День Пополудня

В первые дни я обычно сплю сколько влезет, потом уже устаю от сна. Деревенская тишь и благодать вдобавок так и норовит уложить в кровать еще днем, а то и пораньше вечером. Постепенно начинаешь вставать до зорьки, зимой она поздняя. Я даже не знаю какой широте соответствует здешний зимний день. Здесь, вообще, много чего непонятного, так что лучше иной раз голову не загружать. Полезней отдать её тем странным фантазиям, что приходят в Этом мире по ночам. Да и поразмышлять на досуге о природе их появления.

   Вот и сейчас, я нехотя повернулся набок и взглянул на ходики. Вычурная стрелка циферблата приближалась к девяти. В задернутое на ночь окошко, не люблю когда луна светит в комнату во время сна, уже просачивался синеватый отсвет небосвода. Солнце еще не вышло, но на небе ясно и обещает прекрасный погожий день. На душе также проясняется.

  - Хорошо то, как!

   Вставать не тороплюсь, сначала «лежачая тренировка». Понемногу разминаю мышцы аутогенными упражнениями, затем неспешно поднимаюсь и делаю физическую зарядку. Этим почти никогда не манкирую, если только не болею. А я почти и не болею. Врачи удивляются состоянию моего здоровья и частенько задают разные дурацкие вопросы. Пока отнекиваюсь на хорошую генетику, да все равно несколько болячек лекаря таки нашлось. Нет людей здоровых, говорят врачи – есть недообследованные!

   Ильич уже шарахается по кухне, да и сторона большой печи в моей комнате заметно нагрелась. Он её топит с утра, если мороз, то еще и после обеда. Хитрая конструкция, на вид смесь русско-голландских технологий. Но держит тепло долго. Туалет, моюсь там же в уборной, не так уж холодно, и вода имеется. Уже основательно взбодрившись, переступаю порог кухни. Пахнет сытным духом, это поспел подовник – такой хлебушек круглый и душистый из ржаной муки. Ильич не мастер пирогов, но хлеб печет всегда сам и невероятно вкусный.

  - Здорово ночевали!

  - И вам здоровьица.

  - Как спалось? Сидай на лавку, счас чугунок достану.

  - У тебя завсегда спится отменно. Как младенец в первые дни дрыхну.

   Ильич метнул в мою сторону острый взгляд и полез с ухватом в недра печи. Это он для меня старается. Обычно старик мало готовит, потом я перехватываю инициативу. Благо, с продуктами здесь без проблем, как и с дровами.

  - Скажешь, Федя, как младенец. Такие мелкие создания еще не видят сновидений, они пока еще на пути в этот мир и живут в собственном. Матери это, кстати, отлично ощущают. Потому и стараются больше держать на руках, чтобы втащить его окончательно Сюда. Но это хорошо, что выспался. По глазам вчерась видел, каков ты был уставший. Сегодня бодрячком! На реку сходим да в баньку, глядишь и оживешь.

  - Обязательно.

   Я нарезаю огромным ножом каравай черняшки, пододвигаю миску с ароматным вареньем, наливаю чай. Без чая я не жилец! С утра обязательно для начала кружки три крепкого черного чая, потом уже все остальное!

  - Каша ядричная, тебе в прошлый раз понравилась. Плюхай туда варенья кисличного.

  - Кисличное? – еда в Этом мире несколько отличается от нашей. Что-то схоже, другое совсем иное. Почему? Позже постараюсь объяснить. Сейчас же с неизбывным интересом пробую маленькой серебряной ложкой варенье. Прекрасное! Вкус такой землянично-крыжовниковый с тонким оттенком ванили. Кашу я еще в прошлый раз пробовал. Напоминает пшенную с примесью киноа. В печи она достаточно натопилась с маслом, в рот лезет сама.

  - О, аппетит появился! Помнишь, как поначалу по утрам свой кофий сосал да бутерброды потребял?

  - Дурак был!

  - Умнеешь!

