Мини-история жизни Сюзены, дочери хранителя Восточного маяка из "Чести Воина"

В поддержку флешмоба Сиратори Каору https://author.today/post/387345

История сия родилась для меня неожиданно, но позволила, на мой взгляд, оживить служебную главу о том, как Воины Смерти, претендующие на ранг Кинжала, были отправлены начальством искать и перекрывать путь контрабанды дурманящего порошка "эхины" в Свободные Княжества.

Это получилась самая большая глава, которая сама по себе "побочная история" в основной (возможно, при финальной редактуре я её поделю), но история бедной Сюзены всего лишь её побочная часть. Уже после того, как отряд главного героя, Кледа, отследил от притона, откуда поступает наркотик (другие группы отрабатывали другие направления).

Блин, спойлер опять барахлит, сжирая текст! Там много букв и контент 18+ короче!

Не успели они позавтракать, как в деревню пожаловали княжеские дружинники — целых десять человек. Изволили интересоваться, по какому делу в их края наведался такой славный отряд. Клед отметил про себя, что посетители маяка барона не обеспокоили — похоже, тот всё-таки был в доле, либо же вообще всем заправлял.

Воин Смерти ответил, почти не покривив душой, что они ловят бандитов. Даже полномочную грамоту показал, которыми их щедро снабдил Совет. Правда, там не уточнялось, кому она выдана и по какому делу, зато предписывалось оказывать всяческое содействие. <...>

На маяк заявились якобы для опроса возможных свидетелей, помахав той же грамотой. А потом надавили как следует — не пришлось даже силу применять, хватило запугивания — и правда быстренько выплыла наружу. Сначала из уст перепуганной жены, Инилы, а потом и самого смотрителя, Зелта.

Оказалось, что их дочь, Сюзену, держит в заложницах барон Белвендома, чтобы родители вели себя смирно. Сам же раз в месяц отправляет с Маяка на восток группу бандитов, привозящих порошок, за которым потом каждую осьмицу приезжают головорезы из разных городов. <...>

К ужину вернулись в таверну на ночёвку, обсуждая напоказ якобы полученные от смотрителя сведения и необходимость вызвать подмогу из города, пока основная часть отряда попробует снискать помощи у местного барона. <...>

в Белвендом. Прибыли к обеду. Клед потребовал аудиенции с бароном, назвавшись собственным именем: Кларед Лоринден о Марвик о Этлина ан да Кастердом. <...> 

Расмус Бельведер о Карвин о Энеила ал да Белвендом вынужден был пригласить гостя сразу к столу, подав знак спешно добавить ещё один прибор. «Дружине», как и полагалось, накрыли в дворовой столовой. Прислуживать «господину» остался только самый молодо выглядевший из Когтей, Кулан, в качестве оруженосца. <...>

— Совет мне поручил разобраться с браконьерами. Ваш смотритель маяка видел какой-то дым на болотах, возможно от костра. Но нас слишком мало, к тому же, один из моих спутников приболел, так что я отправил его в Мелден подлечиться в сопровождении товарища. И хотел бы дождаться у вас подкрепления из Новина. <...>

— Глупости, нет тут никаких браконьеров, я бы знал, — небрежным жестом отмёл его доводы Расмус. <...>

— Тем не менее, мы обязаны проверить. И мы это сделаем. А вы должны оказать нам содействие. <...> [спор]

— Чем смогу помогу, но не обессудьте, я всего лишь скромный захолустный барон и средства мои ограничены, <...>

Бельведер так же благодушно откинулся назад — видимо, повёлся и успокоился. Сделал жест прислуге, и та поспешно набросала объедков со стола на одно из использованных блюд, стоявших на тележке. [для "оруженосца"]

Тут Клед заметил наконец рыжеволосую красотку с голубыми глазами и сердце пропустило удар. Вовсе не от романтических чувств, которые по-прежнему спали беспробудным сном, похороненные где-то на кладбище души вместе с образом Алрины, а потому что перед ним, судя по описанию, была дочь смотрителя. Вспышка узнавания в его взгляде не прошла мимо внимания Расмуса:

— Что, хороша девка? — хохотнул он, шлёпнув её по заднице, когда та оказалась рядом.

Девушка вздрогнула — судя по всему, «милости» барона были ей противны. Поспешно передала блюдо Кулану и отошла вдоль стеночки в угол мимо окна, где дневной свет на мгновение проявил на её скуле кровоподтёк, замазанный белилами. Ровно на том же месте был шрам у Алрины, и Воин невольно вздрогнул сам. Но пришлось сражаться тем оружием, которое раздала судьба. К тому же, это могло сыграть на руку в побочной задаче, которую он сам себе назначил.

— Хороша! — вздохнул Клед.

Он изо всех сил постарался изобразить плотоядную ухмылку. И судя по очередному смешку барона, кое-как преуспел. Ну что ж, теперь надо подогреть это впечатление. По рассказам Алрины о повадках в Пикердоме можно было предположить, что в некоторых недостаточно благородных кругах знати ему могли преподнести такой «подарок», чтобы задобрить. А причины на то у Бельведера имелись.

