Одиссея полковника

В первые же дни войны в НКВД было сформировано специальное подразделение – Особая группа по организации партизанской войны и разведывательно-диверсионной деятельности в тылу врага.

Группу возглавил известный разведчик Павел Судоплатов, а ее костяк образовали опытные сотрудники внешней разведки.

В составе Особой группы было создано войсковое соединение – отдельная мотострелковая бригада особого назначения (ОМСБОН).

Для ее комплектования Судоплатов и его коллеги получили самые широкие полномочия.

В частности, они привлекли лучших советских спортсменов, в том числе чемпионов страны по боксу, борьбе, стрельбе, легкой атлетике и другим видам спорта. Привечали здесь и молодых рабочих московских заводов, студентов столичных вузов.

В бригаду принимались даже некоторые заключенные, заявившие о своем стремлении воевать в тылу противника.

Кроме того, стать бойцом ОМСБОН на добровольной основе было предложено всем политэмигрантам призывного возраста, находившимся в тот период на территории СССР.

Более двух тысяч иностранцев откликнулись на этот призыв: немцы и американцы, австрийцы и поляки, испанцы и чехи, болгары и румыны, китайцы и вьетнамцы, а также представители других национальностей.

Одним из рядовых бойцов, зачисленных в отдельную бригаду, был белорус Алексей Ботян.

Скорее всего, при других обстоятельствах судьба этого молодого человека сложилась бы совершенно иначе.

Но у военного лихолетья свои законы.

Уроженец деревни Чертовицы Ошмянского уезда Вильненской губернии, он появился на свет еще в царское время, за считанные недели до отречения Николая Второго.

В 1921 году эти западнобелорусские земли отошли к Польше, и Ботян стал подданным государства, основанного Пилсудским.

Кстати говоря, в одном из своих поздних интервью разведчик поведал, что на родине, в Западной Белоруссии, его фамилия звучала как Боцан, польские чиновники переиначили ее в Бочан (что означает аист), а уже в Советском Союзе ее «исправили» еще раз на Ботян. В результате, ввиду напрашивавшихся аналогий, многие приписывали ему то армянские, то молдавские корни.

После окончания школы, где преподавание велось на польском языке, он был призван в армию Пилсудского.

Учился в школе для младших офицеров, по специальности «зенитчик», и проявил столько боевой выучки и сноровки, что ему досрочно, еще до окончания курса, было присвоено унтер-офицерское звание.

Успел отличиться в скоротечной германо-польской войне 1939 года.

Зенитные расчеты под его командованием сбили три «Юнкерса», вели огонь прямой наводкой по фашистским танкам.

Полк, где служил Ботян, получил приказ отступать в сторону румынской границы.

Южнее Львова их блокировали красноармейские части, предлагая сдаться без боя.

Как вспоминал позднее сам Ботян, среди его польских сослуживцев-офицеров большинство составляли запасники, не зараженные антисоветским психозом.

Решение сложить оружие было преобладающим.

Пленных отправили в фильтрационный лагерь, но уже через несколько дней отпустили на свободу.

Ботян направился домой, но в районе Барановичей из-за своей польской военной формы был снова арестован. Пришлось бежать, выпрыгнув на ходу из поезда.

Наконец, после множества мытарств, он добрался до родных мест и вскоре стал, как и все его земляки, полноправным гражданином СССР.

Как раз в районном центре открылись подготовительные курсы учителей, и Ботян записался на них.

Работая преподавателем в начальной школе, он вступил в комсомол и, так уж получилось, что в мае 1941 года, после собеседований в Минске, его направили по комсомольской путевке в Москву, в школу НКВД.

Среди курсантов его группы преобладали коренные жители Западной Белоруссии и Западной Украины, а также Литвы, Латвии, Эстонии и Молдавии, - то есть, вновь приобретенных территорий СССР.

В первый день войны в школе состоялся митинг, на котором курсанты единогласно приняли резолюцию с просьбой отправить их немедленно на фронт.