   В деревне так - слишком плотно для городского жителя завтракают, сытно обедают, на ужин максимум пироги и что-то легкое типа сыра или просто чай с медом. Постепенно привыкаешь. Так и полезней. Но самое главное – обратно начинаешь радоваться каждому приему пищи. Это в нашей бестолковой жизни все фактически свелось к фастфуду, еде на ходу. В гигантские торговые заведения даже название такое дурацкое залетело, да так прилипло – фуд-корт. Поле для еды. Куда только катится наш мир? Закинул в себя нечто неудобоваримое, запил сладкой гадостью и побежал дальше к смерти на бегу. 

   Это как надо себя не уважать! Некогда – скажете вы. Ладно, соглашусь в обед или во время путешествия, но вечером же можно спокойно сесть за стол, со вкусом и расстановкой принять дары природы и трудов человеческих. Нет, мы торопимся, поглощаем полуфабрикаты во время рекламных перерывов или опять же на бегу между душем и сном.

   Жизнь такая? Да нет, дорогие мои, вы сами себе такую судьбу выстроили.

  «Хэк! Хэк!»

   Колун уверенно опускается на деревянную чурку, раскалывая её на пахнущие свежестью поленья.   Береза колется легко, если грамотно за нее взяться. И колоть дрова надо именно колуном. Правильно заточенным и удобной рукоятью. Многие потому и не любят этот дельный инструмент, что рукоятки к нему делают дурацкие. У Ильича же все по уму. Правда, откуда ему Здесь дрова привозят, не знаю, да и знать не хочу. Горят они также, как обычные.

  - Передохни маленько!

   Ильич подхватывает охапку поленьев и тащит к бане. Она у него большая, для хорошего жару долго прогревать требуется. Ничего, часам к пяти готова будет. Я оглядываюсь. Почти все переколол, потом займусь поленницей. В нее еще пару колышков вставить потребуется для крепости.

  - «Однако, жарко!»

   Но безрукавку снимать не тороплюсь. На улице легкий морозец, дышится легко, солнце за перистыми облачками радует своим светом, обещая хороший день. Да я и так знаю, что он будет хорошим.

  - «Дьявол дери, почему у меня тут всегда прекрасное настроение?»

   Лукавлю, конечно, но поначалу зачастую так. Самое приятное, что спешить и точно некуда, да и незачем. На той стороне мира, то существует в моей Вселенной, время для меня замерло. То есть я могу пробыть Здесь несколько месяцев, а там я выйду через ту же дверь, но на обычную городскую улицу ровно в ту же секунду. Как так? Не знаю, честно. Да и знать не особо хочу.

   Вы бы сами отказались от такого подарка судьбы? Я вот поначалу не верил, все бегал туда-сюда, проверял, размышлял. Говорят, что большая часть «счастливцев» в итоге отказываются заходить в Иное. Люди глупы и боятся неведомого. Я же с самого детства в нем живу. Потому и писатель. Моих миров на многих хватит.

  - «Ладно, хорош болтать! Поленница сама собой не сложится»

   Примериваюсь, куда стоит поставить новые жерди и подхватываю топор. Немного заострить и просунуть между вбитых в землю опор, вот и готова задняя стенка. Сейчас дров Ильичу надолго хватит. Начинаю, не торопясь, накладывать на руку нарубленные поленья и таскать их к изгороди, аккуратно складывая. Тут главное - уложить правильно, чтобы потом поленница не поехала. 

   Дерево отдает свежестью, снегом, запахом леса. Откуда и кто все-таки привозит дрова Ильичу? Ни разу не видал возницу или следы от повозки. Впрочем, как и поставщиков продовольствия. Многое здесь как будто появляется ниоткуда и девается непонятно куда.

   Например, я точно вижу, что для протопки такой домины всех этих дров маловато, а печки все равно каждый день горячие и вон как дым валит. Наверняка что-то еще помогает гореть огню и согревать нас по ночам. Да хрен с ним! Дышу, наслаждаюсь, работаю. Физическая работа здорово помогает обрести себя заново.

  - Тяни!

