Ужасы подземелий
Автор: Юнта ВерескУвидела флешмоб "Бу" про всякие пугающие сценки.
Я не мастер ужасов. Вот совсем.
Герои у меня белые и пушистые, всяких кошмаров не любят...
Но если сюжет требует...
В общем, в виртуальном мире детектива "Сыщик поневоле" мой добрый Джеса шел-шел и набрел...
Осторожно заглянув в приоткрытый проход, я увидел сторожа, который, стоя ко мне спиной, возился с чем-то у дальней стены. Я пригляделся. Помещение напоминало камеру пыток. На стенах — крюки и цепи, посреди — узкий высокий ящик со множеством крюков и колец по бокам. В правом углу целая выставка разнообразных плеток, кнутов, розог, ножей… Меня всего передернуло. Посмотрев влево, я увидел лежащее у стены тело обнаженной женщины, все исполосованное и кровоточащее.
Я вспомнил, что, по словам подростков, тело умершего в игре персонажа исчезает через пять часов. Местных часов, то есть через полсуток. Если это та женщина, которую я видел в кустарнике, а потом исчезнувшая, значит, она жива… Нет, ерунда, экран на железке показывал, что она умерла. Сейчас здесь лежит либо умирающая, либо погибшая совсем недавно.
Эти мысли пронеслись в голове за мгновенье, и я уже сделал шаг вперед, проверить, жива ли женщина.
— Ты кто такой? Что тебе здесь нужно? — вдруг заорал сторож.
— Развлекаюсь. Что? Нельзя? Кто ты такой, чтобы мне указывать? — вежливого обращения этот тип явно не понимает.
— А, гость, — вдруг успокоился он, а затем резко дернулся, схватил со стены толстую цепь длинной с метр, замахнулся и попытался ударить меня.
Он действовал слишком медленно. Я уклонился от удара и перехватил цепь, резко дернув на себя. Сторож дернулся, и упал. Прыгнув вперед, я прижал его голову к полу.
— Кто она?
Сторож пыхтел и сопел, пытаясь вырваться, но я схватил его за волосы и ударил лицом о пол. Послышался вой, затем скулеж. Еще раз ударив противника, я спокойно спросил:
— Поговорим? Если собираешься играть в молчанку, здесь достаточно приспособлений, чтобы развязать тебе язык.
Спокойный равнодушный голос в таких ситуациях всегда воспринимается страшнее. Не только в других реальностях, но и в этой.
Дернувшись, сторож пробормотал что-то вроде «буду». Ну и хорошо. Оглядевшись, я подтащил его немного, развернул и прислонил спиной к стене. Теперь он сидел на полу и глядел на меня с ужасом. Ничего, как ты со мной, так и я с тобой — надел на сторожа наручники и зацепил их за крюк в стене у него над головой.
— Слушаю тебя внимательно.
Из разбитых губ и носа противника кровь стекала по подбородку и капала ему на грудь. Только теперь я окончательно осознал, что нахожусь в игре. В нереальном мире.
Я подошел к телу женщине, и перевернул его. В широко открытых глазах застыл ужас смерти. Если бы она была без сознания, я привел бы ее в чувство с помощью черных жетонов. Увы, сейчас ничего не получится. Значит нужно вытрясти из сторожа всю правду.
— Что ты молчишь? Я весь внимание.
Я говорил не повышая голоса, но сам в это время подошел к углу с плетками, перебрал несколько и выбрал кнут с маленькими шипами на конце. Взмах и кнут с визгом рассек воздух. Хорошая вещь, добротная.
— Она сама, сама хотела… заработать побольше… это не я ее, не я… я только прибираю тут, готовлю…
Заикаясь и шепелявя, сторож бормотал и бормотал оправдания. Я снова взмахнул кнутом и шипастый кончик впился ему в ногу. Он заорал, посмотрел на то, как из ноги хлестанула кровь (хорошие художники трудились над игрой), и вдруг заговорил так быстро, что я едва разбирал слова.
Эти подземелья придумал и построил хозяин дома, Талоба Кат. Сам он сюда заглядывает редко, но у него есть друзья, которые любят жестокие развлечения, благо игроков, которые не прочь хорошо заработать на том, что их будут избивать или насиловать, найти несложно.
Он рассказывал, а у меня в ухе нарастали женские крики и воодушевленные мужские реплики. И это были не крики страсти — муха залетела туда, где прямо сейчас кого-то мучили. В голове картинки сливались в одно целое, но я пока не был готов прервать исповедь сторожа.
— Недавно, — бормотал тем временем сторож, — дней сорок или чуть больше назад появился незнакомец, которому нравилось мучить женщин. Только женщин. И только определенного типа… Черные короткие волосы, маленькая грудь, широкие плечи и бедра… У всех. Он по нескольку дней издевался над своими жертвами… Не как все остальные — избил, изнасиловал, и убил. Этот не насиловал, только мучил, избивал только так, чтобы шла кровь… приносил жуков и прикладывал к животу или спине… ему нравилось слушать, как они кричат…
— Где он сейчас?
