"Шестое действие"

Священник замахал сухонькой лапкой, призывая нечестивца к молчанию.

– Как у вас язык повернулся такое сказать про нашу благодетельницу! Да если б не госпожа Эрмесен, монастырь бы зачах совсем! Более никто денег не дает, припасов не закупает! О, время горестное, как все скупы! От крестьян мешка сушеного гороха не допросишься, не то что пшеницы! Последний раз свинью к Рождеству два года назад присылали! А дрова? Сами-то мы слабы, сил нет топор в руках удержать, у нетопленых печей замерзаем! Если б не госпожа Эрмесен…

– …Вьерна Дюльман, она же Эрмесен, обвиняется в колдовстве, устройстве непристойных оргий и попустительстве разврату, – ровным голосом перебил его Бергамин, – а также убийстве господина Лейланда Орана при посредстве отравы и различных чародейных средств. И если монастырь Святой Евгении будет препятствовать аресту преступницы, то навлечет на себя подозрения в пособничестве, а то и прямом соучастии.

Престарелый священнослужитель охнул. У него даже уши побелели от ужаса. Он, наверное, и слов таких не слыхал, во всяком случае в последние двадцать пять лет, а заподозрить его в соучастии в непристойных оргиях мог либо извращенец, либо злостный насмешник. Однако физиономия Бергамина была вполне серьезна.