   Из проруби сквозь колотый лед показывается сооружение из «говна и палок». Мы с Ильичом достаём из реки «морды», сиречь ловушки. Я и сам помню по собственным провинциальным путешествиям, что люди в деревнях век не сидели с удочками. Ловушки, сети и всяческие хитроумные снасти. Чтобы, значит, чохом много рыбы выловить. Я держу в руках большой сетчатый мешок, Ильич перекидывают туда среднего размера крапчатую рыбу. Это и есть «сияющая форель». Откуда она в таежной реке?

   Почему таежной? Так лес кругом вон какой, глухой и темный. Сразу видно, что это вам не леса Средней полосы, а самая настоящая тайга. Я такую много раз видел на наших Северах. Темно-зеленые густые островершия ельников, белеющие между ними березки, сизые стволы осинников, и дальше более яркая зелень стройных сосен. И все густо, без проплешин и полян, только возле воды иногда промелькнет луговина или берегЮ начисто заросший кустарником.

   Идем к следующей лунке, я тащу пешню, такой хитрый ломик с возможностью бурить дырки. Ильич пыхтит и тянет санки. Отдавать не хочет. Он же хозяин! В удобных валенках идти широко и свободно, на плечи накинут легкий полушубок, на голове хозяйский малахай. В нем даже жарковато по такой погоде. Морозец сегодня легкий, градусов на восемь. Дышится легко, еще нет той пронзительной стужи, но уже чувствуется стылое дыхание матереющей час от часу зимы.

  - Жди здесь.

   Ильич обычно днем немногословен. Мы остановились около большого нарядного дома. Витые столбы на крылечке, искусная резьба на наличниках, под крышей висит солнышко Ярило. Да и вся изба как будто дышит праздничной торжественностью и вышла из сказки. Что-то не припомню я здесь ранее такого жилища, хотя поселок в целом не изменился. Хотя о чем это я? Была в прошлый мой приход на этом месте гора бревен и забор стоял. Нынче вместо забора невысокий палисад. Избу же смотри, какую отстроили!

  - Доброго здоровьица! 

   От неожиданности чуть не приседаю и неспешно оборачиваюсь. Тут дело такое. Почти никто из местных или пришлых обычно с тобой просто так не разговаривает. По делу или предупредить об опасности еще могут. Ну а так, если ты пройдешь мимо, то глянут молча, или максимум кивнут. Поначалу меня это несколько удивляло, даже поражало. Но…кто я такой, чтобы устанавливать здесь свои порядки?

   В узком проезде между домами остановился невысокий кряжистый мужичок. Шапка задрана, от головы идет пар. Лицо раскрасневшееся, нос картошкой, густые пшеничного цвета брови, мясистые губы и мелкие, прищуренные в ехидстве глаза. Взгляд в целом доброжелательный, да и от самого мужика веет спокойствием и некоей приятельственностью. И я вслед не теряюсь и отвечаю.

  - И вам всего наилучшего!

   Губы незнакомца расплылись в улыбке. Знаете, бывают такие улыбки у людей. Встретится тебе такой и как залыбится. Что ты уже и сомневаться начинаешь – не приятель ли какой старинный перед тобой часом стоит? Но Здесь это точно исключено.

  - Будем здоровы, что ли, - мужичок протянул руку, - Гордей.

   Ну раз так, то и я протягиваю руку.

  - Федор.

  - О как! С греческого направления значится. Ну лады хоть не чародей! – Гордей оглянулся. – Ну и местечко у вас. И народ дюже чудной. Ни здрасьте, ни до свидания! С тоски помрешь.

  - В первый раз? - догадываюсь я.

  - Ну да. Неделю хожу, никого не нахожу. В лес низзя, чудища там бают несусветные. Ну и местечко, говорю.

  Я догадываюсь, что ему нужен свежий собеседник, может, и собутыльник, потому сразу расставляю акценты.

  - Извини, Гордей. Но правила здесь такие – никто ни к кому в душу не лезет и не напрашивается. Люди в таких местах чаще всего отдохновения ищут, покоя.

  - Да? – жизнерадостность на лице мужичка тут же погасла, и сам он сразу как-то поскучнел.