Так что Воин перестал вслушиваться в его болтовню, благо все основные вопросы пока были решены, и постоянно бросал на девушку пристальные взгляды, на ходу продумывая подсказанный ситуацией план. Конечно, у Сюзены на лице отражались муки человека, уже подвергшегося насилию и предвидящего новое, но было и что-то ещё. Кажется, Клед ей понравился.

Ну ничего, как-нибудь дотерпит до вечера — этого или следующего. Потом он успокоит её страхи. И возможно, даже сумеет защитить от дальнейших посягательств хозяина на время своего пребывания. А когда они уедут, её в любом случае нужно будет забрать с собой. Если повезёт, лучше вывезти даже раньше. Хотя нет, тогда весь маяк вверх дном перевернут в поисках, а им это ни к чему. Ладно, посмотрит по обстоятельствам.

<...>

За ужином Клед продолжал заглядываться на всё больше красневшую Сюзену, и барон в конце концов сделал именно то, на что рассчитывал Воин — прислал её вечером к нему в спальню. Девушка вся тряслась, но ослушаться хозяина не посмела.

Она покорно встала перед чужаком, потупив глаза и ждала... От мимолётного впечатления её ожиданий у Кледа мелькнуло нечто похожее на отвращение, тут же смешавшееся с жалостью, но всё на каком-то глубинном уровне, не полноценные чувства, а лишь их тени. Он осторожно приподнял её лицо за подбородок:

— Посмотри на меня, — Сюзена подняла взгляд — закрытый, запуганный. — Не бойся, я не сделаю с тобой ничего, что ты не захочешь.

Вместе со словами Клед постарался напрямую внушить ей ощущение безопасности, чтобы поскорее преодолеть барьер страха, и вроде бы взгляд девушки робко приоткрылся — она пыталась заглянуть ему в душу. Ах, если бы та ещё не спала!

— Здесь есть потайные ходы? — тихо спросил он, склонив над ней голову, словно примериваясь для поцелуя. Девушка снова испугалась, и Воин уточнил свой вопрос: — За нами наблюдают?

Сюзена замотала головой и облегчённо вздохнула, когда он отстранился. Клед взял её за руку (по крайней мере, тело её не артачилось зажимами) и подвёл к кровати. Усадил и присел на корточки перед ней, на всякий случай всё же понизив голос:

— Я был у твоих родителей. И пообещал им тебя вызволить отсюда. Так что я не дам тебя в обиду.

Глаза девушки вспыхнули внезапной отчаянной надеждой.

— Правда? — она даже безотчётно вцепилась в рукав его рубашки, и тут же сникла: — Только как вы меня защитите? Вы же у него в гостях, вам нельзя с ним ссориться.

— Ну, это совсем просто. Я сделаю вид, что ты мне слишком понравилась и буду звать тебя каждую ночь. Пока не придёт время сматываться. Расмус хочет усыпить мою бдительность, так что не будет возражать. Только ты должна мне кое-что пообещать.

—Что угодно! — Сюзенна горячо закивала, подтверждая готовность на всё, лишь бы вырваться из плена, которую Воин очень явно ощутил седьмым чувством, и этого ему хватило.

— Не подавай вида, что надеешься на меня или хоть как-то доверяешь. И сделай в точности, как я велю, когда придёт время. Возможно, будет бой, ты не должна мешаться под ногами. Поняла? — опять частые радостные кивки. — Хорошо. Можешь лечь на кушетку.

— Я вам на самом деле не нравлюсь? — с внезапной грустью Сюзенна взметнула на него свои голубые глаза.

Клед усмехнулся от противоречивости девичьих стремлений: страх перед близостью и желание нравиться. Но он понимал, что первым чувством Сюзена обязана подлому господину.

— Ты очень красивая, — он опустился на ковёр у её ног и легонько погладил её по щеке. — Но я не такой, как твой барон. Я сплю с женщинами только по обоюдному желанию. Его поведение недостойно благородного человека.

При этих словах у девушки вырвался вздох облегчения, как будто ей сообщили жизненно важную весть, другому показавшуюся бы очевидной — о том, что все люди разные, и не все мужчины животные. Кледу даже захотелось сгладить её болезненный опыт, найдя в ней отражение богини, как удавалось с Оступающимися когда-то в юности. Но на таком действительно нельзя настаивать.

Впрочем, Сюзенна тут же нашла новый повод опечалиться:

— У нас не выйдет его обмануть. Он каким-то образом понимает по поведению человека, когда тот с кем-то переспал, я пару раз видела, как он, глянув на одного из своих дружинников догадывался, что тому повезло с кем-то из служанок...

— И что же ты предлагаешь? — слегка иронично спросил Клед.

Он уже подозревал к чему клонит девушка: как только страх отступил, начала брать верх симпатия, которую он сразу заметил, только был не уверен, осознаёт ли она её сама.

— Ну, я не знаю... Если я дам согласие... И если я вам не слишком противна... Мне кажется, вы добрый и не причините мне боль.

Воин рассмеялся уже вслух, но негромко. Сюзенна всполошилась и снова смотрела затравленно. Бедная девушка! Он не стал пояснять ей причины своего веселья, вместо этого сказал:

— Боюсь, так у меня ничего не выйдет. Я не привык пользоваться женщиной, как куском мяса, — и видя, как стремительно падает настроение Сюзенны, решившей, что он всё-таки находит её недостаточно привлекательной, поспешил перейти к обнадёживающей части: — Но я могу предложить тебе другое. Если позволишь, я попытаюсь разбудить в тебе желание, чтобы ты получила удовольствие, а не просто перетерпела этот процесс.

