Драматические ситуации по Жоржу Польти. §20

Самопожертвование ради идеала.

Трое в шлюпке спасшихся после кораблекрушения: боцман, юнга и капеллан.

День пятнадцатый.

Юнга (свесившись с борта шлюпки и флегматично водящий ладонью под водой):

– Знал, что скаты иногда ластятся к человеческой руке, как кошки, но чтобы тигровые акулы!

Боцман:

– Если хочешь, чтобы тебе оттяпали кисть по самые гланды, то лучше предоставь это мне, акуле легче найти пропитание...

Капеллан:

– Юнга, вытащи руку из воды, не гневи Бога.

Юнга повиновался. За бортом разочарованно шлепнул по водной глади хвостовой плавник.

Боцман:

– Святой отец, а причем тут Бог?

Капеллан:

– При том, что Создатель даровал нам жизнь в плотской оболочке явно не для того, чтобы мы ею рисковали понапрасну.

Боцман:

– Вы это из человеколюбия сейчас говорите?

Капеллан:

– "Возлюби ближнего своего" – слышал такое?

Боцман(зевая):

– Слыхал, там еще про самопожертвование во имя любви к ближнему вроде было. Было?

Капеллан(угрюмо кивая):

– Ты к чему клонишь, сын мой?

Боцман:

– Да так, если вы более всех нас сведущи в данном вопросе, то, быть может, явите нам пример этого самого самопожертвования во имя вашей любви к ближнему – можно, мы с юнгой вас сожрем?

Капеллан(опасливо отодвигаясь от боцмана на нос шлюпки):

– Господи, да ты, боцман, морской воды нахлебался, побойся Бога, воон(кивая на юнгу), поучись смирению у юноши.

Юнга:

– Двойной грех душу губить ради одномоментного насыщения чрева...

Капеллан:

– Слышал, боцман, "устами младенца...", сразу заметно, кто внимал проповедям моим, а кто в это время баб голых на моржовом бивне вырезал...

Юнга:

–... посему, дабы не обременять душу непосильным грузом, жрать жертву надо несколько дней, позволяя ей существенно увеличить шансы остальных на спасение, но чтобы жертва не затухла под палящим солнцем, необходимо затянуть ремни ей на бедрах, напоить жертву ромом, чтобы уменьшить ее мучения, и начинать поедать ее с ног, всячески заботясь о том, чтобы жертва не истекла кровью до смерти прежде отведенного ей Богом срока, и не скончалась от болевого шока...

Капеллан вздрогнул, и отодвинулся еще и от юнги, чуть не свалившись при этом за борт, но удержался, раздраженно всыпал затрещину акуле-молот, и замолк. Обиделся.

День шестнадцатый.

Капеллан открыл глаза, и заметив пристальный взгляд боцмана, покрепче сжал рукоять ножа, в обнимку с которым провел ночь.

Боцман(сквозь зубы):

– Иооона!

Капеллан:

– Вот жеж мать твою морским дьяволом! Как только голод съедает остатки сарказма самого ненабожного моряка, он сразу про Иону вспоминает! А я то тут причем, чего на меня уставился?

Боцман:

– Ты, святой отец, являешься посредником между Богом, и его паствой, стало быть общаешься с ним. Иисус тебе давно уже привел пример самопожертвования во имя человеколюбия, ужель не намек на то, чтобы ты в лихую годину сделал то же самое? А коли отпираешься от воли Господа, значит Иона!

Капеллан испуганно посмотрел на юнгу.

Юнга:

– Вроде логично.

День семнадцатый. Утро.

Капеллан придвинулся к еще дремлющему юнге, и шепнул ему на ухо:

– Давай боцмана съедим, юноша.

Юнга:

– Почему не вас, святой отец?

Капеллан:

– После меня, боцман сожрет тебя, а если сожрать боцмана, то тебе со мною будет справиться легче.

Боцман:

– Я все слышу. Юнга, заруби на носу, с тощим вероломством справиться много тяжелее, чем с горой мускулов.

Капеллан(первым заметив грозовой фронт на горизонте):

– Уфф, уймитесь, дети мои, смирите демонов, осаждающих ваши истомленные невзгодами души. Вода важнее еды. Я всю ночь молился, и Боже обещал мне ниспослать сегодня дождь.

И случился дождь, и напоил он уста жаждующих, но от закона Его не отступившихся.

День восемнадцатый. Утро.

Боцман просыпается первым, видит на горизонте парус, втихомолку машет белой тряпкой на конце весла судну, убеждается через подзорную трубу, что шлюпку на корабле заметили; дожидается, пока туман не заволочет очертания корабля, и будит юнгу и капеллана, затягивая на бедре ремень:

– Я понял, в жертву себя должен принести я. Ешьте меня наздоровье, начиная с левой ноги, она мягче, только сперва залейте мне в глотку остатки рома, и дождитесь, пока он не затуманит мой разум.

Капеллан приободрился, и полез под лавку за бочонком рома, а юнга опечалился.

Боцман:

– Не грусти, юноша, добровольно приношу сию великую жертву во имя вашего спасения, други мои, не забудьте старого боцмана в своих молитвах.

Капеллан(заливая боцману в глотку ром):

– Всенепременно. Ты – боцман, человек с большой буквы. Коли спасемся, обязательно направлю петицию начальству о причислении тебя к лику святых.

Боцман(хватая за грудки капеллана):

– Ты обещал, отче, юнга и небеса тебе в свидетели.

Когда боцман вконец опъянел, капеллан уже наточил нож, но юнга закричал:

– Вижу парус на горизонте!

Спаслись, отъелись, повеселели, растроганный поступком боцмана капеллан подошел к нему:

– Ты, отныне, пример для подражания, окажись мы в такой плачевной ситуации снова, я обязательно наберусь мужества, и сделаю так же, как и ты, как Христос когда-то.

Боцман:

– Скромен я, отче, не в силах перечить тебе, но перед тем, как я тебя однажды съем, исполни первое обещание. Что там было про причисление к лику святых?