Любовный треугольник
Автор: BangBangОх, и мастер я этих фигур... и не только треугольников, а и конструкций посложнее.
Внимание! Все трюки в этом посте выполнены профессионалами! Не пытайтесь повторить это дома во избежание травматизма.
"Берег мёртвых". Легендарный и краснознаменный ромбоид: Блу, Майк, Тьяго, Йен. Ромбоид - потому что все углы разные.
Майк Донован, в начале романа - действующий бойфренд Блу, похищенной работорговцами по пути за врачом, который был необходим и тяжело раненому Майку, и другим жителям маленькой общинки на гидростанции. Вояка, мехвод, 26 лет, натура не романтичная, но вроде надежная. Не без закидонов, из-за которых они частенько ссорились. Пока он, успешно выжив благодаря Лорите, рыщет по побережью в поисках подруги, его статус остается для нее неизвестным. А после некоторых событий Блу начинает считать его погибшим.
Тьяго Монтеро - пират, психопат, наркоман, обаяшка. 28 лет, 6 из которых провел в психушке после первого убийства. Взрывной холерик, для которого есть только собственное "хочу", и ради этих хотелок он легко переступает через все правила и договоренности. Эмоционально развит лет на 14. К своему несчастью, умудряется впервые в жизни влюбиться, когда ищет сбежавшую от работорговцев Блу, еще в ее описание. А потом и вовсе увязает, как жук в янтаре, когда она приходит просить его о помощи. Со всеми подростковыми страданиями, обидками и манипуляшками. Та еще закваска, когда царя в голове нет, зато живучесть невероятная и физическая форма прекрасная. Помогает Блу выжить в Игре.
Йен Рансоннет. "Дева Мария... Хотел бы я быть тем, ради кого ты готова на любую мерзость!" (с) Т. Монтеро. Тот самый человек собственной персоной. Креол французского происхождения, шулер, барабанщик, матрос на рыболовецком сейнере. Беглая переодетая принцесса с длинными ресничками снаружи и кремень - внутри. 22 года. Правая рука главы "Сопротивления", ловко играет роль недотепы и раздолбая, перекидываясь в картишки со всеми подряд - от судьи и легионеров до пиратов, и обстряпывая делишки своей аболиционистской организации. Знакомится с Блу по дороге на плантацию в Лу, помогает ей оттуда бежать, отвлекая погоню на себя. Это для его освобождения она просит помощи у Тьяго.
И сам с трудом удержал себя в руках, застав на кухне святого отца в компании молодого чувака с растатуированной шеей и торчащими из ноздрей шипами. Рокерок… Тот самый, похоже, из-за которого Блу и вернулась на гребаную плантацию, вместо того, чтобы пойти домой! Подружились они… еще бы. Он как раз ее круга — бездельник, до ЗА протиравший штаны в папашином гараже с такими же балбесами как он сам, сочиняя бестолковую, нахрен никому не нужную типа музыку.
— Познакомьтесь, это Йен, в рабстве был вместе с нашей Блу, — представил парня отец Монморанси. К удивлению Майка, рукопожатие у тощенького неформала оказалось крепким, ладонь — мозолистой, а голос — низким.
— Рад знакомству, Блу много хорошего о вас рассказывала, — сдержанно поздоровался тот и стал слушать про безнадежные поиски Лори и обещание Командора поговорить с Джеком насчет Блу. Слушал, разглядывал Майка и обмирал от ревности, думая, чего же общего у Блу с этим воякой с холодными глазами? Смотри-ка, в каком звании уже…
Майк едва заметно нахмурился, и чуткая к малейшей перемене его настроения Пегги осторожно коснулась руки мужчины:
— Что-то случилось?
Еще в Колизее, на официальном выступлении руководителей Сент-Пи, у него испортилось настроение — капитан наконец-то имел неудовольствие вблизи рассмотреть то, на что променяла его Блу в первый раз. Пират оказался смазливым горбоносым латиносом с раскачанными плечищами, хрипатым голосом и дикими глазами полного психопата. И с дрянными манерами в придачу. Он беспрестанно дымил сигарой, матерился, лакал ром из фляжки, ругался по рации со своим старпомом и скафнил о том, как же смертельно скучно на этом у**анском празднике говнючего урожая. Он даже дорожку кокса снюхал с перил, никого особо не стесняясь. Зубы от его выходок у всей ложи сводило, одной только врачихе, казалось, по вкусу то, что он там выкидывал.
Тьяго замечает наши маневры и тоже оглядывается.
— О, б*я! Тихушник пятнистый тоже здесь. Эй! Не хочешь порешать наши с тобой трабблы как мужчина?! Нет?! Ну я так и думал… педрила.