Она смотрела на него недоверчиво. Похоже, не могла даже представить, что такое возможно.

— Конечно, только если я тебе не слишком противен, — съязвил он, повторяя её слова, чтобы хоть немного развеселить.

Однако Сюзенна смутилась, устыдилась, уставилась в пол, а потом решилась всё же высказать свои чувства:

— Вы мне сразу понравились, господин барон, — щёки её запылали. — Просто я... Просто мне...

Она не могла найти слов, но Клед всё ощутил седьмым чувством, и когда у девушки на глазах выступили слёзы, пересел на кровать, легонько приобняв её за плечи:

— Я всё понимаю. Расмус у тебя первый мужчина?

— И единственный! — залилась она уже в голос.

— Тише, тише! Вижу, он тебя изнасиловал, бил. Так не должно быть. Я покажу тебе, как можно иначе, если хочешь.

— Очень хочу! — Сюзенна шмыгнула носом и отстранилась, чтобы утереться платочком, нашедшимся в кармане халата. — У нас некоторым бабам нравится это дело с дружинниками иногда. Довольные потом ходят, вальяжные такие. Но они тоже по согласию.

— Хорошо, тогда сделаем так. Снимай халат и ложись на кровать. А я лягу рядом. Я обещаю тебе, что сегодня ночью ничего не будет! Я тебя не трону. Мы просто поспим в одной кровати.

— А как же «мужские потребности»? — недоверчиво спросила она.

— Потребности у всех разные. И не каждый готов ради них втаптывать в грязь других! — немного резковато ответил Клед.

Что-что, а ярость оставалась одним из немногих доступных ему чувств, и её Бельведер вызывал вполне заслуженно. Однако здесь и сейчас она была неуместна, мешала, поэтому Воин привычно погасил её, как свечу, и задышал медленнее, стараясь настроиться на нежный лад, который требовался для того, чтобы растопить страхи девушки. К сожалению, эти чувства он помнил только умозрительно, но всё же ощутил на уровне души некий мирный настрой и стремление её защитить. Ну что ж, за неимением лучшего сойдёт.

— Просто поверь мне, — убеждённо сказал он, снова пытаясь внушить доверие напрямую. — Попробуй. Позволь себе расслабиться. Потом скажешь, как изменились твои ощущения. Идёт?

Сюзенна кивнула, сняла халат, оставшись в рубахе, и быстро юркнула под одеяло. Клед, также вынужденный не снимать исподнее, пристроился с другой стороны широкой кровати. Сначала поверх одеяла, надеясь постепенно сокращать дистанцию по мере расслабления девушки. Но Сюзенна лежала в напряжении и чего-то ждала. Похоже, не перестанет бояться, пока он не уснёт. Однако, к утру камин прогорит и будет холодно.

— Я залезу под одеяло, чтобы не замёрзнуть, — предупредил он и сделал это как можно осторожнее, чтобы не напугать её резким движением, которое тело могло принять за опасность помимо воли.

Пришлось придвинуться ближе, поскольку одеяло было одно, хоть и большое, но всё-таки около пары локтей между ними оставалось. Придётся ей начать привыкать с такого расстояния. Клед замедлил дыхание и вскоре провалился в сон, благо день был достаточно насыщенным.

Поутру он обнаружил Сюзену в своих объятиях. Похоже, это случилось во сне — то ли девушка замёрзла, то ли ему что-то приснилось. Так или иначе, очнувшись, она дёрнулась, как от испуга. Но он её сразу не отпустил. Шепнул на ушко:

— Доброе утро. Как спалось? Как ощущения?

Видя, что мужчина не пытается как-то воспользоваться положением, просто продолжает её вполне невинно обнимать, Сюзенна обмякла и перестала вырываться. Прислушалась к себе:

— Хорошо спалось. Тепло! У нас в спальнях холодно. А ты такой горячий... Ой! Простите.

— Ничего, — Клед потёрся носом о её пушистые волосы, которые приятно пахли какой-то травой. — Можешь звать меня на «ты», когда мы вдвоём. Кстати, это хороший признак. Похоже, ты начинаешь мне немного доверять.

Они поднялись и оделись. Перед тем, как девушка ушла, Клед предупредил:

— Не говори никому напрямую, что было, а чего не было. Можешь смущаться и краснеть. Остальное пусть сами досочиняют. Ты кстати, выглядишь чуть иначе. Более расслабленной. Вполне возможно, ваш барон воспримет это так, как нам выгодно. А я постараюсь ему в этом помочь со своей стороны.

<...>

За завтраком Клед постарался вести себя вальяжно и кидать на Сюзенну довольные взгляды. Попытка применить к ней внушение накануне была сделана по наитию и впервые, к тому же, нельзя было утверждать со всей определённостью, что она увенчалась успехом, и всё же он точно так же попытался впихнуть барону в голову впечатление своего наслаждения. Девушка вполне натурально краснела, хотя даже он не мог бы сказать, от чего именно, и это помогало делу.

— Я вижу, вы нашли общий язык? — поинтересовался наблюдавший за ними Расмус ближе к концу.