Многие из этих молодых людей были отобраны сотрудниками Судоплатова для отдельной бригады, пройдя на ее базе интенсивную подготовку по специальности «разведка, террор и диверсии в тылу врага».

Суровой зимой 1941-го Ботян участвовал в обороне Москвы (в составе ОМСБОН) и отличился, взяв «языка».

ВЗРЫВ В ОВРУЧЕ

Одна за другой диверсионные группы ОМСБОН отправлялись за линию фронта на выполнение поставленных перед ними конкретных заданий.

(С января 1942 года отдельная бригада вошла, как структурная единица, в 4-е, партизанское, управление НКВД, которым по-прежнему руководил Судоплатов.)

В январе 1943 года очередные три группы перешли линию фронта в районе Старой Руссы в Новгородской области. Одну из этих групп, называвшуюся «Олимп» и состоявшую из 30 человек, возглавлял Алексей Ботян.

Разведчики имели задачу пройти без потерь по вражеским тылам до глухих лесов на стыке Киевской, Житомирской и Гомельской областей и обустроить там надежную базу для диверсионных вылазок.

Это задание было выполнено точно и в срок.

В непроходимых, окруженных болотами, дебрях появился целый городок из землянок, с баней и медпунктом, ставший «родным домом» для всех трех групп.

Командиром этого объединенного подразделения был назначен капитан госбезопасности Виктор Карасев, а его помощником стал Ботян.

Впрочем, в силу диверсионной специфики, Ботян нередко действовал самостоятельно, выбираясь в разведку даже в степные районы, за много верст от спасительного леса.

Случилось так, что однажды при возвращении из очередного разведывательного рейда рассвет застал Ботяна и его напарника в пути. Вокруг простиралась степь, передвигаться по которой в дневное время было рискованно, и наши диверсанты решили дождаться вечера в ближайшей деревне Черниговка.

Правда, своих людей у партизан там не имелось.

Вот и пришлось стучаться в дом к незнакомому человеку. Хозяина звали Григорий Дьяченко, и был он бывшим старшиной Красной Армии. Этот человек не дезертировал, не попадал и в немецкий плен. Выйдя из окружения в своих родных местах, он попросту вернулся домой, к жене.

Они разговорились, и Ботян понял, что совесть всё же не дает старшине покоя, и что тот готов послужить родине.

Дьяченко рассказал, в частности, что в Овруче, в гебитскомиссариате, работает его дальний родственник по фамилии Каплюк. Он там вроде завхоза, имеет свободный допуск во все помещения, немцы ему вполне доверяют.

Эта информация весьма заинтересовала Ботяна.

Он знал, что немцы повысили статус небольшого украинского городка Овруч, сосредоточив в нем всю германскую администрацию весьма обширного района. Администрация располагалась в старых казармах, подходы к которой немцы укрепили по всем правилам военного времени – колючая проволока, бетонные блоки, посты по периметру, пулеметные гнезда. Словом, даже на танке не подъедешь.

Вернувшись на базу, Ботян рассказал о состоявшемся контакте командиру Карасеву.

Вдвоем они разработали план дерзкой операции.

Ботян вновь навестил старшину. Тот без лишних слов согласился поехать с разведчиком в Овруч, в гости к родственнику.

Перед выходом из дома Ботян преобразился в местного жителя: облачился в традиционные штаны и куртку, надел сверху длинную белую рубаху, подпоясался кушаком. Просторные одежды позволяли спрятать под ними пару гранат и верный парабеллум.

Яков Каплюк, человек семейный, встретил нежданных гостей настороженно, но на вопросы отвечал откровенно. Да, он имел беспрепятственный доступ в тщательно охраняемую казарму, где имелся также большой подвал для хозяйственных нужд, куда немцы практически не заглядывали.

Ботян сообщил ему в общих чертах план: надо пронести в подвал порядка 100кг взрывчатки, грамотно распределить ее по узловым точкам, а провода взрывателя подключить к часовому механизму – обычному будильнику.