— В праздники не приходит… Сегодня его жертвой была вот эта, но днем он ушел, сказал, завтра вернется… а я зашел недавно, хотел напоить… кормить запрещается… а она уже мертвая… ну и решил прибраться…
Сердце у меня колотилось так, что, казалось, сейчас выскочит из груди. Кровь прилила к лицу, мне хотелось разорвать извращенца на куски, но с ним еще предстоит встретиться. А сторож… сторож еще не все сказал… не всю правду…
— Послушай, ублюдок, я знаю, что ты его впускал в особняк. Возможно, без ведома Талобы. Так что говори, кто он и где его можно найти.
Губы сторожа задрожали, из глаз полились слезы, все лицо сжалось в омерзительную гримасу. Я говорил до этого спокойно, не повышая голоса, но тут, взмахнув кнутом, рассек негодяю щеку, и рявкнул:
— Быстро!
Из глаз его лились слезы, смешиваясь с кровью, и теперь уже на рубашке и на груди, и на животе красовались ярко-красные разводы.
— Это… я не могу… не могу…
— Говори! — холодно сказал я, вновь поднимая кнут.
Легкомысленная Юнта тоже вляпывается в то, что ей совсем не нравится.
Например, в книге "Гремесо, или Гетера Рубежа" ей приснился кошмар (то есть она решила, что ей это просто приснилось)...
Я проснулась оттого, что кто-то схватил меня за руки и за ноги. И за волосы.
— Что…
Это было последнее, что я смогла сказать. К моему рту придвигается маленькая стопочка, вливая какую-то сладкую воду, а в следующее мгновение кто-то очень грубо всаживает мне в рот мягкий шар, воняющий резиной. Я инстинктивно сглатываю воду и мычу сквозь кляп ругательства.
Распахнув глаза, вижу лишь какого-то человека в черном балахоне, который держит меня за ноги. А надо мной склонился человек в таком же, но белом наряде. В следующее мгновение и видеть я тоже перестала, поэтому тот, в белом, набросил на глаза черный платок и, приподняв мою голову, завязал его на затылке.
— Закрепи руки на кольцах, — послышался властный голос, и я почувствовала, как вокруг запястий у меня щелкает холодный браслет, после чего руки дергаются вверх.
Я бьюсь, пытаясь высвободиться, и мне, наконец, это удается — одна нога вырвалась из рук черного человека, и я бью ею во все стороны, куда могу дотянуться.
— Да держи же ты ее, кретин!
Кто-то наваливается на мою буйную ногу, и цепляет на щиколотку такой же холодный браслет. Звенит цепь, и мои ноги закрепляются так же жестко, как руки.
— А теперь послушайте. Я пригласил вас сюда, чтобы покаяться, — слышится тот же голос, капризно-повелительный, со странным смешком на последнем слове. — Мне нужны полдюжины свидетелей, и вы все здесь. Я оказал вам высокую честь, надеюсь, вы ее оцените. А дополнительной наградой для вас станет это тело.
Кто-то больно хлопает меня по груди.
— Эта дрянь осмелилась включить меня в запретный список. Меня, представляете?
Вокруг послышались подобострастные смешки.
— Сегодняшнее наказание будет ей уроком. Да, дрянь, ты понимаешь о чем я?
Грубая рука хватает мой сосок и выворачивает так, что я выгибаюсь от боли дугой.
— А теперь переверните ее. Я хочу видеть ее задницу.
Кто-то возится с цепями, я бьюсь в истерике, но силы неравны, и вот я уже лежу лицом вниз, снова распластанная — раскинутые руки над головой, ноги широко разведены и тоже жестко зафиксированы.
— Ты принес? Отлично. Давай. Погоди, надену перчатки.
Слышна возня и вдруг мою спину обжигает словно кипятком. Раз, два, три. Я бьюсь на постели, но жалящие удары переносятся на попу и ноги. Это невыносимо, совершенно невыносимо!
— А теперь давай хлыст. Хочу разукрасить эту попку.
— У тебя немного времени, скоро она заснет, настойка очень крепкая, я дал двойную дозу. Если хочешь насладиться ее судорогами, торопись. Дальше будем просто пользоваться телом.
В этом подобострастном голосе я вдруг узнаю Гремесо. Мерзавец! Что он задумал? Зачем привел сюда этих людей?
— Будем? Хм. Не много ли ты о себе возомнил? Ладно. Посмотрим. Вначале я хочу наиграться сам, — холодно говорит тот, властный голос. — Не суйся пока. Ты слишком много мне должен, не забывай. Когда натешусь я и мои друзья, сможешь получить свое, я люблю не только действовать, но и наблюдать. Только учти, это должен быть очень жестокий секс, не ошибись, иначе твой долг еще возрастет.
— Мы договорились, что ни убивать, ни калечить не будем, — тихо, но упрямо повторяет Гремесо.
— Да помню, я помню. Мне нужно лишь, чтобы она выбыла из строя на дюжину дней. Так что резвимся как с женами, но знаем меру. Слышите? Все? Отлично. Тогда начинаю.