В его ироничном тоне был какой-то едкий привкус. Кажется, он ревновал? Нет, это зависть. Ну да, конечно, от него Сюзена шарахалась, а тут можно подумать, что ей понравилось. Как бы это чувство не толкнуло барона отобрать «игрушку»...

— Я бы сказал, ещё есть над чем поработать, — так же иронично отозвался Клед. — Малышка очень зажата. Били вы её что ли? — эту фразу он потрудился произнести тоном, который не предполагал ничего подобного всерьёз, тем самым особо изощрённо поддев подонка. — Я люблю, когда женщина податлива, как масло. Но не волнуйтесь, дайте время, и я доведу её до нужной кондиции.

Сюзена стала просто бордовой от стыда, зато у Расмуса мелькнула чёткая вспышка алчности, на которую Воин и рассчитывал. Нарождавшееся было стремление вернуть своё уступило место жадности получить больше: если более искусный любовник разбудит чувственность девицы, ему в итоге достанется спелый плод вместо зелёного яблочка, об которое он сдирал дёсны до сих пор.

<...>

Этим вечером Сюзена уже сама сняла халат и пододвинулась к нему в кровати поближе. Полежала немного, опять ожидая чего-то, правда уже не напряжённо, а скорей с интересом. Клед, конечно, прекрасно понимал, чего именно, но хотел, чтобы девушка сама проявила инициативу.

— Можешь опять меня обнять? — спросила она наконец, когда он уже начал проваливаться в дрёму.

— Ты и сама можешь обнять меня, если хочешь, — лукаво ответил он. — Я не буду сопротивляться.

Клед понятия не имел, откуда знает, что именно делать и говорить, просто так казалось правильно. Словно кто-то нашёптывал ему верную линию поведения. Он же при этом даже не ощущал тех чувств, которые выражал интонацией. Но был достаточно непредвзят, чтобы понимать — это работает, а значит, нет причин сомневаться. Впрочем, ему было в достаточной степени всё равно, получится у него задуманное или нет. Результат был важнее для девушки, а он не знал её Истинного Пути и, соответственно, своей роли в нём.

Хотя нет, интерес всё же был, но скорее к тем странным ощущениям, которые вызывала в нём эта игра: он словно наблюдал со стороны за движением неких сил, толкавших их, словно две щепки по горному ручейку: встретятся или нет? И то, что он сам отчасти управлял потоком, не мешало ему сознавать, что у стихии есть и собственное мнение. Наверное, что-то похожее ощущали моряки, правя кораблём вдали от берега.

Поломавшись немного ради приличия, Сюзена наконец робко переползла ему под самый бок и обхватила руками. Клед, нарочно лежавший на спине, чтобы представлять наименьшую угрозу, выпростал одну руку и положил ей под шею, приобняв за плечи. Девушка устроила голову у него на груди и затихла. На сегодня он больше ничего не планировал, а потому позволил себе провалиться в сон.

Пробудился Клед затемно от желания. В объятиях спиной к нему лежала мягкая тёплая девушка, и ему спросонья показалось, что это Алрина. Плоть затвердела, упёршись в мягкую попку. Он осторожно сдавил руками грудь любимой. И тут же понял свою оплошность: грудь была намного меньше!

Воин окончательно пришёл в себя, собираясь отстраниться, но спящая Сюзенна так хорошо отреагировала на его ласку, что он решил, этим стоит воспользоваться. Разбудить в ней наслаждение, прежде чем проснётся сознание, а с ним и все страхи.

Он осторожно нашарил соски, сжал их легонько. Сюзенна томно вздохнула и откинулась на него, открывая ему поле деятельности. Продолжая одной рукой тихонечко мять её грудь, Клед запустил вторую между ног, не задирая рубашки, и легонько сжал. Девушка развернулась к нему ещё немного. Тогда он лизнул её ухо, не прекращая медленных движений руками. Сюзенна мурлыкнула и открыла глаза.

В первый миг взгляд её был полон неги, но потом в нём появилась осознанность, а вслед за ней — страх. Клед тут же замер. Только в глаза ей смотрел настойчиво, с намерением внушить чувство безопасности, и прошептал:

— Тсс! Всё хорошо. Если хочешь, я прекращу. Только скажи.

На лице девушки отразилось смятение. Она знала, что должна испугаться, но приятные ощущения были ещё слишком свежи, к тому же, его руки, источавшие жар, продолжали лежать на чувствительных местах. Клед так легко читал её настроения! И с лёгкой улыбкой наблюдал, что же победит. Не таясь, что пристально изучает её.

Дыхание Сюзенны участилось, грудь заходила ходуном. Она не могла решиться. Клед подтолкнул её, совсем чуток сжав обе руки. Девушка с глухим стоном привалилась к нему, обмякая. Он не стал её мучить, заставляя произнести это в слух. И так понимал, что победил. Но всё равно не собирался торопиться.

Клед прижал её к себе плотнее, чтобы она чувствовала его возбуждение, но сам продолжал ласкать её лишь руками и языком. Сюзенна откинула голову, их губы встретились. Целоваться она, конечно же, не умела, поэтому он использовал её губы, как дополнительный очаг воздействия, щекоча и облизывая их языком, но не вторгаясь в рот. Приподнял её ногу, чтобы подпереть своей её лоно, всё так же, не оголяя интимных мест, прижал потеснее, захватил набухший сосок другой груди верхней рукой, аккуратно теребя его, а нижнюю погружал всё глубже, постепенно ускоряя сокращения...