Каплюк, в принципе, не возражал, но потребовал гарантий безопасности для его семьи.

Кроме того, он находился под сильным влиянием своей жены Марии, и без ее ведома не мог дать согласия на столь рискованную операцию.

Пришлось Ботяну провести беседу и с Марией, которую он охарактеризовал позднее как «гром-бабу».

В конце концов, он убедил ее, что поражение фашистов неизбежно, и тогда тем, кто сотрудничал с немецкими властями, придется отвечать за это.

«Ваш с мужем долг, Мария, помочь партизанам», - сказал он, добавив, что накануне акции семья будет вывезена в безопасное место.

Семья Каплюков дружно взялась за дело.

Мария проносила в здание под видом обеда для мужа взрывчатку в корзинке, а Яков, действуя по инструкции Ботяна, распределял ее по точкам и маскировал.

Наконец, всё было готово для большого взрыва, оставалось лишь выбрать наиболее подходящий момент.

Вскоре в Овруч прибыла специальная группа немецких экспертов по борьбе с партизанами. Они устроили секретное совещание в охраняемой казарме, намечая конкретные карательные акции по полному искоренению партизанского движения в крае.

И вот тут-то грянул взрыв, похоронивший под развалинами свыше 60 фашистских спецов по борьбе с партизанами.

Незадолго до этого люди Ботяна вывезли семью Каплюков в лесной лагерь.

Операция в Овруче вошла позднее в качестве хрестоматийного примера в учебники для разведчиков.

По мере наступления частей Красной Армии на запад, туда же, но только в тылу врага, по еще оккупированной территории, продвигались диверсионные отряды наших разведчиков.

Вскоре подразделение Карасева получило приказ перебазироваться на территорию Польши.

Для этого сначала предстояло пройти через Западную Украину.

Как вспоминает Ботян, обстановка там резко отличалась от той, что была характерна для прежних мест базирования.

Потери от стычек с бандеровцами были больше, чем от столкновений с немецкими карателями. В этих краях не стоило полагаться даже на проверенные источники.

Тем не менее, отряд Карасева продвигался вперед, устраивая диверсии и налеты против фашистов и их пособников.

В феврале 1944 года переправились через Буг и оказались в Польше, в густых Люблинских лесах.

Обстановка там тоже была непростой.

В польских лесах действовали партизаны Армии Крайовой, или, как их называли, «аковцы» (признавали правительство в Лондоне), Армии Людовой – «аловцы» (коммунисты), а также Батальоны Хлопские из крестьян.

«Аковцы» и «аловцы» чаще воевали между собой, чем с немцами.

Приход советских партизан «аковцы» встретили весьма недружелюбно, чтобы не сказать враждебно, и лишь безукоризненная польская речь Ботяна и его умение вести дипломатичный разговор, помогали избегать серьезных конфликтов.

Между прочим, Ботян умел договариваться даже с польскими ксендзами.

Когда надо было укрыть тяжелораненого бойца, Ботян шел в костёл, произносил по-польски несколько фраз религиозного содержания, а затем, обращаясь к священнику, говорил: «Польский народ ведет тяжелую борьбу с оккупантами, и мы пришли к вам на выручку. Мы просим оказать медицинскую помощь нашим раненым товарищам и спрятать их от немцев».

И не было случаев отказа либо выдачи раненых фашистам.

Весьма приязненно встречали наших диверсантов бойцы Батальонов Хлопских.

А уж с партизанами Армии Людовой взаимопонимание было полным.

Именно в эти дни Ботян получил в крае широкую известность как «партизан Алеша».

Однажды под польским городком Илжа группа Ботяна встретилась с партизанами Армии Людовой, в отряде которых насчитывалось около 300 бойцов.

Командир отряда попросил наших диверсантов помочь освободить захваченных подпольщиков, которых немцы держали в местной тюрьме.

В Илже, по словам поляков, имелся только полицейский гарнизон.

