Лица и маски

Для голубей весна уже наступила. Они страстно ворковали, громко цокая когтями, возились где-то под крышей прямо над самым окном, и Кастер проснулся под их громкоголосый аккомпанемент. 

«Узнаю Столицу, ― Кастер потянулся. ― Нигде нет таких наглых разжиревших голубей, которые будят людей чуть свет и так и норовят при случае нагадить на голову. Может, зря он вчера вечером не пошел сразу в школяриум? Впрочем, тогда вряд ли бы он сегодня так легко проснулся. И голова бы болела после дружеской вечеринки по поводу возвращения студиозуса Тенедоса Кастера  в родную обитель. Нет уж, лучше гостиница и голуби.

Засыпать снова не имело смысла. Что ж, придется вставать.

Кастер, деланно покряхтывая, сел на кровати и нехотя спустил ноги на пол. Прямо в мягкие домашние тапки. Он подошел в окну и некоторое время созерцал просыпающийся Набережный бульвар. Туда уже начали сходиться и съезжаться возы, повозки и тележки с самым разнообразным товаром; стук подков и колес, однако, не мог заглушить голубиные любовные стенания под крышей. Пока прочие торговцы только занимали свои привычные места, раскладывали и сортировали свой товар, на цветочном углу уже начали торговать: торговки-цветочницы торопливо расхватывали у оптовых торговцев аккуратно запакованные в плотную бумагу корзины; никто особенно не заглядывал в них, доверяли честному слову поставщика. Да и спешить было надо ― сегодня у цветочниц был особенно жаркий день, как-никак преддверие праздника. А праздник, он кому развлечение, кому работа, а кому и забота. Большинство граждан великой Империи относились к первой категории, торговки принадлежали к немногочисленной второй, а он, Кастер Тенедос, ― к третьей, совсем уж ничтожной. 

Кастер вздохнул и пошел совершать утреннее омовение.

Лучше не стало: долгая тряска в дилижансе и позднее засыпание сказалось даже на его молодом и крепком организме. Ничего, взбодримся!..

Кастер не торопясь ― некуда в такую рань еще спешить ― сунул ноги в штаны, натянул толстый  свитер, суконную студенческую куртку, обулся, туго зашнуровав башмаки, проверил наличность в кошельке, снял с вешалки форменную фуражку и тщательно, не по-уставному, пристроил ее перед зеркалом на голову. Теперь все в порядке.

Гостиница еще и не просыпалась. Заспанный портье встрепенулся было, завидев раннего постояльца, но Кастер махнул ему рукой и вышел на улицу. 

Сразу стало зябко, и он поплотнее запахнулся, сунул руки в карманы и неторопливо зашагал по оживающему на глазах бульвару, имея первой своей целью обнаружить какое-нибудь уже открытое кафе и слегка перекусить. 

Таковое вскорости обнаружилось: совсем еще пустое, безлюдное ― позевывающий официант только еще составлял со столиков стулья и на вошедшего студента посмотрел со скучным неудовольствием. 

Кастер выбрал место возле окна. 

― Кофе, много сливок и два рогалика, ― бросил он в пространство.

― Придется немного подождать, сударь, ― не очень приветливо ответили оттуда. - Еще не подвезли.

Кастер кивнул и взял с подоконника ворох вчерашних газет. Так, что у нас нового в Столице? 

Ничего особенно нового в Столице не было. Хроника: как всегда светские сплетни ― кто женился, кто развелся, у кого кто был на балу, кто во что был одет, что пили-ели, как веселились… То и дело мелькали граф такой-то, барон эдакий, князь разэдакий, герцог растакой… Встречая знакомые фамилии, Кастер приостанавливал взгляд, но тут же скользил им дальше. Политические новости тоже не давали пищи для ума: Империя процветала, враги трепетали, в Товьяре объявился очередной претендент на вакантный трон, на границе с Чифандой очередной конфликт ― скука, серость... Несколько новых указов Императора в несколько абзацев со всеми «Всемилостивейше повелевать соизволил» до «волею народа и благословением Неба ― Его Императорское Величество Джебел Х», и толкования к ним какого-то придворного крючкотвора на половину газетной страницы…

От благородного и скучного занятия Кастера отвлекло появление за окном тележки, в которую был впряжен большущий мохнатый вислоухий пес с необычайно добродушной тупой мордой; язык его свисал чуть не до самой мостовой. Румяный подросток, бежавший рядом с тележкой, тут же схватил с нее объемистый короб и, пыхтя, поволок к дверям кафе; официант поспешил ему навстречу и помог занести короб за стойку. Помещение моментально наполнились неописуемым запахом горячих булочек. Кастер сглотнул. Аппетит не смог нарушить даже пес, непринужденно задравший ногу прямо под его окном. На укоризненное покачивание головой пес только раскрыл пасть и лукаво склонил голову ― будто улыбнулся: мол, я-то тут не при чем? Природа, брат!..

Через некоторое время к запаху булочек примешался запах кофе, и вскорости Кастер получил свой завтрак. Он пребывал в добром расположении духа, так что сукин сын официант, то и дело поглядывающий в его сторону, словно подозревая бедного студента в намерении стянуть серебряную сахарницу или, по крайней мере, смыться не заплатив, вызывал на лице Кастера ехидную улыбку. Впрочем, чаяния его были Кастеру вполне понятны: от студентов-политехников, среди которых было много бедных мещанских и даже крестьянских сыновей, вполне можно было ожидать чего-то подобного. У Кастера даже возникла было мысль учинить нечто в таком роде, чтобы поддержать честь корпорации и не разочаровать ожиданий, но вместо этого он, наоборот, вдвое увеличил размер полагающихся чаевых и весьма позабавился вытянувшейся физиономией официанта, не рассчитывавшего и на четверть суммы.

До Школы было недалеко, а времени оставалось достаточно, поэтому когда Кастеру на глаза попалась вывеска цирюльни, он, ощупав подбородок, решил было зайти, но рассудив, что недельная щетина вряд ли еще вышла из моды, раздумал. 

И уже через минуту вбегал по стертым многими тысячами пар студенческих ботинок ступеням старинного здания родимой и благословенной Его Императорского Величества попечения Высшей Политехнической Школы. 

https://author.today/work/12720

Кастер, студент Политехнической Школы, вовсе не предполагал, что участие в новогоднем празднике может замешать его в самую гущу событий, связанных с заговором против Императора.