Природа работала — Сюзенна безотчётно вжималась в его ногу промежностью, которая изрядно промокла, и даже двигалась туда-сюда, пуская его руку всё глубже. Когда пальцы Воина провалились в пылающую ямку, вздохи Сюзенны перешли в лихорадочное бульканье. Понимая, что точка невозврата пройдена, он задвигал ими смелее, и вскоре девушка вытянулась в струнку, издав протяжный всхлип. А подтверждением её удовлетворения стали лихорадочные конвульсии у него под пальцами.

Сюзенна блаженно обмякла, но Клед ещё какое-то время не разжимал рук, пока биение её плоти не успокоилось.

— Ну как, понравилось? — спросил он её на ушко.

Девушка заворочалась в его объятиях и развернулась лицом. Глаза её восторженно сияли.

— Это было... волшебно!

— А по-настоящему ещё лучше, — тут же закинул он следующий крючок. — Но я думаю, на сегодня пока хватит, — и ослабил объятия.

— А как же ты? — прижалась она к нему опять и опустила взгляд в сторону уже начавшей опадать плоти.

— За меня не волнуйся, — Клед чмокнул её в носик и стал выбираться из постели, лукаво бросив напоследок: — Я подожду, пока ты будешь умолять.

Сюзенна вспыхнула, спрятав лицо в подушку. Похоже, такая мысль казалась ей пока постыдной, но уже не столь невероятной, как раньше. В конце концов, она тоже встала с кровати и ужаснулась мокрой рубашке: «Надо срочно застирать!». Накинула халат и убежала.

Клед её не задерживал. Он добился всего, чего хотел. Но краешком сознания продолжал удивляться своему поведению. Откуда в нём это всё? Такое впечатление, что он сам не свой, а лишь отражение того, что нужно той или иной женщине. <...>

Умолять её Клед, конечно, не заставил. Просто дождался слов: «Я хочу по-настоящему», когда Сюзенна следующим вечером разделась уже полностью и придвинулась к нему вплотную. Он тоже разделся, дал ей сначала разглядеть себя при свете свечей, потом потрогать. Долго ласкал, так чтобы девушка окончательно разомлела от неги, и только после этого бережно овладел ею. Думал довести её до кульминации и не мучить дальше, зная за собой склонность к затяжным концовкам, но, неожиданно для себя почувствовал, что развязка не заставит себя ждать. Только в последний момент вышел и пролил семя на живот девушки, не желая рисковать ни беременностью, ни той опасностью, которую представляли Воины для обычных женщин, хоть он и не успел пока ещё никого убить.

Сюзена была счастлива и цвела улыбкой помимо воли весь следующий день. У неё даже походка изменилась, и, глядя на её заманчиво покачивающиеся бёдра, когда девушка уносила посуду после завтрака, Расмус не без тени уважения заметил Кледу:

— Ну ты силён, брат!

— Сладкая девчонка, — заставил Воин себя спошлить с гаденькой усмешкой. — Надеюсь, ты не отберёшь её, пока я тут? Уж больно понравилась.

Барон на секунду замялся, а потом великодушно разрешил:

— Ладно уж, пользуйся. У нас с ней ещё вся жизнь впереди!

Какую-то часть Кледа подташнивало от роли сластолюбца, которую он разыгрывал перед бароном, но другая, холодная и расчётливая была удовлетворена: у него получилось защитить дочь смотрителя. Правда, теперь, когда цель сгладить травму, нанесённую девушке хозяином, была достигнута, у него пропал интерес к дальнейшим наслаждениям с Сюзеной. Да навредить ей своей связью с богиней Смерти не хотелось. Но играть партию нужно было до конца.

На другую ночь он ублажил её ртом, и когда Сюзена спросила: «А как же ты?» — соврал, что ему лекарь не велел частить с утехами. Так что в следующий раз она тоже отказалась «из солидарности» и дальше они просто спали в обнимку. Иногда Клед просыпался по утрам от возбуждения, но спускал это дело на тормозах.

Однако он не мог не замечать, что тепло другого человека рядом ему приятно и как будто бы заледеневшая душа понемногу отогревается в лучах любви Сюзенны. Да, он чувствовал, что девушка в него влюблена, но ничего не мог с этим поделать.

Где-то через осьмицу, когда Болб с припасами давно вернулся, она наконец набралась дерзости спросить, не достаточно ли большой перерыв они сделали, и Клед согласился, что достаточный, подарив ей ещё одну ночь полноценной любви. Да и сам, если честно, уже достаточно «отдохнул» от впечатлений с прошлого раза. Он позволил себе немного более напористый темп, и партнёрша отозвалась с горячностью, так что кульминация не заставила себя долго ждать. Только семя снова слил на сторону.

Ещё через пару дней Сюзенну утром стошнило, и седьмое чувство подсказало Воину спросить, давно ли у неё были «женские дела». Оказалось, что достаточно давно, месяца полтора-два назад. И глупышка даже не понимала, что это значит! Но Когтям анатомию преподали в достаточном объёме — пришлось пояснить, что она беременна. От барона.