К тому времени у Ботян был четкий приказ из Центра выйти к Кракову без потерь.

Но и проигнорировать просьбу польских друзей он тоже не мог.

Ночью, обрезав телефонные провода, наши диверсанты окружили фашистскую казарму и открыли по ее окнам шквальный пулеметный огонь. Никто из гитлеровцев даже носа не высунул.

А тем временем польские партизаны освободили из тюрьмы своих товарищей, а заодно взяли немецкие склады, почту и банк. 

Группа Ботяна покидала Илжу без потерь и не с пустыми руками: запаслись дефицитными медикаментами и перевязочными материалами.

Тепло попрощавшись с польскими друзьями, группа взяла курс на Честохова, а в 20-х числах мая переправилась через Вислу.

Забегая вперед, отметим, что в 70-х годах в Илже появился памятный знак. На прикрепленной к нему бронзовой табличке выделялась надпись: «Отсюда в ночь с 14 на 15 мая 1944 года вышли в бой с немецко-фашистскими оккупантами отряды Армии Людовой и разведывательно-диверсионная группа лейтенанта А.Ботяна – партизана Алеши».

Есть сведения, что этот знак, как и надпись, сохранились до наших дней.

По дороге к Кракову группа Ботяна соединилась с диверсионным отрядом Ивана Золотаря. Перед ними Центр поставил задачу ликвидировать генерал-губернатора Польши, а точнее, ее палача Ганса Франка, резиденция которого находилась в Кракове, в королевском замке Вавель.

Подготовка к акции развивалась весьма успешно. Нашим разведчикам удалось завербовать личного камердинера Франка поляка Юзефа Путо. Ему передали пистолет с глушителем и английскую мину химического действия. Тот согласился на роль исполнителя акции возмездия, попросив спрятать его семью, что и было исполнено.

Успеху операции помешала лишь та поспешность, с которой Франк бежал из города, узнав о том, что части наступавшей Красной Армии прорвали фронт.

Впрочем, для наших диверсантов хватало и другой работы: ежедневно они устраивали засады, нападали на военные автомобили, взрывали эшелоны с боевой техникой в окрестностях Кракова.

Опытный переговорщик и вербовщик, человек, умевший находить общий язык с людьми разных взглядов, Ботян быстро вошел в контакт с подпольщиками Кракова, а также города Новы-Сонч, который называли «ключом к Кракову».

Когда в отряде замолчала рация, восстановить ее помогли рабочие вагоноремонтных мастерских из Новы-Сонч.

А разведчики и агенты Ботяна из Кракова добыли столько ценной информации, что радисты группы передавали ее в Москву в течение двух суток.

Еще в конце 1944 года группа Ботяна захватила в плен инженера-картографа из штаба тыловых подразделений вермахта чеха Зигмунда Огарека. Тот рассказал, что в городке Новы-Сонч, в Ягеллонском замке, древней резиденции польских королей, фашисты хранят огромные запасы взрывчатки, снарядов, фаустпатронов и мин, которые завозились туда буквально вагонами.

Замысел фашистов стал понятнее, когда 10 января 1945 года наши разведчики подорвали немецкую штабную машину. В портфеле, который вез в ней офицер вермахта, были обнаружены секретные документы о минировании объектов древнего Кракова – мостов, зданий, культурных и исторических памятников. Кроме того, в случае вступления в Краков Красной Армии, предполагалось взорвать две плотины, расположенные над городом. Тогда Краков оказался бы полностью затопленным, что задержало бы наступление русских. Именно с этой целью Ягеллонский замок был превращен в арсенал взрывчатых веществ.

Тогда-то у Ботяна и возник план взорвать замок, чтобы такой ценой спасти от разрушения весь город.

Огарек, согласившийся сотрудничать с нашей разведкой, нашел польского патриота Млынца и внедрил его в обслуживающий персонал замка в качестве грузчика.

Тот тайно пронес в замок мину и заложил ее среди ящиков со снарядами.

