Флешмоб про допрос

— Приведи его в чувство, — велела Петра Эльбе.

 Та невозмутимо взяла кувшин с умывального столика и вылила воду на голову несостоявшемуся убийце. Пленник вздрогнул и пришёл в себя. Задёргался, но поняв, что связан, поднял глаза на свою неудавшуюся жертву. «Пластунец!» — мелькнуло в его глазах. Петра медленно расплылась в довольной улыбке.

 Однако сообразив, что женщин вроде бы бояться нечего, горбоносый чернявый мужчина лет тридцати с лишним — похоже, полукровка с каким-то из горских племён — вздёрнул голову с вызовом во взгляде. Говорить он не мог из-за кляпа.

 — Ну здравствуй, гадёныш, — ядовито прищурилась Петра. — Побеседуем?

 Мужчина демонстративно отвернулся.

 — Ай-яй-яй, ну что же ты так? — тон был притворно ласковым. — Я же с тобой по-хорошему.

 Петра присела перед убийцей и положила руку ему на промежность. Мужчина инстинктивно дёрнулся, но ноги его были надёжно привязаны к ножкам стула, так что свести он их не мог. Она аккуратно нащупала его «хозяйство» и стала потихоньку разминать, приговаривая:

 — Видишь, мы можем с тобой поладить. Только расскажи, кто тебя послал и сколько вас ещё. Тогда я сделаю тебе совсем хорошо.

 Мужик кривился, всем видом демонстрируя неприступность, но плоть реагировала на ласки, наливаясь кровью. Дыхание убийцы участилось помимо его воли.

 Эльба тем временем достала из сумки толстую поваренную книгу, которую купила в Ранвене, собираясь учиться готовить по прибытию в замок, и встала у пленника за спиной.

 Петра же, дождавшись, пока плоть мужчины встанет в полный рост, впилась в неё ногтями:

 — А то ведь я могу и по плохому!

 Он дёрнулся, но тут же взял себя в руки и враждебно оскалился. Эльба огрела его книгой по башке.

 Эту сцену они не раз исполняли под руководством Армата, который однажды вынес из Арки Смерти идею, чтобы одного особо упорного пленника с важными сведениями, которого нельзя было убивать или сильно калечить, допросила Отступница Похоти. Вышло так хорошо, что потом он ещё не раз прибегал к её услугам. Правда, говорил и делал больно обычно он, а Петра только ласкала. Но пережив всё то, что пережила с Мечом, в том числе и половые акты при этих допросах, женщина полагала, что и сама справится. Она подготовила инструменты в виде «когтей», ножниц и стилета, разложенные на ближайшем углу кровати.

 Ею самой постепенно овладевало возбуждение в предвкушении от смеси боли и наслаждения, которые лишь однажды смог ей подарить строптивый Наречённый. И не так уж важно, что сейчас она будет их не испытывать, а причинять.

 Петра прихватила стоящее «хозяйство» поплотнее одной рукой, а второй взяла с кровати «коготь» и вспорола ткань. Пленник истерически задёргался на стуле и ещё раз получил книгой по голове.

 — Не бойся, — промурлыкала баронесса.

 Она взяла вместо «когтя» ножницы и разрезала штаны, чтобы освободить себе поле для работы, выпустив на волю алчущую плоть.

 Пощекотала легонько пальцем головку, так что мужик опять задёргался, на этот раз от острого удовольствия. Однако её целью было обнажить мошонку, чтобы найти нужную точку. Она встала на колени и лизнула самую чувствительную складку, скрывавшую ворота семени. Осторожно приподняла яички, как бы лаская.

 — Ну как, не передумал? — она взглянула наверх.

 Глаза у мужика закатились от наслаждения — самое время сменить ножницы на стилет.

 — Точно? — переспросила вкрадчиво.

 Тот отрицательно дёрнул головой, и она вогнала кончик клинка в точку, где не было крупных сосудов, вызвав задушенный визг и усиленное дёрганье. Эльба снова шваркнула мужика по голове.

 — Не дёргайся, только хуже сделаешь, — веско предупредила Петра.

 Пленник застыл, вытаращив на неё полные ужаса глаза с расширившимися зрачками. Потом он попытался рассмотреть, куда вошёл стилет, но из-за её рук не мог.

