Новое украшение романа! Песня навки

Александр Апарцев продолжает радовать меня своим творчеством!) Он написал для романа еще одно стихотворение, которое замечательно влилось в текст, и теперь навка выходит к Леоне с песней!) Что делает эту сцену более мистической и (надеюсь) интересной)

В скором времени я перезалью эту главу, а пока представляю на вашу оценку обновленный кусочек!)

Пока травы готовились к обряду, она, не теряя времени зря, занялась лежаком — отцепила от седельных сумок плотную холстину из кожи и раскатала ее подле костра, накрыв сверху теплым плащом. Каша закипала.

Леона вдруг замерла, ощутив, как заиграл в волосах внезапно поднявшийся легкий ветерок... «Ветер… Ночью… Посреди леса…» — озадачилась она. И тотчас встревоженно заржал в своем кругу Флокс. Девушка настороженно оглянулась — конь беспокойно переступал с ноги на ногу, словно напуганный кем-то, но рядом с ним не оказалось ничего, что могло бы его встревожить…

И вдруг над полянкой тихо разнесся хрустальный девичий смех, такой легкий и звонкий, словно крохотный колокольчик заиграл на проснувшемся ветру. Леона напряженно замерла, вслушиваясь в ночной лес и стараясь понять откуда шел звук…

И в этот момент, откуда-то из глубины леса, послышалась отдаленная песня, столь тихая, что едва можно было различить слова:

— Лунные блики на заводи черной,
Вы развлеките меня...
Я убежала от жизни зазорной,
Как зверь бежит от огня…

Медленно лился нежный, чарующий голос. Прекрасный и пробирающий до мурашек одновременно. 

— Всплески речные и звезд переливы,
Дайте душевный покой...
В омут ушла от судьбы несчастливой...
Горько мне, хоть волком вой.

Пение становилось все громче, отчетливей… Но понять откуда оно льется все равно не получалось. Казалось, что звук идет со всех сторон и ни откуда одновременно. А завораживающий голос становился все ближе, пробираясь под кожу и мелкой дрожью уходя до самых костей...:

— Где же ты, суженый?.. Где же ты, милый?..
Слово свое не сдержал…
Ведь не единожды, страстью томимый,
Сделать женой обещал...
Что же ты, суженый?.. Что же ты, милый,
Бросил меня на сносях?..
Словно мне вытянул нервы и жилы,
Я утопилась в сердцах...

Девушка наконец отмерла, но мысли в голове ворочались туго, зато рука сама-собой тут же потянулась к свертку со свечой…

— Что я наделала?.. Болью и страхом
Вечные годы грозят...

Леона, словно что-то ощутив, резко обернулась — из леса к стоянке выходила молодая девушка, вся светящаяся неземной, притягательной красотой. Светло улыбаясь и мягко ступая босыми ногами по траве, она плавно шла к ней, допевая последние строчки:

— Я и хотела б могильным стать прахом, –
Нет мне дороги назад.

Распущенные светлые волосы мягкими волнами укрывали ее плечи, спускаясь золотым водопадом почти до самой земли. А одеяние ее было столь тонким, что несмотря на то, что просторная рубаха доходила ей до самых пят, оно едва скрывало девичий срам и очерчивающиеся ветром под белой полупрозрачной тканью округлые формы. 

 Гостья подошла к костру, удивительно ласково глядя на Леону, и, не дожидаясь приглашения, опустилась на бревно, напротив готовящейся к ночлегу путницы. Разделял их теперь лишь небольшой костерок.

«Не успела», — с досадой подумала Леона, все еще сидя на только что расправленном плаще так и не успев поставить защиту вокруг стоянки. Она выпрямилась, сжала в руках свечу и приветственно кивнула гостье, не выказав ни обжегшего ее изнутри страха, ни удивления.