  - Если тебе тут не в радость, значит, не твое это место.

  - Эх-ма!

   Меня всегда удивляло, что за исключением некоторых словечек люди и существа с разных параллелей говорят и пишут очень похоже. То ли срабатывает некий универсальный переводчик, то ли законы развития языков для всех одни.

  - Да не гоняй! Опыт всегда пригодится, найдешь еще свое место.

   Гордей оглядывается и пристально смотрит на меня

  - Да ничего. Спасибо, мил человек, разъяснил все. Не то что эти, - он кивнул в сторону домов. – Молчат да отнекиваются. Что за люди.

  - Так и не люди чаще всего они.

   Гордей искренне удивлен. Видимо, такой расклад он в своих изысканиях не учитывал.

  - Вот ведь ж Изыда! Вот я дуралей-простофиля! – снова смотрит на меня. – Ты, значится, отдохновения ищешь?

  - Ну как бы да.

  - Понятно, тогда это место тебе точно подходит. Но я человек другой, жизни во мне слишком много.

  - Тогда тебе в другую реальность потребно.

  - Понял, еще раз спасибо. Удачи тебе в поисках себя.

   Снова обменялись рукопожатиями, и Гордей затрусил куда-то к окраине поселения. Жаль. Раньше бы посидели вечерок другой, но не сейчас. В состоянии внутреннего раздрая я так себе собеседник. Да и наговорился в прошлой жизни по самое не балуй. Хочу отдохновения и неспешных раздумий.

  - Заждался? Схватился языком с кумой, да забыл о времени. Одолоиха, она ж баба языкастая и, сам знаешь, для нас часы ничто. Вот подарунки тебе на новоселье, - Ильич аккуратно укладывает на санки две корзины. В одной большой сверток, в другой мешочек и кринка, закрытая рушником. – Здесь рыбник, репа с холодка земляного и сливки свежие. Запечем форель в печке на вечер. Завтра кума сказала за кулебяками зайти. Знает, что тебе пирожки нравятся.

  - Ох, Ильич, - стучу себя по животу, – располнею я на таком отдыхе.

  - Ничего, снег почистишь, погуляешь на лыжах, да лишнее скинешь. Не то снова пойдем проруби колотить. Рыба сей год прет как никогда. Делов хватит.

   Умеет Ильич ободрить! Я вроде сюда, как отдыхать ввалился, но старик знает, что поначалу стоит меня загрузить разными делами-делишками. Верна поговорка – руки работают, голова отдыхает. В былые времена я так месяцок другой Здесь расслаблялся. Но это в основном летом.

   И вот что странно. Летний климат и природное окружение совсем иные. Если Тут зима, то вокруг мрачноватая тайга. Они на редкость сочетаются друг с другом. Но вот уже летом тебя окружает скорее южнорусская природа. Не Кубань или Ростовские степи. Нет, в тех местах Русью вовсе не пахнет! Скорее похоже на Рязанские или Тамбовские земли. Лиственный лес, да не сплошняком, а островками, бескрайние луга. На них постоянно что-то цветет, и очень подозреваю, что круглый год.  

   Благодать какая расстилается кругом! Неширокие речки с чистой прохладной водой, песчаные берега, отмели, глубокие озера в которых так приятно купаться по вечерам. Там вода как парное молоко, но в глуби, если нырнуть, таятся подводные леденящие тело ключи. Так приятно окунуться в их прохладу и смотреть сквозь очки на таинственное подводное царство.

   Иногда кажется, что в Этих озерах запросто могут жить русалки и Водяные. Хотя кто его знает, что здесь водится по ночам? Я лично не проверял и делать этого не хочу. Даже не из боязни, а потому что нечего лезть в чужой монастырь.

   Еще здорово кататься Здесь на лодке или байдарке! Из озера в озеро, по протокам, берега которых густо заросли огромными деревьями, и ты движешься вперед как будто в некоем зеленом тоннеле. Тогда на меня накатывает воспоминаниями откуда-то из совсем незнакомого детства. Да и являлось ли оно, вообще, моим?

