Исповедь пирата - Чёрный Сэм Беллами о фрегате Уида

Решила в отпуск съездить.

Виртуально, на Карибы, в какой-нибудь пиратский век.

И тут же зачастили ко мне ночные визитёры - то Тич припрётся, то Билли Кидд, а когда заявился Флинт с бутылкой рома - реально чуть не обоср... испугалась. Видели бы вы его синюю рожу...

Зачем приходят? Вот один из них, Чёрный Сэм, сейчас и расскажет.

Рассказ Чёрного Сэма Беллами

"Ну, привет, красотка.

Не ожидала?

Скажи честно, ты наверняка удивлена, что тебя решил навестить Чёрный Сэм - ещё бы, ведь обо мне рассказать ты не сочла нужным.

Впрочем, я не в обиде, джентльмену не пристало обижаться на даму, даже если джентльмен - "джентльмен удачи".

Полагаю, ты знаешь, зачем я пришёл, ведь у тебя уже побывали и Билли Кидд, и Чернобородый - ну а теперь и мой черёд.

Да, слухи распространяются быстро, вот и среди наших начали болтать, что Эйлин собралась навестить Испаньолу, наконец-то. А то мы уже заскучали без нашей сестрёнки - ты же не против, что мы зовём тебя Эйлин, на свой манер? Ну и чудно.

Так вот, нашей Эйлин нужен корабль, и Тич с Киддом уже успели тебе предложить - один - "Месть королевы Анны", другой - "Приключение".

Нелёгкий выбор, не так ли? Ну а теперь он будет ещё сложнее - я, Чёрный Сэм Беллами, предлагаю тебе свою "Уиду". Есть над чем подумать, красавица.

Ну а пока ты думаешь, расскажу-ка я коротко, кто я, собственно, такой, исправлю твою оплошность.

Итак, зовут меня Сэмюэль Беллами, и родился я в старой доброй Англии, в местечке Хиттисли близ Плимута, в 1689 году, Мать свою, Элизабет, я не помню, говорят, она умерла вскоре после моего рождения. И мой отец Стивен один воспитывал нас пятерых, у меня ведь было ещё два брата и две сестры. Хотя точнее будет сказать, что нас воспитывали улицы Плимута.

Когда мне исполнилось двенадцать, началась война с Испанией, сейчас вы называете её "Война за испанское наследство", и я угодил во флот. Не скажу, что я был так уж сильно расстроен, море меня манило, да и шансы продвинуться по службе были неплохие. Знаешь, Эйлин, любой шкипер может приметит старательного паренка и обучить его морскому делу - лишь бы голова этого паренька была способна усвоить науку. Это я тебе по своему опыту говорю. Может быть, продлись война подольше, я и сам стал бы капитаном, но - не довелось. Война закончилась, и настали тяжёлые времена.

Нас было слишком много, Эйлин, призванных во флот, и никто не знал, что с нами делать - ведь нападать на испанцев и французов было уже нельзя, - а ничего другого мы попросту не умели. Мы были предоставлены сами себе, и устраивать свою жизнь приходилось самим. А у меня ведь уже появилась невеста, чудесная девушка Мария Хэллет, но какое будущее мог я ей дать?

Так-то.

К счастью, мой друг, Пэлгрейв Вильямс, поведал мне историю о испанском галеоне, затонувшем около Испаньолы. Это был наш шанс, шанс устроить свою жизнь так, как мы захотим. Флотские порядки нам чертовски надоели, а справедливость законов вызывала изрядные сомнения - но если бы нам повезло найти золото, никто не смог бы оспорить наши права. Да только золота мы не нашли, история оказалась ложью. Хотя, может, мы просто не там искали…

Вот во время поисков испанских сокровищ я и повстречался с Беном Хорниголдом, знаменитым капитаном из Нассау. Да, впрочем, ты о нём знаешь.

Капитан Хорниголд предложил нам присоединиться к нему, а он умел убеждать. Он говорил, что война с Испанией вовсе не окончена, что сражаться следует до окончательной победы - во славу Англии. И, раз уж лорды заключили с донами мир - за оружие следует взяться простым морякам и солдатам, которых оставили без средств к существованию - и добывать эти средства самим, непосредственно из трюмов испанских кораблей. Что ж, мы приняли его предложение, и я, и Пэлгрейв, но, сказать по чести, я уже тогда не видел большой разницы между донами и лордами, а трюмы английских торговцев сулили точно такую же добычу, как трюмы испанцев. Но, пока Хорниголд был капитаном, мы не нападали на английские суда.