Получив очередное замечание и тычок под ребра, пират возвращается на исходную позицию.
В общем, напряженная ситуация складывается. События несутся галопом, все постоянно куда-то встревают - то по одиночке, то парами, выручают друг друга, спасают, несутся то в одну сторону, то в другую. А тут еще предмет воздыхания - не просто мешок с глазами, куда поставил - там и стоит. С норовом (еще с каким - мисс Побег, мисс Я Сама), с оружием обращается прекрасно. Старше всех своих ухажеров - 32 ей, и как при необходимости вертеть влюбленными мужиками, давно знает. Даже дуэли из-за нее не затеешь, есть риск победителю от приза пулю схлопотать. Однако ж совсем без столкновений не обходится, хотя Блу и старается держать углы этой фигуры подальше друг от друга.
Резкий запах краски заставил Майка отвлечься от приятных мыслей. Он посмотрел в том направлении, откуда его наносило, и увидел небольшой рыболовецкий бот. Двое полураздетых парней докрашивали палубу. Один — растатуированный от бритой макушки до пят, просто черт-те на что похожий, а вот при виде второго, далеко не столь устрашающе размалеванного, все хорошее настроение вылетело из капитана, как пар из скороварки, будто кто на клапан надавил. Он смотрел на тощее, загорелое существо с растрепанной макушкой, возившее валиком по палубе, и ненавидел его каждой клеточкой своего организма. Это ведь из-за него Блу связалась с пиратом вместо того, чтобы бежать со всех ног домой. Из-за него оказалась в руках Черного Джека и в конечном итоге — в койке Монтеро. Все из-за него, и теперь на тебе — этот сопляк наглый ее еще и трахает! Да как это вообще возможно: предпочесть ему, офицеру Легиона, взрослому мужику в отличной форме — вот это вот?!
— Йен! — окликнул он парня как можно более спокойным тоном, подойдя к суденышку по длинному скрипучему пирсу. Тот оглянулся, сунул валик в корытце с краской и по узкому трапу спустился вниз. Глянул немного удивленно, стащил респиратор с лица и произнес, протягивая руку:
— Привет, Майк. Какими ветрами?
Спохватился — ладонь была в краске, и принялся вытирать ее о потрепанные рабочие джинсы.
— Да ладно, — отмахнулся тот, обрадованный тем, что жать руку поганцу не придется. Боялся сломать ему пальцы.
— Что-то случилось? Что-то с Блу? — спросил Йен, и вот тут у него во взгляде мелькнул испуг. Боится за сучку. Решил, может, что до нее опять Черный Джек добрался?
— Отойдем, — предложил Донован, — поговорить надо без лишних ушей.
Повернулся и пошел, высматривая на берегу местечко, изолированное от посторонних глаз. О, стойки с сетями, пирамида из бочек — самое то. Шулерок покорно топал следом. Едва они оказались в этом закутке, как Майк развернулся и без разговоров врезал сопляку под дых. Тот нападения не ожидал и среагировать никак не успел, а вояка отлично знал, куда и с какой силой бить — пацан согнулся от боли пополам, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха. Майк запустил пятерню в завитки на его макушке и вздернул лицо вверх, заставляя посмотреть на себя. Соблазн превратить эту смазливую рожу в красно-черное месиво был безумно велик, но он слишком хорошо понимал, что сейчас стоит на кону — за такую выходку Парсонс запросто отстранит его от операции. Поэтому просто покрепче стиснул пальцы, наслаждаясь плавающей в расширившихся зрачках болью.
— Знаешь, за что? — с угрозой спросил легионер. Пацан лишь ловил ртом воздух, силясь сделать вдох. Сопротивляться у него не было, видно, ни силенок, ни желания. Хорошим ударом под дых можно даже убить — разрыв диафрагмы, разрыв селезенки, остановка сердца.
— Видела бы она тебя сейчас, — произнес Майк брезгливо. — Как вообще можно было связаться с таким ничтожеством?
Отпихнул парня — все еще скрюченного, на бочки, и развернулся, чтобы уйти, пока кровушка в голову не ударила как следует.
Спазм, наконец, отпустил, и Йен смог втянуть воздух в легкие.
— Тронешь ЕЕ — убью… — просипело Майку в спину. — И никакой дядя со всем… Легионом... не поможет.
Он оглянулся, удивленный. Луизианец выпрямился, переводя дух, и смотрел на него зло, но совершенно спокойно, без тени страха во взгляде. Наглый самоуверенный щенок.
— Ишь ты… защитничек, — криво усмехнулся Майк. — Че ж Черный Джек-то до сих пор жив?
— Случая не представилось, — невозмутимо парировал шулерок.
