Книги в книгах

"Есть ли у вас такое в текстах, чтобы герои читали или обсуждали какие-то книги?" - спрашивает нас Варвара Шульева https://author.today/post/395038

Спрашиваете тоже! Конечно. И даже библиотеки у нас есть, и их прилежное посещение. И я была б не я, читай мои ГГ там какую-нибудь философскую заунывь  

Попотев с часок над трактатом с редкими заклинаниями

«Редкие и сложные отсроченные заклинания и проклятья», — витиеватая надпись на обложке потемнела от времени. Том вытянул книгу осторожно, по собственному опыту и рассказам Слизнорта зная, что некоторые издания здесь могли кусаться, плеваться ядами, наводить морок или просто орать дурниной.
Аккуратно положив не слишком толстый фолиант на стол, он достал палочку, отодвинулся на пару шагов, взмахнул ею и велел:
— Откройся!
Металлические уголки обложки со стуком ударились о столешницу. Уф… Ничего страшного не произошло. Книга как книга. Забравшись в довольно удобное кресло, Том подвинул поближе бумагу и перо, и перелистнул несколько страниц, ища оглавление.
О, да! Книга оказалась настоящим сокровищем! У него глаза разбежались от такого выбора. Конечно, убивать, калечить или проклинать этого рыжего поганца он не собирается. За такое и в Азкабан загреметь можно. Главное для Тома — понять сам принцип отсроченности… как произнести заклинание сейчас и получить результат через несколько дней?
Проработав около часа, Том удовлетворенно вздохнул, сложил исписанный лист в несколько раз и убрал в карман. Разобрался, кажется… попробует на какой-нибудь мелочевке сначала. А уж потом от души напакостит Лису.

влюбленный в преподавательницу юный Том Реддл добирается до трактата любовного. Чего только нет в этой Запретной Секции!

Чтобы добраться до нужных книг, пришлось воспользоваться лестницей. Том читал названия одно за другим, пока не наткнулся на толстенный фолиант, поднять который получилось только обеими руками. Судя по отсутствию пыли, «Ветка омелы: трактат о любви у маглов и магов» с иллюстрациями интересовал не его одного. Том шмякнул книженцию на стол. Разумеется, просветительно-воспитательная литература в виде пары энциклопедий «Юный маг: физическое развитие» отдельно для мальчиков и девочек, была в свободном доступе в основной секции библиотеки. Но написана она была таким сухим канцелярским языком, а анатомические иллюстрации были такими закомплексованными, так стыдливо закрывались ладошками и визжали, стоило тебе только перевернуть страницу, что почерпнуть какую-то стоящую информацию, касающуюся взаимоотношений между мужчиной и женщиной, оттуда было практически невозможно.

... Глубоко вдохнув, как перед прыжком в воду, Том открыл кладезь чувственных знаний… и уже через минуту пошел пунцовыми пятнами. «Кто под омелой — того поцелую» — гласил игривый эпилог. И если б только «поцелую»… Ничего общего с унылой полумедицинской энциклопедией «Ветка омелы» не имела. Трактат вещал о наслаждениях и сотне способов достичь их: одному, вдвоем, втроем и так далее. Написано все это было так откровенно, с такими подробными и игривыми иллюстрациями, что бедный школяр покрылся краской весь — от ушей до самых пяток. Обнаженные люди на картинках стонали, вздыхали, принимали немыслимые позы и делали невероятные вещи, а девицы еще и игриво подмигивали Тому. Спохватившись, он применил заклятие «Оглохни». Не хватало еще, чтобы кто-нибудь услышал, над какими книжками корпит тут лучший ученик Хогвартса!       

Техническая сторона любви магов и маглов, как оказалось, существенно ничем не отличалась. Тут уж они были устроены совершенно одинаково, как ни крути… Разница была лишь в том, что маги могли использовать дополнительные стимулирующие заклятья, напитки и зелья, повышающие чувственность, и делающие наслаждение более острым. В эти дебри Том решил пока что не соваться, и ограничился изучением голой во всех смыслах теории.

В зомбиапе книги остаются одним из немногих доступных развлечений, а так же важным источником знаний, носители которых озомбели и вместо оказания медпомощи или починки авто пытаются оттяпать от живых кусочек посочнее. Путь до библиотеки тоже тот еще квест. А уж в каком виде встретит тебя библиотекарь... Блу из "Дороги мёртвых" приходится понервничать.

