Только б тонко касаться руки и волос твоих цветом в осень (с)
Автор: Гилберт СавьеОчередной замечательный флешмоб предложил Александр Нетылев - про прикосновения. После слуха, главным органом чувств для моего гг является именно осязание, как и для автора, потому сцен с касаниями у меня много. Поделюсь некоторыми из них.
Преданная Камилла подводит девицу ближе. Та напугана. Негромко окликаю ее по имени, чтобы узнала и успокоилась, этого достаточно. Мягко улыбаюсь ей и раскрываю объятья. Сарацинка юна и наивна, но понимает, что все это здесь неспроста. Странная комната и люди ее пугают. Какой ее ждет сюрприз! Вздрогнув под дюжиной пар устремленных на нее глаз, она капитулирует и ныряет в мои объятья. Так трогательно. Мне жаль ее, но, едва родившись, жалость тут же растворяется в священном трепете и религиозном экстазе, которые меня охватывают. Разворачиваю девицу к себе спиной, удерживая за плечи, и ее тело вновь напрягается.
Поймав мой взгляд, Камилла дергает шнурок под подбородком сарацинки. Струящейся волной скользкая ткань падает на пол, открывая взорам юное тело с небольшими грудями и темными сосками, черные кудри внизу живота и точеную фигурку. Тут же перехватываю руки девицы — непроизвольный девичий жест, чтобы прикрыть срам, — и завожу их ей за спину. Можно было опоить ее снадобьями, но естественность ощущений Агнцев для меня гораздо ценнее.
В этот миг он хотел только одного — эту девочку с изящными, но огрубевшими от повседневных забот пальчиками, узкими плечиками, глубокими ложбинками над ключицами, в которые до безумия захотелось окунуться языком, скользнуть зубами по нежной, тонкой шее вверх к подбородку, очертить его самыми краешками губ до изящного ушного завитка и спуститься поцелуями вниз, в то же время сжимая в руках ее хрупкое и невинное, словно молодой тростник, тело с выступающими ребрами и подвздошными косточками, с впалым животом и маленькой грудью, растрепать умело уложенную прическу, намотать на пальцы шелковистые пряди, оттянуть голову назад, чтобы заглянуть в глаза цвета неба и запомнить их выражение перед тем, как погрузиться в прохладно-испепеляющий омут поцелуя.
— Подъезжаем, — обронил Гиллис, посмотрев в окно, и совсем тихо добавил: — Ну, смотри в оба.
Напоследок — будто бы совершенно невинный ободряющий жест перед предстоящим — он не глядя накрыл ладонь девушки своей и мягко сжал ее, словно маленькую птичку, замершую, уложившую головку на грудь, и машинально подумал о том, что, одеваясь после утренней ванны, забыл надеть яшмовый медальон Шамиран. Зато он идет не один. Да и чем ему может помочь невзрачный маленький камушек в форме птички? Ничем, обычная суеверная предосторожность. А вот записку, написанную Жозе, он зачем-то положил в карман.
Выпускать руку Эрики из своей не хотелось. Стиснув ее напоследок чуть сильнее, словно прощаясь, он с удивлением и радостью почувствовал робкое пожатие в ответ, отчего кровь в жилах забурлила и вспенилась. Острое и неутоленное желание, трепещущее исступлением в кончиках пальцев, жаждущих почувствовать как девочка вздрагивает под ними от страха и возбуждения, смешанных в равных пропорциях, словно на весах дьявольского аптекаря — сладкое, пагубное зелье, переполняющее его до самых краев.
Не было условностей, не было сословий, не было никаких важных дел — была ночь, пещера, огонь, мужчина и женщина, стоящие друг напротив друга. Дети природы, готовые броситься на ее зов, чтобы, слившись в одно целое, вместе постичь ее вечное и святое таинство.
Приподняв руку, Гиллис осторожно коснулся ее кисти под меховой накидкой. Почувствовав прикосновение, Эрика вздрогнула, но не отстранилась, не отступила — медленно, словно во сне, опустилась на ступеньку ниже. Шаг навстречу, словно безмолвное «да, мсье».
Теперь их тела почти соприкасались друг с другом. Боясь шелохнуться, боясь разрушить это колдовство притяжения, Гиллис осторожно выпростал из-под накидки ее руку и переплел их пальцы. Ее дыхание было глубоким и прерывистым, под стать его — одно на двоих. Продолжая держаться на расстоянии, насколько это было возможно, он наклонился и коснулся щекой ее виска, вдыхая запах волос, она почти уткнулась ему в плечо, прижимаясь щекой к подбородку и щекотно дыша в шею.
Сердце стучало, чресла наливались тяжестью. Еще несколько мгновений этого сладостного безумия — и о визите к Ламерану можно забыть.
— Иди наверх, Эрика. Возвращайся, — выдохнул Гиллис в ее волосы.
— Но вы мне не показали выход в катакомбы, мсье, — шепотом ответила Эрика, мягко сжимая его ладонь.
— В следующий раз. Иди, — оторвался он от девушки, шагнув на ступеньку ниже и нехотя забирая руку.