".

Это семейная история: подлинная, настоящая, хоть и другой моей семьи - отцовской, без Юлико.

Весовская энергия, её поляризация.

Герой ищущий гармонию с одной стороны и семейство её искажающее.

Две грани: гармония как секундная точка, лезвие ножа искусства и другая - низкая, гадкая энергия, хорошо мне знакомая: подминание, закапывание и выравнивание. Ложное уравновешивания.

*

И всё же как можно было такое замять? Я до сих пор не понимаю. Вернее с одной стороны не понимаю, а с другой понимаю всё прекрасно: замять можно всё что угодно...

*

Я стою на Сенной площади и реву как маленькая глупо надеясь на утешение прохожих.

В очередной раз мне отказали в работе.

Мол, нечего рассказывать истории болезней работодателю если хочешь устроиться.

Я не согласна. Не приемлю обмана, хочу расставить все точки без подлянок и сюрпризов.

Хотя она права: это не мудро, совсем не мудро по эту сторону...

Мне нужно носить эту проклятую шапку. Не надену - парализует морду нахрен.

А они не разрешают.

"Руководство будет недовольно"

- Иди в церковь, девочка и утешься там, - говорит мне какой-то старик.

Я не хочу, не хочу про церковь. Мне плохо там. Эти сухие, сморщенные, постные лица икон. Хочется сказать УЛЫБНИТЕСЬ

Я посылаю старика к чёрту. В сердцах я не желаю ему ничего плохого, это так, из вредности. Я даже тут же исправляюсь и говорю ему:

- Идите своей дорогою.

Но он успевает разозлиться, машет руками и говорит:

- Иди к дьяволу. Он уже в тебе сидит!

Не люблю, не люблю я христианство. Не верую в дьявола. Но в бога верую. Того, который все двенадцать.  

*

Отрывок. 

Возможное название полного текста "Когда цветёт черёмуха" либо "Зодиак". 

Пока наброски, конспекты. Мутные планы. 

Нет времени на нормальную работу над текстом. Да и внутренне не готова на все