"Короли эпизода"
Автор: Жанна ГирВ поддержку флешмоба https://author.today/post/387345?c=20050175&th=20050175 Сиратори Каору
не дополнительные сюжетные линии романа, а скорее что-то вроде мини/микро-рассказа в составе повести, не имеющего прямого отношения к основному сюжету. При этом, не тянущего даже на отдельную главу, но всё же выходящего за пределы шаблонного «его/её звали так-то/никак и к ГГ они относились доброжелательно/враждебно/нейтрально/противоречиво».
"Короли эпизода" - есть такое выражение об актёрах, которые сумели сделать небольшую роль яркой и запоминающейся. В литературе это сложнее: в рассказах (а у меня в основном они), например, второстепенных персонажей может и вовсе не быть, а если они и есть, то известно о них чаще всего именно «его/её звали так-то/никак и к ГГ они относились доброжелательно/враждебно/нейтрально/противоречиво».
Попыталась найти у себя несколько исключений с более "насыщенными":
в памяти тогдашней таксистки всплыл благообразный старичок, которого я везла с месяц назад. Мне, как далеко не самому разговорчивому человеку, не так уж и редко бывало сложно поддерживать разговоры с некоторыми любящими поболтать о том - о сём пассажирами, но он меня, откровенно говоря, довёл до состояния близкого к тому, чтобы высадить его. К счастью, ехать ему было не очень далеко. Он тогда, видимо, и сам заметил, что, как говорится, достал меня своей разговорчивостью, и вручил визитку. «Где же она?! Где она?!» - забилась в голове мысль - до того мгновения я не думала, что эта визитка старого, давно ушедшего на пенсию и бравшегося только за работу, которую никто не мог выполнить, даже не из-за денег, а «из любви к искусству» часовщика, мне когда-нибудь понадобится.
- Мне тогда шестнадцать было, а ему уже восемнадцать. Смазливый он был, вот я и клюнула на его внимание по дурости, начали встречаться. Обжимались-целовались в видеосалонах под порнушку, конечно. Словом, было у нас всё, кроме главного – словечка «петтинг» мы в те годы ещё не знали. И вот, однажды летом уломал он меня поехать с ним за город. Чтобы на природе, без помех, так сказать, заняться тем, чего у нас с ним ещё не было. И угнать отцовскую машину – отец в командировке был. Только доехали мы до столба – он за рулём был. Сами синяками и порезами отделались, а машине прилично досталось. Ему уже восемнадцать было – его не только платить за разбитую машину, но и посадить могли за аварию без прав, под градусом и без всякого разрешения владельца – угон фактически. Я и сказала тогда, что я за рулём была – водить я умела, хоть прав, конечно, у меня и не было. Дело замяли – не мог же отец на меня в суд подать.
От воспоминаний меня оторвал осторожный стук в дверь и вопрос:
- Можно к Вам, Снежана Игоревна?
Да, с тех пор прошло уже почти десять лет, я уже закончила не только школу, но и университет, и сравнительно недавно открыла небольшую фирму.
- Входите, Вадим Дмитриевич. Что вы хотели?
Вошедший был значительно старше меня по возрасту и обладал значительно большим опытом в бизнесе, но почему-то предпочитал не основывать свой бизнес, а служить консультантом у других.
- Снежана Игоревна, я понимаю, конечно, что Вам трудно одной управляться с фирмой, но почему Вы пригласили в компаньоны эту странную женщину? Я навёл справки о ней: у неё даже нет высшего образования.
- Вадим Дмитриевич, для нашего бизнеса оно так необходимо?
- Нет, - честно признал он, сразу же оговорившись, - но лучше, если оно у Вашего компаньона будет. А ещё лучше, если у него будет два высших образования.
Я непроизвольно вспомнила о том, что у него самого их как раз именно два
С романом в этом плане проще. Два персонажа из "Исповеди "автоледи":
Итак, сейчас (спасибо словарям) я понимаю, каким именно "успешным" был Вадим: его успешно продвигали по службе. Догадываюсь, что он, рано начавший лысеть, щупленький, умеющий красиво говорить, умеющий угождать вышестоящим и распоряжаться нижестоящими, был в фаворитах у его начальства в ведомстве, в котором он работал, поэтому заключение брака со мной было успешным действием для них обоих: и для Вадима, и для отца,
Разговорить его мне удалось не сразу, а когда удалось, то я чуть не подавилась кулебякой. Тогда, в детстве, я не интересовалась тем, кто - его родители, как не интересовалась и тем, кто – родители других картингистов. Знала только о том, что отец Олегатора – владелец сети автомастерских, но только потому, что с Олегатором мы были гораздо ближе, чем с остальными. Сейчас же вдруг узнала о том, что отец Рудого был владельцем крупного универмага. Именно - был. Потому что немногим больше двух лет назад внезапно выяснилось, что этот универмаг был ещё до нашего с Рудым рождения, в девяностых годах, приватизирован его отцом "незаконно". Судебные разбирательства, результат которых был ясен заранее, довели его отца не только до разорения, но и до тяжёлого инсульта и смерти. Самым страшным было услышать от Рудого фамилию одного из тех, кого он считал виновниками во всех постигших его несчастьях, – это была фамилия, которую до замужества носила я сама, чего Рудый, к счастью, не знал – я была для него Сништ, точно так же, как он для меня – Рудым. Наверное, лучше не пытаться представить себе то, что я почувствовала, когда услышала о том, что мой отец – один из главных виновников разорения и смерти его отца, после которых Рудый оказался в весьма бедственном, как мне тогда казалось, положении. Сначала они с матерью вынуждены были продать коттедж и переселиться в достаточно скромную квартиру, а затем его мать, не выдержав всех потрясений, тяжело заболела, а он, отчисленный с платного отделения ВУЗа, не мог найти работу с достойной зарплатой, чтобы оплатить её лечение.