В следующую секунд я слышу как воздух взвизгнул, и мне на спину обрушивается удар хлыста. Нет, не такой как бил меня Бандерлог — сейчас кожа горит и удар, кажется, просто сдирает с меня кожу. Я захожусь криком, но могу лишь невнятно мычать. Этот резиновый кляп такой большой и неудобный, он не даёт мне дышать ртом и издавать хоть сколько-нибудь членораздельные звуки, я почти задыхаюсь с ним.
Удар, удар, удар… Хлыст взвивается раз за разом с тонким визгом. Моя попа уже вся исполосована, я бьюсь в оковах, повязка на глазах уже вся намокла от слез. Вдруг удары прекращаются, на меня наваливается тяжелое, мокрое, соленое тело, от чего боль взвивается до невозможной …
* * *
Я проснулась, задыхаясь от собственного крика.
Никого нет. И ничего, ни кляпа, ни платка на глазах, ни цепей, ни людей.
Я в своей комнате. Одна. Все спокойно, мирно, безопасно. Почудилось? Приснилось?
Меня бьет озноб. Кажется, что кожа на ягодицах горит. Судорожно ощупываю — нет, показалось…
А в книге "Бандерлог, или Барьер для Силы" Юнте пришлось сражаться с гадкими муравьями. Сценка там большая, так что просто маленький кусочек...
...На третий день я проснулась от жуткого ощущения угрозы. На Рубеж что-то надвигалось. Туча. Беда. Сформулировать точнее не получалось.
Сбросив одеяло, я выбежала в умывальню, схватила во время появившийся ковш и плеснула на себя холодной воды. Раз, другой, третий. Все, теперь можно выходить. Мой наряд ликтора!
Выскочила в атриум…
Катастрофа!
Дверь в магический мир была распахнута и в нее вползали полчища муравьев… термитов? Крупных, каждый с мой кулак величиной. И ползли они явно не одну минуту, уже заполнили весь зал — их были тысячи. Ближайшие ко мне ринулись в атаку.
— Желудь!
Кричать было не обязательно, но я с отчаянья рявкнула так, что в ушах зазвенело. Магия сработала и я обнаружила себя в плотном коконе силового поля. Хитон исчез из поля зрения, ну да ладно.
Что делать? На ногах у меня внезапно оказались тяжелые ботинки и я начала топтать насекомых с неистовостью, которую сама от себя не ожидала. Из под ног исходил дикий, омерзительный хруст, но я все давила и давила их, понимая, что это бесполезно. Их слишком много.
— Дом! Не выпускай их в мой мир!
Идиотка. Попросить не впускать их сюда мне в голову не пришло.
— Уюн! Чеснок! Весь чеснок, который у нас есть! Раздави и тащи сюда! Только сначала смажь им себя с ног до головы!
Топ, топ, топ….
Хруст. Мерзость какая!
Глаз уловил какое-то изменение. От проема в буфетную начали откатываться тучи муравьев, затем показался домовик. Лицо у него было страдальческим, нос весь скукожился, но, хвала небесам, он был весь в чесночной пасте. Уюн разбрасывал ее перед собой отгоняя термитов. Как хорошо, что однажды, когда наш офис атаковали муравьи, я узнала о том, они не переносят чеснок!
— Ага! Не нравится! — вопила я, топча эту нечисть.
— Призови чаек! — завопил, спикировав откуда-то ворон Кирс, подключившийся к уничтожению термитов.
— Как их призвать?
— Ты — ликтор! Призови!
Очень понятно. Я на миг остановилась, прервав свое наступление. Прикрыла глаза.
«Чайки! Рубеж в опасности! Помогите!», — мысленно закричала я.
Тут я обнаружила, что на меня наползают эти дряни, уже до колен добрались! Я начала биться, махать руками, топать ногами, чтобы стряхнуть их с себя, забыв, что неуязвима в своем коконе.
Увлекшись этой поистине великой задачей, я пропустила момент, когда в атриум, обрывая занавески с окна в магический мир, ворвалась стая чаек. Вообще чайками хорошо любоваться, лежа на пляже. В закрытом же помещении начался ад. Дикие вопли громадных птиц — это же не голуби и даже не вороны, они гораздо крупнее, — хлопанье крыльев, хруст термитов… Какафония была такая, что я отступила назад и тут увидела, что в проходе появляется снежный человек… харахол.
— Мой атакующий щит!
Хороша! Не могла понять, как эту штуку назвать, но в памяти вспыхнуло воспоминание о летучем щите, благодаря которому мне удалось справиться с Илоком. Щит возник, несмотря на дикую формулировку, устремился прямо в грудь харахолу. При этом он превратился в нечто вроде болванки. Ударил он больно, но лишь приостановил движение чудовища, которое держало курс в мою сторону.
Ну что, не страшно?
Эх, так и думала... Не получаются у меня ужастики даже если сама боюсь-боюсь-боюсь...