Взрыв прогремел 18 января 1945 года в 5 часов 20 минут утра.

При этом погибло более 600 гитлеровцев, немецкий гарнизон был деморализован.

Войска маршала Конева освободили Краков уже на следующий день, 19 января, при минимальных потерях.

Как вспоминает А.Н.Ботян, в годы войны он участвовал во многих операциях и диверсиях, но именно акция по спасению Кракова оказалась едва ли не самой известной в его биографии.

Не иначе, как по этой причине в наши дни появилось немало публикаций, где утверждается, что писатель Юлиан Семенов, автор романа о спасении Кракова, списал своего героя «майора Вихря» именно с Ботяна.

Но сам Алексей Николаевич решительно не поддерживает эту версию.

Ему доподлинно известно, что Ю.Семенов писал свой роман по материалам Главного разведуправления Генштаба – ГРУ. В 1963 году оно рассекретило разведгруппу «Голос». Эта информация заинтересовала Юлиана Семенова, получившего доступ в архивы ГРУ.

Ботян же, действующий сотрудник внешней разведки, был в тот период личностью засекреченной, писатель не знал о нем ничего.

Поэтому, по мнению разведчика, «майор Вихрь» - образ собирательный, ведь в районе Кракова работало несколько наших групп, в том числе резидентура военной разведки «Голос», которой руководил Евгений Березняк.

За всю войну его ни разу не ранили, лишь однажды, словно в знак предостережения, пуля содрала кожу с виска.

После окончания войны А.Н.Ботян без малого четыре десятилетия являлся штатным сотрудником центрального аппарата внешней разведки.

Правда, после смерти Сталина был небольшой перерыв, когда разведчик, оставшись не у дел, устроился метрдотелем в московском ресторане «Прага». Но уже через полгода его вновь призвали на секретную службу.

Весь последующий период его работы во внешней разведке всё еще засекречен. (Впрочем, и военные подвиги Ботяна были рассекречены относительно недавно.)

Известно лишь то, что он неоднократно привлекался для выполнения особо важных заданий за рубежом. В частности, довольно продолжительное время жил в Чехословакии под именем Лео Дворжака, овладел чешским языком и даже сумел окончить в этой стране технический вуз.

Был в его биографии разведчика и немецкий период.

Известно также, что он имел самое прямое отношение к организации отряда «Вымпел».

В 1983 году Ботян уволился из органов в звании полковника, но затем еще шесть лет помогал готовить кадры молодых разведчиков.

К званию Героя Советского Союза в советский период А.Ботяна представляли трижды.

Сначала в 1943 году – за операцию в Овруче.

Но дело закончилось награждением разведчика орденом Красного Знамени.

Затем в 1965 году, когда в КГБ с коллективным ходатайством о награждении Ботяна Золотой Звездой обратилась большая группа бывших партизан и военачальников.

Но он снова получил орден Красного Знамени.

Похожая история произошла в 1974 году.

Причина очевидна. Партработников смущала его служба в польской армии. Как, мол, это так, чтобы Герой Советского Союза имел в своей биографии службу у Пилсудского!

И всё же справедливость восторжествовала. 

В мае 2007 года президент РФ Владимир Путин вручил Ботяну Золотую Звезду Героя России. Строка указа гласила: «за мужество и героизм, проявленные в ходе операции по освобождению польского города Кракова и предотвращению уничтожения его немецко-фашистскими захватчиками».

Показательно, что указом, имевшим следующий порядковый номер, орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени, с той же формулировкой, был награжден ветеран ГРУ, Герой Украины и гражданин этой страны Евгений Березняк (родился в 1914 году).

Впрочем, Березняк тоже никогда не претендовал на лавры «майора Вихря».

Разведчики-долгожители, нередко рисковавшие собственными жизнями, солидарно заявляли по этому поводу: «Главный спаситель Кракова – советский солдат».

Умер Ботян 13.02.2020 года.