Девушка загоревала, и Клед не знал, как её утешить. Но всё равно произносил фальшивые слова вроде «Ничего не бойся», «Всё будет хорошо», «Родители тебя не оставят», словно успокаивая лошадь перед боем, прекрасно сознавая, что там она может погибнуть. Единственным дельным советом, который он дал Сюзене, было скрывать своё положение от барона, чтобы у того не появилось лишних причин её преследовать.

<...>

Через осьмицу наконец-то прибыл Кулак Смерти Кледа, вернее, та часть, которую собирались демонстрировать барону. Их любезно разместили в одном из залов внизу. <...> Таким образом в Мелдене собралось четырнадцать человек. <...> в замок в итоге прибыли восемь человек: четыре Воина и четыре Когтя. <...> В замке и на дворе сразу стало шумно.

<...> (на шестой день) после прибытия "дружины Лориндена" В замке народу тоже внезапно прибыло. Десять человек разбойничьего вида под командованием крючконосого горбуна с нависавшей на глаз с одного из век бородавкой. По описанию смотрителя Клед сразу распознал командира группы, которая должна отправиться за эхиной по болотам. <...> Расмус <...> сказал, что это посланцы Князя в помощь смотрителю маяка.

<...> [Клед] сразу отдал своим приказ сворачиваться для «военного совета», <...> Они действительно засели в зале, выделенной Кулаку Смерти, выставив Когтей сторожить у всех проёмов, чтобы подали знак, когда кто-то попытается подслушать, и перевести разговор на на такой, который должны были услышать противники: будто они завтра собираются выступать на поиски браконьеров, следы которых обнаружили разведчики.

На самом же деле они, разумеется, собирались последовать за княжеским отрядом, который должны будут задержать братья на маяке, чтобы захватить их, допросить и отправиться за эхиной вместо них. <...>

Внезапно к ним заглянула Сюзена с кувшином компота и чарками на подносе, якобы предлагая освежиться. А сама с вымученной улыбкой на бледном, как полотно лице, отчаянно показывала Кледу глазами, что им нужно срочно уединиться. Он кивнул, мотнув головой в коридор, надеясь, что та поймёт — надо подождать снаружи. Потом как бы невзначай встал, вышел за дверь и там сразу обнял её, словно соскучившийся кавалер, а сам прошептал на ухо:

— В чём дело?

— Не здесь, давай в твоей спальне.

Мимо прошёл кто-то из слуг и Воин нарочито хохотнул, подталкивая девушку к лестнице шлепком по заду.

— Бегом-бегом, моя курочка. Я мигом управлюсь, тебя и хватиться не успеют, — и сам последовал за ней, усиленно изображая похотливого самца.

К счастью, от подобных речей на щеках девушки зарделся румянец, и она, довольно натурально захихикав, побежала, будто бы удирая от его приставаний, а он за ней.

Когда они наконец уединились, Сюзена снова стала смертельно серьёзной и тихо выпалила:

— Вас хотят отравить!

— Кто? Чем?

— Всё этот Белдин, горбун. Но хозяин с ним в сговоре. Я слышала, как он велел нашей кухарке сварить много слабительного, а десятнику подмешать его вам в питьё! — она достала из скрытого складками платья кармана стеклянный пузырёк с мутно-коричневой жижей. — Вот, понюхай.

Запах был тошнотворный. Но поразило Воина другое:

— Ты его украла? Не боишься, что попадёшься?

— Нет, я подменила на закваску для ронга. Она похожего цвета. Наши дружинники не отличат.

Мозг Кледа заработал очень быстро. Наверняка горбун либо догадался, что Лоринден здесь по его душу, либо перестраховывается. Хорошо, если их просто хотят вывести из строя, чтобы без помех удрать на встречу. А если просто облегчают себе задачу перебить? Наверняка дружинники Бельведера рассказали, что все его бойцы неплохи. Как те ни тушевались, совсем неумехами показаться после стольких лет муштры практически невозможно — наработанные инстинкты решают быстрее головы. Надо срочно что-то предпринять.

— Ты можешь вместо нас как-то подмешать это снадобье им? И дружинникам, и людям Белдина? Я так понимаю, они найдут некий повод пить что-то другое либо не пить вообще.

— Да, вам там готовят угощение из креплёного ронга двухлетней выдержки «на прощание». У него как раз вкус такой терпкий, что не особо заметно будет. Штука эта слишком дорогая, чтобы все упились, но на вас видать не жаль. Я знаю, они что-то очень нехорошее делают, раз забрали меня сюда. Ты ведь их ловить пришёл?

— Всё верно, умница моя, — Клед привлёк Сюзену к себе и поцеловал в лобик. — Так что, сделаешь?

— Сделаю. Есть у меня тут один помощник. Дурачок, сын кузнеца. Ему в детстве чушка на голову упала...

— Так, прости, а что на мой счёт? — перебил её Клед. И тут же сам себе возразил: — Нет, это тебе вряд ли доверят. Значит надо ждать подвоха либо за нардами вечером, в которые я играть откажусь... О чём барон может догадаться, судя по сегодняшним поединкам... Значит, за ужином это будет. Ты как раз... Нет, не будем рисковать. Я как-нибудь выкручусь, — он подумал, что в крайнем случае попытается пережечь эту микстуру внутренним огнём, как алкоголь, да и для облегчения лёгких отравлений был у них в походной аптечке порошок. — Но на всякий случай приготовь мне отвар дубовой коры, есть она у вас?