Я знаю, что ты сейчас думаешь, Эйлин. Ты думаешь, что это я устроил бунт, подговорив команду, в точности, как Рэкхем, когда он сместил Вэйна. Это не совсем верно.

Мне действительно пришлось стать капитаном, честно говоря, я не очень-то и сопротивлялся - но я не подстрекал команду, бунт все равно был неизбежен - Хорниголд порядком всем надоел со своими запретами. Люди хотели добычи, и им было всё равно, кого грабить. Может быть, я даже спас Бену жизнь - я уговорил людей отпустить его, и он ушёл с верными ему людьми. Таких было всего около двух дюжин, а сотня головорезов, оставшихся на корабле, выбрала меня капитаном. Вот так мы стали пиратами.

В следующем, 1716 году, нам посчастливилось захватить отличное судно "Султана", и я сделал его флагманом, а прежним кораблём командовал Пэлгрейв. Мы вели привольную жизнь, но я никогда не забывал, зачем я всё это начал - там, на берегу меня ждала Мария, а я ждал своего приза, удачи, добычи, денег - столько денег, чтобы рассчитаться с законом и зажить спокойной жизнью. Ну, наверное, ты знаешь, что меня прозвали "морской Робин Гуд" - но, разочарую тебя, Эйлин, благородного разбойника из меня делать не стоит. Да, я освобождал рабов - но только для того, чтобы взять их в свою команду. Да, у меня служил десятилетний мальчишка Кинг - так я сам попал во флот в его возрасте. Да, я отпускал капитанов захваченных кораблей, хотя искренне презирал их, они были хуже рабов - тех, по крайней мере, заставляли служить под страхом смерти, а эти служили добровольно, за жалкие гроши жалованья, хотя в трюмах перевозили миллионы. Случалось мне и заставлять людей вступать в мою команду, хорошие плотники встречаются не так уж часто, а Томас Дэвис и Томас Саут были хорошими плотниками. Но им, в конце-концов, повезло…

Что ж, Эйлин, такова моя история. А теперь я перехожу к главному, после чего мне, пожалуй, следовало остановиться, и отправиться к Марии. Но я этого не сделал - и расплата не заставила себя ждать.

Через год после того, как я стал капитаном, слава о Чёрном Сэме гремела по всему морю. И знаешь, Эйлин, у нас появилось очень много информаторов. Нам сообщали всё - когда и откуда отплывают торговцы, какие грузы они везут, где крейсируют военные корабли (слава Богу, их было немного). Часто врали, конечно же, но и правду говорили не менее часто. И однажды мы узнали, что недавно на Кубу прибыл новый корабль.

Это было великолепное судно, способное ходить и под парусами и на вёслах. При попутном ветре "Уида", так назывался корабль, выдавала тринадцать узлов - о других кораблях, способных развить такую скорость, я не слыхал. И оно принадлежало работорговцам, только что "Уида" совершила свой первый рейс, доставив рабов на Карибские острова, а теперь корабль шёл в Лондон, со всей выручкой от продажи "живого товара" - и полными трюмами ценных товаров. Пусть корабль был быстроходен - но он был перегружен, и у нас были шансы его настичь.

Мы гнались за "Уидой" три дня, пока не настигли её в Наветренном проливе. Увидев наши флаги, и поняв, что уйти не удастся, капитан благоразумно спустил флаг. Его звали Лоренс Принс, и он обо мне слышал - как и я о нём, ведь это он сопровождал Генри Моргана в Панамском походе и командовал одной из шести колонн, штурмовавших город. Что ж, это был свой человек, и мы не стали обижать его. Мы пошли на Багамы, и там обменялись кораблями - Принсу досталась "Султана", и часть груза "Уиды" мы ему оставили. А остальное взяли себе. Лишь позже я узнал, что Лоренс Принс, капитан "Уиды", меня обманул. Он никогда не был соратником Моргана, а всегда занимался работорговлей, но, по нелепой случайности, носил то же самое имя, что и славный корсар.

А дальше, Эйлин, началось моё падение. Теперь я мог вернуться к Марии, добычу с "Уиды" на ваши деньги оценили бы в семь-восемь миллионов долларов, и мне, как капитану, принадлежала большая часть. Но меня обуяла жадность.