Слабовато же он ему врезал, видать… Донован сделал шаг обратно, чтобы всыпать добавки.
— Валяй, бей, — хмыкнул креол. — Лишний повод ей меня пожалеть. Приласкать. А тебя — ненавидеть.
У Майка просто в глазах потемнело. Неизвестно, чем бы все закончилось, не заори в этот момент благим матом жутко татуированный напарничек Йена — куда, мол, того унесло, и какого хрена он должен один это проклятое корыто докрашивать?!
— Лучше ненависть, чем жалость, — процедил Донован, развернулся и едва не бегом покинул порт. И на душе у него было еще гаже, чем прежде.
Пират лежал на кровати, глядя в потолок. Он повернулся на звук и с удивлением и неприязнью уставился на посетителя хищными желтыми глазами.
— Как… самочувствие? — спросил креол. Не то, чтоб оно его сильно волновало, просто надо же с чего-то было начать давно назревший разговор?
— Пока не сдох. Так можешь этой стерве и передать. Все, уе***ай, — ответил пират, возвращаясь к созерцанию потолка, — я отдыхаю.
— Я здесь не по поручению Блу, — парировал Йен. — И следи за языком, когда говоришь о моей жене.
— Ой, а то что? — усмехнулся Тьяго, медленно сев — цепи мешали двигаться свободно. — Че приперся-то тогда? Соскучился, joto*?
— Завязывай кривляться, Тьяго, — прервал его Йен. — Я пришел поговорить. Выслушаешь, пока стреноженный. Хотя сомневаюсь, что до тебя хоть что-то дойдет.
Пират поднялся и мелкими шажками двинулся к стеклу, не сводя с нахального визитера глаз. Дурацкая больничная пижама отнюдь не добавляла этому комичности, скорее, наоборот.
— Оставь Блу в покое, — продолжал Йен. — Она моя жена. Мы любим друг друга. Хватит трепать ей нервы. Просто исчезни из нашей жизни. Если действительно ее любишь и желаешь ей добра.
Сумрачно-насмешливое выражение на лице пирата сменилось жестко-агрессивным.
— Да ты, щенок, берега нах*й попутал, — процедил он, глядя на парня в упор. — Ты жив только потому, что она попросила тебя не трогать! Но разевать свою пасть и тявкать советы на тему, как мне общаться с моей женщиной… Это пиз**ц. Я терплю тебя как живую погремушку, которой она забавляется. Но мое терпение, б**ть, может кончиться прямо сейчас!
Тьяго практически уперся лбом в стекло, сверля креола яростным взглядом. Тот в ответ и не сморгнул — смотрел спокойно и насмешливо, словно жалея неразумного соперника. И вовсе не потому, что между ними было пуленепробиваемое стекло. Йен никогда не боялся Монтеро и не видел никаких причин начинать это делать.
— Это еще большой вопрос, кто из нас игрушка. Счет пока совсем не в твою пользу, не? — произнес парень не без ехидства. Смуглое лицо пирата пошло пятнами, пересеченная шрамом щека дернулась.
— Да ты знаешь, как она пахнет, когда я ее трогаю! Dios**, ее хорошенький ротик может нести что угодно — тело врать не заставишь! — парировал пират, и даже зажмурился, вспоминая вожделенный запах. — Пахнет, дрожит и течет как сучка! А ты так, шавка карманная, которую жалко, потому что ножонки у такой от собственного чиха трясутся!
— Так и думал, что говорить с тобой без толку. Ну, я хотя бы попытался, — усмехнулся креол. — Теперь пеняй на себя. Я тебе очень признателен за ее спасение из Ямы, и за плантацию тоже, но… еще раз увижу возле Блу — пристрелю, — закруглил он эту бессмысленную беседу и двинулся к выходу.
— Фью, чувак, это ты у нее яйца поносить взял или свои наконец где-то в рундуке отрыл? — усмехнулся испанец. — Может, и порешаем тогда наши с тобой трабблы по-мужски?
— Как ты порешал их с Черным Джеком? — спросил тот, остановившись.
— Типа того, — усмехнулся пират еще шире.
— А давай, — внезапно легко согласился Йен, возвращаясь к стеклу. На его симпатичной открытой мордахе вдруг мелькнуло то самое жесткое выражение, с которым он вязал линчевку для Марвина, и которое так удивило тогда Лориту. Выражение, не сулившее спровоцировавшему его объекту ничего хорошего. Он окинул массивную фигуру пирата оценивающим взглядом и произнес:
— Ты меня навскидку фунтов на семьдесят тяжелее. Но с ножом я норм управляюсь. Пойдет?