   Как бы это ни было, но я здесь уже точно бывал. Если не в яви, то в сновидениях. Как такое, вообще, возможно? Мы, получается, раньше могли в снах видеть собственное будущее? Или Эти места дают возможность пережить наши сновидения наяву? Или вливают Сюда чужие миры, по которым мы случайно по ночам шастали?

   Совсем я запутался. Поначалу было некогда, торопился насладиться всем данным ниоткуда, прочувствовать каждую минуту мимолетного счастья. Затем понял, что минут многое бесконечное множество, и успокоился. Перестал зряшно размышлять и просто отдался течению. Мысли, они сами потом к тебе придут. В свое время!

  - Я в баньку, дровишек подбросить. Тащи все в избу.

   Я аккуратно укладываю пешню в сарай, беру повод и тяну сани к задней двери. Она располагается по низу длинной повети. Я на нее редко захожу. Там среди всяческой старинной дряни можно встретить нечто совсем из другого мира. И это меня откровенно пугает. Не готов я к таким неожиданностям. Почему? Сам не знаю. Да и Лешак с ним! Чудеса они только в детстве к себе притягивают, опосля мы становимся пуганными.

   Корзины и мешок с рыбой затаскиваю наверх, потом возвращаюсь. Веником оббиваю валенки и санки от лишнего снега. Затем сани, которые примерно с меня ростом, ставлю на попа около двери и закрываю её. Поднимаюсь наверх по большим и некрашеным ступенькам, поражаясь масштабу строения. Мы вдвоем занимаем совсем мало его внутреннего пространства.

   В помещении, которое больше напоминает холодную кладовую, оставляю рыбу, кринку и мешочек с репой. Корзинку с рыбником тащу на кухню, меняя по пути валенки на чуни. Плита сладко потрескивает от подброшенных только что поленьев. И как только Ильич везде поспевает? И не скажешь по нему, что он таковской побегунок. Шустрый старик!

  -  Переодевайся, чаёвничать будем!

   Иду в комнату, смотрю на открытую вчера книгу. Три страницы! Не заметил, как сморило. Тут, кстати, первая странность. Я поначалу удивлялся, почему ночник с утра погашен. Грешил на Ильича. Потом как-то заметил, если тебя в сон крепко тянет, то через некоторое время ночник сам собой гаснет.

  Вот такая оказия! А с виду все такое кондовое и простоватое. Черт знает, что за технологии здесь использованы! Вот и к розеткам я никаких проводов не заметил. Если только внутри бревен проложены.

   Рыбник и в самом деле хорош! Правда, рыбица в нем белая, но совсем без костей. Тесто прямо тает во рту и имеет чуть выраженный привкус местной муки. Вкуснотища! Ильич пьет чай из блюдца, громко сёрпая. Я тоже иногда так пью, но уже по вечерам. На стол еще выставлен рыбный студень, салат из капусты и какой-то травы. Просто и сытно. Мы почти не разговариваем. Каждый занят своими мыслями.

  - Дровишек в баньке подкинь и отдыхай. В пять пойдем париться, а я пока форелью займусь.

   В комнате тепло, уютно, чисто. Сажусь на кровать, ощущая, как тело приятно ноет после физической нагрузки. Нет, хорошо! Как мне Здесь все-таки хорошо! В голове легкое кружение. Беру со стола холодную репу, чищу её маленьким ножиком и с огромным удовольствием вгрызаюсь в сочную мякоть овоща, достанного недавно из земляной ямы. Где там заморским фруктам до нашей ядреной репки! Вкуснотища!

   Решил полежать, почитать, но не заметил, как сморило. Это нормально для первых дней. Полное почти ничегонеделание, накопление внутренней энергии, которая затем бурно выплеснется на страницы новых романов. Сейчас планирую написать минимум три. Не хочу затем на Той стороне много с литературой возиться.

   Буду валять дурака, смотреть на унылое пасмурное небо и мечтать о настоящей зиме. Кстати, а почему бы и в самом деле не съездить куда-нибудь на Север? Даже компания под это дело найдется. С такими теплыми мыслями и задремал.