«Швы» (роман)

Первая глава

В бликах утреннего света девушка нервно клацает двумя пальцами по новой серой компьютерной мышке, сидя за деревянным столом.

— Поступила? — говорит женщина из-за спины.

— Не знаю ещё, сайт грузится, — отвечает девушка.

— Ну, давай! — нервничает вторая.

Ноутбук марки Toshiba только сверкает чёрной гладью корпуса. Двойной экспозицией из-за освещения движется изображение на экране.

— Где? Я ничё тут не вижу! — щурится она.

— Сейчас. Тупит сильно и отсвечивает. Я же говорила, что нужно провайдера сменить, — умоляюще говорит девушка. Она встаёт из-за стола и зашторивает широкие окна. Теперь мелкие цветы на занавеске становятся серыми вместо зелёных.

— Тупит? Это ты у своих профурсеток-подружек нахваталась? Тупишь здесь только ты. У тебя просто руки из задницы... А если хочешь менять провайдера, то за свои деньги, пожалуйста! А пока ты живёшь в моём доме, то...

— Мам, всё, загрузилось, — отвечает дочь.

— Чёртова шарашкина контора! Надо было тебе в Питер поступать! — говорит, словно лает, мать.

— Да это нормальная академия, мам.

— Нормальная академия — это где сайт открывается, Саша! — утверждает мама.

— Ну мне же не на сайте учиться, — спокойно отвечает Саша.

— Хватит пререкаться!

— Общая оценка четыре с половиной, — констатирует она.

— Н-да. А на безрыбье и рак рыба, да, Саш? — А почему не пять? То есть, нанимали репетиторов тебе зря!

— Но...

— Бездарь! Надо тебя было из школы сразу на работу отправить, — она вскидывает руки вверх, кричит, её лоб начинает становиться мокрым, белки глаз красными.

— Мама, ну не переживай, всё хорошо. Пожалуйста, не плачь. Посмотри: "Вы зачислены на факультет по специальности 53.02.03 Инструментальное исполнительство (по видам инструментов: фортепиано)".

— Да, это хорошо. Ты молодец, доча... Но надо больше заниматься!

— Мама, я занималась упорно целых два года, помнишь? — ласково говорит дочь.

— Значит, мало занималась, — холодно отвечает мама.

"And I'm only here

To bring you free love

Let's make it clear

That this is free love"

(Песня Depeche mode из альбома «Exiter», 2001) — громко звучит в комнате.

Саша переворачивается и точечным движением указательного пальца выключает будильник на своём новом Sony Xperia.

— Вот и утро, — радостно говорит она, лежа в позе морской звезды.

— Саша, выключи эту хрень! Каждое утро одно и то же!

"Мама?", — проносится в её голове,  — "Что она делает тут?".

— Ма-а-м? — громко говорит она.

— Не ори мне через дверь! Подойди и скажи!

Саша вскочила с постели в одной майке и трусах, и босиком побежала к двери комнаты.

— Мама, ты почему дома? — удивлённо заговорила Саша в пустом дверном проёме.

— А я у себя дома. Хочу сижу, хочу на работу иду, — возмущённо ответила та.

— Так уже семь утра. Ты же сегодня с утра отчёты сдаёшь. Как ты успеешь без машины на другой конец города да ещё и по утренним пробкам? — заволновалась она.

Саша стояла и смотрела на маму, как заворожённая: красные волны ситцевого платья сменяли друг друга, атласная помада цвета кармин светилась на губах. В глазах бегали игривые чертики. Брови смотрели всё ещё строго, но ресницы распахнулись лучами вокруг тёмно-зелёной радужки. Подведённые карандашом глаза слегка скрывались за ярко каштановыми локонами, выпавшими из пучка.

— У меня есть водитель теперь, не пропаду, — вальяжно говорит мама, — А ты почему голая стоишь, а?

— Какой-такой водитель?

— Господи, Саша, какая ты недалёкая, а ведь тебе уже семнадцать лет, ой, я не могу уже, — с раздражением ответила мама.

— Что? — в недоумении спросила Саша.

— Мужчина у меня появился. С машиной и при деньгах. Он меня и отвезёт. Так понятно?