Библиотечные двери не заперты, и мне кажется, что хранитель книг сделал это специально, понимая, какой культурный и образовательный голод рано или поздно накроет жалкие остатки выживших. Колокольчик над входом мелодично звякает, и внутри меня все привычно обмирает, но впервые за долгое время вовсе не от страха. А от впитанного с детства уважения к подобным местам. Каро ведет носом и настораживается, выразительно подавая мне знаки глазами и всей своей подвижной мордой. И тут зомбак? Ладно, подождем, сам на звук колокольчика пришплехает. Но к моему огромному изумлению, если не сказать потрясению, из внутреннего помещения за длинную деревянную стойку, заставленную стопками журналов и брошюр, выходит вовсе не мертвец, а вполне себе живая темнокожая женщина!
— Добрый день, — приветливо улыбается она, обнажая ослепительно белые зубы. — Могу я вам чем-то помочь? Какой жанр или писатель вас интересует? Хотите взять книгу с собой, или прочесть здесь?
— Здравствуйте, — ошарашенно на автомате произношу я и боковым зрением замечаю, как на чистенький плиточный пол с моего мачете ляпается темно-бордовая капля.

«Поехавшая, — мелькает в мозгу. — Городская сумасшедшая, которая так и продолжает ходить на работу как ни в чем не бывало».
И раз уж она до сих пор жива — с оружием обращаться еще как умеет. Вооруженная психбольная — что может быть хуже?! Ее аккуратная прическа с первым серебром седины на висках, чистенькая теплая кофта и дружелюбное лицо неопределенно-средних лет в заблуждение меня не введут.
— О, вы, кажется, подарили покой Стьюи… — уже с печальной полуулыбкой прибавляет библиотекарша, глянув на капающую с мачете кровь и переведя взгляд за окно. — Мир его праху. У местных рука на него не поднималась. Видите ли, он был незрячим от рождения. Часто приходил сюда почитать свои специальные книги. И после обращения наведывался знакомым маршрутом. Наверное, они все-таки что-то помнят, как думаете?
Вообще-то прямо сейчас я думаю, как бы мне отступить отсюда без потерь. Стьюи им жалко было упокоить! Выходит, ты, голубушка, здесь еще и не одна? Поэтому в ответ лишь неопределенно пожимаю плечами и говорю:
— Извините. На нем таблички «Местная достопримечательность» не висело.
— Нет-нет, все нормально, — спешит заверить меня мадам. — Это следовало сделать давно. Какая красивая у вас собака. Как ее зовут?
— Это не собака, — беря Каро за ошейник, отвечаю я. — Мы лучше пойдем, всего хорошего. Извините еще раз. И за испачканный пол — тоже.
Я добрых пару месяцев не говорила по-английски и надеюсь, что меня понимают правильно.
— О, я, наверное, кажусь вам чокнутой? Не бойтесь, я не причиню вам вреда, — спешит заверить библиотекарша. — Надеюсь, и вы, и ваша не-собака — мне тоже. Согласна, это выглядит теперь… немного странно, да? Но я лишь пытаюсь поддержать хоть что-то нормальное, что еще осталось в этом мире. Это мой долг, если хотите.
— Мы не трогаем тех, кто не трогает нас, — абсолютно искренне заверяю я, стараясь боковым зрением оценить, не подкрадывается ли там кто-то со спины? Чертовы Дети Ноя и выходка Лэйка лишили меня жалких остатков доверчивости.
— Так какую книгу вы ищете? — прямо-таки ласково интересуется тетенька, пока я прикидываю, две секунды мне понадобится на то, чтобы метнуть в нее мачете и выхватить Глок, или все же три?
— Словарь англо-русский. И что-нибудь почитать, просто подтянуть английский язык. Но только не Стиви Кинга! Ужасов в реале с избытком.
Ладно, может, она в самом деле просто фанатка своего дела и пытается таким образом сохранить рассудок? Каро насторожен, как ко всякому чужаку, но в глотку ей впиться пока не рвется.
— О, так вы русская?! — удивляется хранительница знаний и прибавляет: — Совсем несладко встретить такую беду так далеко от родного дома.
Вот тут она в самую точку попала.
— Меня зовут Лешель, — представляется мадам и делает жест рукой в сторону читального зала: — Проходите. Посидите, а я пока поищу то, что вам нужно.
— Я — Блу. А он — Каро. Спасибо, но мы лучше здесь подождем, — отказываюсь я. Отсюда двери значительно ближе… если что. Библиотекарша удаляется куда-то вглубь стеллажей, а я на цыпочках подхожу к большому, в пол, окну и оглядываю территорию. Пока все вроде спокойно, в рамках новой нормальности.
Минут десять спустя она возвращается со стопкой книг, среди которых — о, чудо! — есть даже вожделенный словарь! Наверное, со времен Холодной войны завалялся. Интересно, она и карточку на меня заведет, или как?
— Вот вам словарь и художественные произведения, которые имеют мировую известность. Такие вам будет проще освоить на английском, потому что вы их, возможно, уже читали. Русские — читающая нация, насколько я знаю.
— А если я не смогу их вернуть? — спрашиваю, сраженная добротой и расположением, которых уже давно не жду от незнакомцев. Да и от знакомцев не жду.
— Ну, вы же понимаете, как там, — киваю в сторону улицы.
Неужели это все-таки не ловушка?

