Ярытник

Комикс об удельном украинском монстре

«Яритник» от UACOMIX – это переиздание 1997 года, однозначно выигравшее проверку временем и сейчас опьяняющее читателя еще мощнее.

Мальопись очаровывает концентрированностью графики и текстовой составляющей. По нему можно сдавать экзамен по Гетманщине, этнографии Чернигова или отечественной демонологии. Авторы ненавязчиво померили довольно жестокий сюжет – аллюзиями на политику и тысячелетнюю экзистенцию Украины. Листая страницы, чуть ли не физически чувствуешь, как меняются в воображении привычные исторические образы, хочется рвануть в один из древнейших городов страны, и «не дай Бог не встречу там упыря!».

Кроме того, авторы искусно объединили вайбы разных жанров. Здесь тебе и эпос, перелетающий черным вороном с креста в пышное застолье. Здесь же – шутливая «местная ложь», и кобзарская быль, и сказка на ночь, и приключенческий роман.

Относительно паранормальности В. Дунина-Борковского имеем две основные версии: или его сделали «Дракулой» московиты, чтобы избавить в глазах украинского народа мецената и воина; или народ действительно страдал от жестокости господина, поэтому и увековечил его как «кровопийцу».

По-моему, полковник черниговский имел все шансы стать упырем: был иностранного происхождения («дунчак» - датчанин) перешел из католической веры в православную («Бурлак, разбойник, католик!»), дважды изменял гетманам; имел европейское образование и с «простыми людьми» не братался. Ксенофобия, ненависть к господству и мифологическое мышление сделали все сами. Собственно, Жиль де Ре и Влад Цепеш имели те же вампирские симптомы.

Но живопись отличается ревностной подлинностью. Начиная с выбранного для стандартного упыря названия, происходящего от праславянского корня «jar», который появляется в словах обозначения «весны», «границы/бездны» и «жара».

Яритник – ходящий на краю бездны. Чья сила чрезмерна, «ярится», «будит» его из могилы. Комикс жадно воспроизводит темно-языческий, мертвячий грунт под нашими стопами, и напоминает, что...

Существует постоянное возвращаемое бессмертное зло.
Можно забить его колом или зарисовать его образ на церковном фреске – но возвращается. Кажется, это удельное украинское понимание зла как внутренней и неотъемлемой части мира. Мальопись удивительно точно и без сантиментов воспроизводит его, пращурное и мрачное, и уже только за это заслуживает высочайшего уважения.