— Пожилой?

— А я что старая, по-твоему?! Ты считаешь, что если я тебя в двадцать восемь лет родила, то я уже всё, того — утиль?! — морщина между её бровями превратилась во впадину.

— Нет, я не это имела ввиду, мам, — Просто все мои отчимы были сильно старше тебя, — пыталась смягчить дочь.

— Отчимы... Ты про этих прохиндеев даже не вспоминай, пердуны старые! Хоть бы один женился. Жили тут у нас по три года каждый, и ничего! Сволочи!

Мама кричала и размахивала рукой, как Жириновский во время своих выступлений за трибуной.

— Да...

— Я пятнадцать лет на них убила! Шесть мужиков у меня тут... Трусы им стирала! Женихи, блин! Твари! — багровела она.

— Ну я помню, что дядя Гена нам трубу починил.., — пыталась утешить мать Саша, — Мама, ты такая красивая сегодня.

— Только сегодня? Они мне своим храпом ни одного дня спать не давали и...

Тут у мамы запиликал телефон: "It's a raining' man". Высветилось имя "Андрей".

— Привет, Андрей, — игриво произнесла она.

— Привет, моя киса! — послышался бархатный голос в трубке.

"Что за льстец?" — подумала Саша.

— Для вас, Андрей Палыч, я Ирина Александровна, — максимально серьёзно ответила она.

Мама закрыла микрофон телефона ладонью и сказала:

— А ну-ка брысь отсюда! Какого ты, блин, в семь пятнадцать стоишь тут и глаза таращишь! Александра Владимировна, через час занятия! Хочешь, чтоб тебя в первый семестр отчислили? Бегом! — сказала мама, втолкнув дочь обратно в комнату и закрыв дверь.

— Ой.., — испугалась Саша.

"Как же холодно", — опомнилась она.

Простояв примерно четверть часа на ледяном линолеуме после прохладной ночи, Саша почти не чувствовала пальцев. "Носки, носки", — открывала она ящики.

Ай! — вскрикнула она.

Деревянная заноза впилась ей в указательный палец, зайдя глубоко под кожу.

— Господи, откуда это?

Крупные горошинки крови, как красная гуашь из набора детских красок, превращались в капли и падали на белые круглые коленки.

— ДСП, чёрт, сэкономили! Теперь всё рассыпается! Указательный палец — это плохо! Теперь весь день насмарку, сегодня же специальность! — чуть не плача, сказала она.

В прихожей послышался звук резко захлопнувшейся двери.

"Мама ушла", — подумала она. "Что там у неё за очередной ухажёр? Голос такой молодой у него вроде. Так, ладно, не до парочек мне сейчас".

Саше очень хотелось высунуться в окно и рассмотреть и маму, и ухажёра, и его машину, но палец пульсировал. Саша направилась в ванную. Глубоко вдохнув, она резко выдернула узкую деревяшку, длиной в два сантиметра. Кровь окрашивала стенки зелёной фаянсовой раковины. Саша промыла рану водой, залила перекисью и налепила большой пластырь с хлопком и зелёнкой.

— Всё! — выдохнула она и побежала в свою комнату.

Вторая глава

Саша была сбита с толку. На больших розовых пластиковых настенных часах в виде клубники было семь двадцать. До первой пары оставалось шестьдесят минут. Она была взволнована, одновременно вспотевшая и продрогшая, голодная. На сборы у неё осталось буквально минут двадцать. Она снова не рассчитала время. "Мама будет ругаться", — подумала Саша.

Схватив остатки колбасы с хлебом со стола и запив их остывшим чаем из маминой кружки, она на бегу вскочила в свою "одежду для колледжа".

— Блин, ещё спускаться вниз три часа там! В туфлях!

Саша стояла перед большим зеркалом в прихожей и рассматривала себя. Юбка её была синей клетчатой, до колен. Всё ещё школьной. Саша к ней очень привыкла, проносив её три года в Гимназию номер один, что много лет находится недалеко от ГУМа. Верх был белый: узкая блуза с выточками, которые шли ровно посередине каждой из грудей едва второго размера...