Правда, эту страсть к познаниям разделяют не все. Юный пират Роберт Кровавый Кулак из "Берега мёртвых" считает наказание книгой худшим в мире. 

Жизнь пирата на берегу, да еще и в плену, беспросветна и полна жестоких лишений, размышлял капитан Кровавый Кулак, угрюмо уставясь в ненавистный учебник, невесть где раздобытый суровым дедушкой. По сравнению с грамматикой даже бесхитростный педагогический подход леди Ди, предложившей попросту наломать розог из ближайшей живой изгороди и познакомить наконец-то склонные к бродяжничеству тылы морского разбойника с этим экологически чистым продуктом, уже казался Бобби верхом гуманизма. После бесславного возвращения весь лихой экипаж загремел под домашний арест. Дедушка этим вечером даже на общее собрание не пошел, остался караулить злонамеренного пиратского лидера. И заявил, что пока Роберт не выполнит без ошибок упражнения по английскому «от сих и до сих», все двери, включая ведущую на камбуз, будут закрыты перед ним. И вот опозоренный капитан корпел над учебником, мрачно и недобро сопя круглым носом и мечтая об отмщении. Такого унижения английскими суффиксами ни один пират в мире еще не претерпевал!

А на борту "Дерзающего" без учебников никуда. Правда, постоянные ЧП мешают Нюку погрузиться в чтение с головой. 

Запустив автоматический поиск Тасиной перепрошивки в общих архивах, параллельно откапываю в своей личной библиотеке учебник по устаревшим и экзотическим языкам программирования и пытаюсь освежить в памяти то, чего там отродясь не было. Но это такое дело, главное — понять принцип и алгоритм, а дальше пойдет как по маслу… Я ж не тупой, просто малость разгильдяй. Спасать надо нашу Тасю из лап порочного прошлого. Реакция Варга — вещь труднопрогнозируемая, и проверять на своей шкуре, обрадуется ли он преображению кухарки в знойную гетеру, или таки выпульнет меня во вселенную, как-то не хочется. А следом и Соколову, ибо черная дыра ведает, что на ее родной планетке считается вкус… Пол вдруг встает на дыбы, как какой-нибудь бычок на родео на той самой Славии, незакрепленные инструменты с грохотом летят на пол, а обездвиженная гетера — на меня. А уж я в этой великолепной компании — на верстак.

Учебник по навигации - любимая настольная книга кадета Соколовой. 

Картина на камбузе царит пасторальная: Тася в цветастом передничке вовсю колдует над ужином, свежевыкупанная мухоловка чавкает куском сырого мяса, а Ярка читает им вслух учебник по навигации, заняв такую позицию, из которой добраться до кнопки отключения будет проще всего.
— Как дела, девчонки? Все ок? — спрашиваю, шлепаясь на стул и болтая уютными домашними тапками на босу ногу.

Прижимая к себе учебник навигации, с которым она теперь практически не расстается, Соколова скорбно таращится то на подключенного ею таки к капельнице храпящего Ксенакиса, то на заточенного в регенераторе Варга.

 — Столь насыщенной разноплановой практикой стажировки у меня точно еще не бывало, — наконец заключает Ярка и, бесцеремонно подвинув пилотское тулово, садится на кушетку, чтобы снова озабоченно уткнуться в свой штурманский талмуд. Надеюсь, открыт он не на главе «Основы расчета курса при посадке в атмосфере»… ну или хотя бы открыт там не первый раз за четыре года учебы. Иначе экспромт нашего талантливого рукожопого тандема повысит шансы рыдвана разметать все свои ржавые детальки по континенту до надежных ста процентов. 

— Айда вместе потренируемся, — машу я ей. — Отработаем пару внештатных…       

Не выпуская учебника из рук, Соколова топает следом. Губы ее беззвучно шевелятся, повторяя, должно быть, какие-то сакральные навигационные премудрости… или же покрывая Алого Алконавта, оставившего наше корыто на мою милость, отборными галактическими ругательствами.