 Она же принялась снова дразнить и ласкать его «главный орган». У мужика начала непроизвольно подёргиваться голова, показывая, что в его мозгу развернулась искомая борьба между болью и наслаждением. Пара человек так сошли с ума...

 Пришлось ещё несколько раз чередовать стимулы, вогнав острие почти до таза, прежде чем убийца начал отвечать на её вопросы — сначала только головой «да» или «нет», а когда у него из приоткрытого рта потекла слюна, Петра поняла, что сломала поганца, вынула кляп и довыспросила остальное словами.

 Оказалось, что князь действительно объявил награду, но посылать своих личных слуг за пределы княжества не стал, чтобы избежать конфликта с Восточным князем. Эти двое убийц были скорее регулярными наёмниками со связями в Арбене, поэтому дожидались её здесь. Нищие следили за всеми воротами, узнав её по свите, когда кавалькада вошла в город, и через подельников сообщили, на каком постоялом дворе она остановилась.

 Наверняка подобной засады стоило ожидать и в Астене, поскольку другая группа предупредила их не соваться туда. А сам князь, скорее всего, устроит крупное нападение где-нибудь в приграничных землях, поскольку большинство близлежащих баронов у него в долгу и окажутся только рады, если не помочь, то отвернуться, не мешая творить беспредел.

 Всё время допроса Петра поддерживала его «хозяйство» в рабочем состоянии и внимательно следила за балансом боли и наслаждения в мимике. А может, и напрямую чувствовала его состояние — в такие моменты она сама становилась «сопереживательницей», несомненно, милостью Тёмной матери.

 Эта смесь ощущений сильно её заводила, что помогало производить нужное впечатление на допрашиваемого, вызывая ломавшие разум противоречия страха с вожделением в восприятии. Но теперь пленник был сломан, а она возбуждена до предела. Всё, что нужно, выпытано, и больше нет смысла терпеть. Пусть это не Воин Смерти и даже не Наречённый, она сама возьмёт Смертную Тень!

 Петра извлекла из раны стилет, задрала подол и, облизывая пересохшие губы, взгромоздилась на убийцу со словами:

 — Молодец, хороший мальчик. Мама теперь тебя наградит.

 Она пристроилась на стуле так, чтобы удобно было двигаться, и, придушив мужика руками, чтобы хозяйство не опало, затеяла сладостную скачку. Эльба в это время держала оружие и подпирала стул, чтобы не упал от неистовой пляски хозяйки.

 Бёдра Петры быстро вошли в бешеный заячий ритм, испытав три кульминации подряд. Почуяв, что её «конь» тоже вот вот достигнет точки назначения, она выхватила у служанки стилет и в момент, когда у того произошло семяизвержение, вогнала клинок ему в горло. Тело под ней задёргалось ещё сильнее. Эльба изо всех сил упёрлась в спинку, чтобы предотвратить падение, а на Отступницу снизошла благодать!

 Она чуяла, как не только Смертная Тень, но вся жизненная сила выходит из мужчины и всасывается в её лоно. Это было невероятное блаженство. Конечно же, сила в итоге ушла через темя к Тёмной Матери, но те несколько мгновений, когда она протекала по телу, были незабываемы! Ну как с подобным может сравниться простая физиологическая конвульсия, пусть и очень приятная?

 Кроме того, когда сила достигла макушки, Петре словно открылось невидимое измерение, и она смутно узрела прекраснейшую из богинь — не покидая тела, как это требовалось раньше! Экстаз от того, что она сама смогла принести своей госпоже такое, пусть маленькое, но сочное подношение, добавил в переживание особенной глубины. Мара даже мельком взглянула на неё с крошечной искоркой благодарности, которая, однако же, чуть не лишила Петру чувств. Но не лишила!

 Это было что-то совершенно новое и непередаваемое. Ха! Теперь ей не нужен Воин Смерти, чтобы увидеться с Ней! И кажется, той искорки внимания божества ей хватило, чтобы не обессилеть вконец, как прежде. Просто триумф!

 — Всё в порядке? — спросила Эльба.

 Петра вздрогнула и вернулась в действительность. Она не теряла сознания, нет, просто ушла ощущениями так далеко, что тело замерло — видимо, надолго. Рубашка промокла от крови. Баронесса встала с трупа и брезгливо скинула её.

 — Давай одеваться. Нельзя здесь оставаться. И прикрой это безобразие, — она показала жестом на окровавленный пах.