Сюзенна быстро закивала, показывая: знает, что делать. А Воин продолжил размышлять вслух:

— В конце концов, с одним Бельведером я как-нибудь справлюсь и со здоровым. Надеюсь, он решит так же и про меня, если будет считать, что у него наутро образуется преимущество в людях. А ты приходи вечером со всем, что хочешь забрать. Мы подобрали тебе мужскую одежду. Только грудь придумай, чем примотать, чтобы поменьше выделялась. Один из наших Когтей смоется ночью, а ты с утра прошмыгни в их зал и держись вместе с толпой. Верхом-то хоть ездить умеешь? — Сюзенна кивнула. — Вот и отлично. Я велю кому-нибудь оседлать для тебя коня. Всё, ступай, пока не хватились.

Девушка с каким-то невнятным всхлипом втянула воздух. Видно было, что ей страшновато, но в то же время глаза её загорелись азартом: как же, возможность отплатить обидчику хоть какой-то пакостью, и дорога на волю, к родным! Похоже, сейчас она не думала о том, что беременна, и что родителям ещё как-то надо будет выбраться с маяка, который они не могут просто бросить на произвол судьбы. Но об этом они все вместе подумают, когда остальное будет позади. Любая лестница преодолевается по одной ступеньке за раз. И сейчас главное было не вызвать подозрений...

— Стой, — поймал её Клед у самой двери, привлёк к себе и впился в губы крепким поцелуем.

Сюзена вспыхнула страстью и сомлела бы, но напряжение перед предстоящей опасностью не дало. Воину же нужно было оставить видимый след того, зачем они якобы уединялись. Ну и подбодрить девчонку не помешало.

— А мы успеем? В последний же раз? — всё ещё смущаясь своего желания, спросила она, переводя дух.

— Успеем, — пообещал ей Клед.

Сегодня нестрашно, если из-за серьёзных планов на утро, обременяющих голову, придётся её немного помучить. Один раз можно. Будет о чём вспомнить потом. Впрочем, перед сражениями Воинов к девкам не пускали, чтобы те не растрачивали силы понапрасну. Так что лучше будет даже если он и вовсе не прольёт семя. Но не попрощаться как следует с влюбившейся девушкой он не мог.

Вот ведь как интересно вышло: Клед полагал, что это он призван поправить её судьбу, а оказалось, взаимно!

За ужином Расмус предложил Кледу отведать «на прощание» особенного вина старой выдержки. Аналогия со сценарием для его бойцов была слишком очевидной, <...> 

Клед невозмутимо поднёс ко рту свой кубок, сделал вид, что отпил, на деле лишь слегка смочив губы, чтобы убедиться в наличии своеобразного гниловатого привкуса, и скривился: <...>

— Боюсь, я со своим солдатским воспитанием не большой ценитель старой выдержки, — парировал Воин. — Уж простите мне моё невежество.

Бельведер ещё немного подулся для порядка, но, в конце концов, видимо, рассудил так же, как Клед чуть раньше: один в поле не воин, справятся как нибудь. Он ведь не знал, что расклад поменялся. И не особо возражал, когда гость сказал, что хочет удалиться в свои покои сегодня чуть раньше, чтобы воздать должное его «гостеприимству» (сиречь служанке) в последний раз. В понимающей ухмылке барона была определённая доля злорадства, которое Воин не понял бы, не знай он причин.

Однако <...> отряд горбуна вообще отказался пить перед отправлением в путь,  разыграв из себя трезвенников. <...> Ни свет ни заря его люди по-тихому оседлали коней и покинули замок. Кледа разбудил затемно стук в дверь одного из часовых, доложивших об этом, как и о том, что уже с час люди барона начинают спросонья наперебой бегать на двор с поносом и рвотой. Выругавшись, Воин приказал срочно собираться в поход и послать одного человека на башню. Он извлёк из походной сумы жестяную коробку с дымовыми шашками и передал бойцу красную, велев подать сигнал на Маяк о перехвате. [там были остальные из 14]

В этот момент проснулась сама разморённая ночной страстью Сюзенна, с которой всё вышло примерно так, как Воин и ожидал, хоть это и стоило им лишнего часа сна. Но выпитый ими обоими вечером отвар коры дуба, похоже, помог — ни у него не было признаков малейшего расстройства, ни её не тошнило с утра.

Девушка сразу всполошилась и кинулась одеваться в мужской наряд, который примерила ещё с вечера и оставила на кресле рядом со своей скромной дорожной сумой.

Клед тоже быстро оделся — вещи были собраны с вечера — и потащил девушку вниз, к своим бойцам. Но перед выходом из комнаты она его на миг задержала:

— Погоди. Мне надо спросить что-то важное.

— Только скорее, — отозвался он, останавливаясь.

— Можно, я скажу своим, что это от тебя? — она показала на живот.