Я поставил на "Уиду" ещё десять пушек, и ещё двадцать погрузил в трюм, вместо балласта. При необходимости их можно было быстро установить - и горе тем, кто осмелится напасть на корабль Чёрного Сэма, корабль с полусотней пушек и командой в полторы сотни лихих ребят. А ведь у меня было ещё четыре корабля, Эйлин, я был адмиралом флота - да, вместе с жадностью, меня обуяла ещё и гордыня. Однако Господь проявил терпение, и дал нам время одуматься. Почти три месяца мы продолжали жить жизнью пиратов, хотя давно могли бросить это занятие. И терпение Господа истощилось.

26 апреля 1717 года на наш флот обрушился страшный шторм. Ветер гнал нас на запад, прямиком на остров Кейп-Код, и мы никак не могли его обогнуть. Я попытался стать на якорь, и казалось, что это удалось - а потом мы услышали крики, даже сквозь рёв бури.

Кричали моряки с "Мэри Энн", судна, которое мы захватили накануне. Там было семеро моих людей, и три человека из прежней команды, я рассчитывал, что они присоединятся к нам. Всем десятерым посчастливилось добраться до берега. А потом и "Уиду" сорвало с якорей - но почти сразу мы сели на мель, и тут же рухнула грот-мачта. Всё было кончено, корабль погрузился на тридцать футов и перевернулся, а затем пушки, загруженные в трюм, сорвались с креплений и пробили палубу. Корабль стал разваливаться, а ветер всё дул и дул, со скоростью семьдесят миль в час, и волны достигали сорока футов в высоту. Обломки "Уиды" растащило на четыре мили вдоль берега, а когда ураган кончился - на берегу нашли сотню трупов. Почти все мои люди утонули, Эйлин - вместе со мной. А моя Мария стала вдовой, так и не успев выйти замуж.

Вот так, Эйлин, Господь наказывает людей, не умеющих вовремя остановиться. С "Уиды" спаслись всего двое, плотник Томас Дэвис и рулевой Джон Джулиан, из индейцев. Повезло моему другу Пэлгрейву и капитанам двух других кораблей моего флота, Пэлгрейв отправился навестить родных, а другие смогли вырваться из шторма. Что с ними сталось - я не знаю. Может быть, они вняли предупреждению и порвали с пиратством, а может быть, их постигла такая же участь, как и большинство флибустьеров, как и нас. Всего девять человек спаслись с "Мэри Энн" и "Уиды" (я не считаю троих матросов прежней команды "Мэри Энн"), все они были схвачены, как пираты, осуждены - и шестерых повесили. А Томаса Дэвиса и Томаса Саута оправдали, ведь в пираты они пошли под страхом смерти. Зато бедного Джулиана продали в рабство. Впрочем, спустя полтора десятка лет, его всё равно повесили.

Вести о нашем крушении быстро дошли до властей, и скоро к Кейп-Коду прибыл Киприан Саутак, картограф, которому поручили достать сокровища - но море не отдало ему ничего. Зато местный коронёр вручил Саутаку счёт за захоронение ста двух утопленников - столько тел было выброшено на берег. Еще сорок четыре покоятся в море, вместе со мной.

Вот какой корабль я предлагаю тебе, Эйлин. И пусть тебя не страшит то, что мне "Уида" не принесла счастья - ты не такая, как я. И мой корабль стал первым знаменитым пиратским кораблём, который нашли - Барри Клиффорд, в 1984 году. Он даже целый музей построил, где выставлены предметы, поднятые со дна. Они продолжают искать до сих пор, и я тешу себя надеждой, что когда-нибудь Барри Клиффорд обнаружит и мои останки - и я буду похоронен, как подобает христианину. Шестерых уже обнаружили, правда, поднять их пока не удалось, но когда-нибудь это будет сделано. И тогда генетический анализ покажет, нахожусь ли я среди этих шестерых, у моих ближайших живых родственников уже взяли пробы для анализа.

И - бедняга Джон Кинг, десятилетний мальчик, верный подносчик пороха - от него осталась только бедренная кость да пара чёрных кожаных ботинок детского размера. Только поэтому его служба на моём корабле ни у кого не вызывает сомнений.

Бери мой корабль, Эйлин. Честному человеку, Клиффорду, он принес удачу и славу - принесёт и тебе. И когда "Уида" войдёт в Наветренный пролив - морские братья будут рады приветствовать сестру. До встречи на Карибах!"

Мда.

Вот такую историю рассказал мне однажды ночью Чёрный Сэм Беллами. Как думаете, стоит принять его предложение?

Или лучше сперва к психиатру сходить???

Прямо так, в пиратском обличье)))