В разуме Кледа пронёсся короткий смерч из самых разнообразных мыслей: значит, вовсе она не забыла о своём положении, а просто отнеслась к этому трезво, понимая, что вместе им не быть и не докучая своими проблемами; а ведь Воины Смерти после второго посвящения, тем более, в Арке Смерти, а не просто на Дольмене, возможно, так же бесплодны, как и Отступницы — никто не проверял; что подумают о нём её родители, несмотря на то, что не он растоптал этот цветок, хотя вряд ли они ещё встретятся; но в то же время он понимал желание поруганной женщины как-то облагородить в памяти унизительный опыт, одаривший её новой жизнью, которая не виновата в способе своего зарождения. Времени на обдумывание всё равно не было, так что он просто кивнул, одним махом заметая все эти соображения куда-то на более позднее время.

Клед отвёл девушку вниз, к своим бойцам, и тут на него обрушился новый неприятный сюрприз <...>. Оказывается, план отравления включал не только людей. И видимо, эту часть выполняли люди горбуна, не поставив в известность хозяина, так что под раздачу попала вся конюшня. Выругавшись, командир приказал вязать дружину барона, а сам отправился к нему. [арестовал] <...>

Тут наконец пришла хорошая новость: Коготь со смотровой башни крикнул и, что явилась подмога. Клед быстро взобрался наверх и увидел зелёный дым из полей на западе, чуть южнее дороги из Мелдена. Прерывания, вызванные по инструкции взмахами «достаточно широкого предмета», свидетельствовали о том, что прибыли остатки братьев, занимавшихся другими направлениями поисков, в составе тридцати двух человек. Командир велел сигналить им на подход жёлтым дымом и отпереть ворота.

Через час группа всадников во главе с Фелном уже въезжала в Белвендом. Клед обозначил ему задачу: сторожить барона с дружиной, отправив кого-то с донесением в Сердце Смерти о последних новостях и требованием дальнейших инструкций. Реквизировал здоровых лошадей для своих солдат, и, взяв подкрепление из десяти бойцов и полудюжины замковых луков, устремился со своими к маяку.

Сюзенна в мужском наряде вела себя примерно, не мешаясь под ногами, скакала в арьергарде, где ей было указано место. К счастью, на маяке к их прибытию уже справились с отрядом горбуна, благо своевременный сигнал позволил подтянуть бойцов из деревни и с болтавшегося рядом с берегом рыболовецкого баркаса. Четверо бандитов были убиты, шестеро связаны и сидели рядком у каменного подножия башни на сырой после утреннего тумана земле.

Девушка, едва спустившись с коня, бросилась к выбежавшим ей навстречу родителям, и все трое в слезах обнялись. После чего Зелт кинулся в ноги Кледу, пытаясь целовать ему руки в благодарность за спасение дочери. Воин, смущённый пониманием того, что чуть позже, когда выяснятся все подробности, радость не будет такой однозначной, сухо велел тому не мешать.

<...> [допросил, казнил]

Семья смотрителя к тому времени послушно скрылась в своей башне, и ничто не мешало командиру действовать так, как следовало. Но предстоял ещё один сложный разговор с ними.

К тому времени, как Клед поднялся на второй, жилой этаж, Сюзенна ещё не успела рассказать о беременности, и пришлось взять эту роль на себя. У него попросту не имелось времени на деликатность, а решать, что делать дальше, нужно было сейчас.

Только поймав укоряющий взгляд девушки, Воин осознал, что нарушил своё же разрешение соврать об отцовстве. Бросил на неё извиняющийся взгляд, но тогда он просто не подумал, а сейчас понял: во-первых, по тошноте мать всё равно догадалась бы, что зачатие случилось раньше; а во-вторых, родители должны знать об опасности, которая кроется в истинной крови ребёнка, чтобы принять правильное решение. Единственное исправление, которое он мог внести, это разрешение ссылаться на него, как на отца.

Инила сразу осознала, что им всем нужно покинуть маяк как можно скорее, пока барон под домашним арестом. Клед предложил смотрителю отставку под свою ответственность, хоть это и выходило за пределы его полномочий. Тот, недолго помаявшись, согласился, что иного выхода нет.

Деньги у Зелта были, как был и брат со своим хозяйством где-то неподалёку от Лапры. Клед однако же посоветовал не обосновываться там. Лучше убраться из Южного Княжества совсем — на тот случай, если барон и князь останутся безнаказанными, чтобы они не смогли силой предъявить права на ребёнка. На Маяке он оставил ребят, которые уже достаточно ознакомились с работой смотрителя, чтобы его заменить. Тому оставалось лишь передать им инструкции на особые случаи.

Дожидаться, пока семья соберётся в дальний путь, будущий Кинжал не стал. Только отправил ещё пару Когтей в Низвен, чтобы уведомить Совет Княжеств об отставке смотрителя через своё начальство, минуя их явно предвзятого непосредственного господина. Он задержался лишь на то время, чтобы написать письмо, обрисовывающее ситуацию в общих чертах, которое можно будет представить Совету, если не как основание для действий против Южного князя, то хотя бы как повод собственноручно назначить сюда надёжного человека, а в идеале — учредить небольшой охранный гарнизон с прямым подчинением столичным властям.

Да, блин, у меня это мини! 1/3 объёма от 1/33 главы от 3/4 недописанного пока романа уже насчитывающего 1,5ляма =))