— Vale***, дам тебе форы — бери нож, а я и голыми руками тебя уделаю, — оскалился Монтеро. Перспектива отбить вожделенную женщину в драке показалась пирату восхитительной и моментально накачала утомленное неволей тело адреналином. Раз уж она сама не в состоянии сделать правильный выбор, он поможет решить ее странную дилемму! В конце концов, это нормально, когда самцы дерутся за самку и получает ее в итоге сильнейший. О том, как он выхватил за попытку встать между Блу и ее семьей, Ти уже немного подзабыл.
— Отличное шоу намечается. Мне билетик в ложу пришлете? Или постфактум поставите в известность, преподнеся башку побежденного на блюдечке? — ядовито и спокойно поинтересовался вдруг от порога голос их яблока раздора. Оба распустивших перья парня разом вздрогнули и уставились на Блу. Похоже, они так увлеклись самцовками, что прозевали момент, когда та тихонечко просочилась в блок.
И если Блу промеж своих кораблей все же приходится лавировать и выбирать какой-то один, то Кицунэ-Китти ставит все на зеро... И выигрывает. Сначала старшего брата. Потом младшего. Потом обоих.
Луис Спаркс - "нервная породистая лошадь". Рок-звезда, вокалист популярной группы, истерик и эгоист с кое-какими запрещенными препаратами и попыткой Роскомнадзора в загашнике.
Младший Том, тоже музыкант - барабанщик в собственной группе. Более домашний, уютный человек без закидонов.
Характер Томми был более мягкой копией его собственного характера. И если старший Спаркс — это океан с постоянно меняющимся течением, акулами и свирепыми бурями, то младший — уютная заводь с кувшинками (правда, под кувшинками все-таки таились рыбки не менее опасные, чем акулы, пусть и не такие темпераментные ;)).
Кицунэ:
Китти же, несмотря на кажущуюся легкость и ветреность, была скалой. Лу понял это не сразу, а только прилично раздолбив себе лоб о непреклонность ее решений. И если под его напором скале приходилось бороться за устойчивость, то с Томми она согревалась и расцветала. И, если бы не Том, ставший буфером, способным гасить страсти Луиса и дарить покой и отдых Кит, эти отношения давно бы рухнули. Собственно, они уже рушились, и не однажды, едва не похоронив Лу под обломками. И в той ситуации братишка спас все, в том числе, и его жизнь.
— Ты б оделась… — буркнул Лу, угрюмо наблюдая за тем, как Том старательно прячет глаза, пытаясь не пялиться на Кит.
— Спасибо, мне и так вполне комфортно, — заверила она, уселась на диван и ногу на ногу закинула. Красивая, уверенная в себе, спокойная… Демон…
Том потоптался немного и сел на край столика. На одинаковом расстоянии как от нее, так и от надутого Луиса.
— В общем, так… — она стиснула ладони и тут стало заметно, что она тоже волнуется, еще как, просто умело это волнение скрывает. — Так уж случилось, что я люблю вас обоих. Люблю по-разному, потому что вы разные. Но одинаково сильно. И ты, Том, и ты, Луи… вы оба требуете, чтобы я выбрала кого-то одного. Но это совершенно невозможно… я пыталась… нет, не возможно… В общем, вы нужны мне оба.
— Кит, что за херь! — вскинулся Лу. — Не можешь решить ты — решим мы! Кому-то придется убраться!
И он выразительно и зло посмотрел на брата.
«Боже, театр абсурда», — подумал Том. Голая Кит, рассуждающая о любви, полуголый зареванный брат, и он, сидящий на столе в гостиной Лу в куртке и ботинках. И все они ведут серьезный разговор о том, как им поделить одну женщину…
— Наверное, нам всем не помешает выпить, — решила Кит, удалилась на кухню и вскоре вернулась с бокалами, льдом и бутылкой виски. Том, не раздумывая, залпом опрокинул в себя приличную порцию. И тут только почувствовал, как же его колотит нервный озноб.
— И как вы будете меня делить? — поинтересовалась Кит, отпив глоток. — Бросите пенни? Вызовите друг друга на дуэль? Бумажку с крестиком в сахарницу положите?
— Хоть бы и так… — буркнул Лу, болтая напиток в бокале с видимым отвращением.
— Хорошая идея… но не получится. Я вам не вещь, чтобы меня разыгрывать.
Луис, наконец, поднялся, посмотрел на девушку загнанным взглядом и сказал растеряно и невпопад:
— Я тебе хотел предложение сделать… выбросил кольцо в Эруэлл…
Том вздрогнул. Вот же черт… Кит посмотрела на Лу с удивлением, потом улыбнулась нежно и сказала:
— Твой брат сделал мне предложение еще на пароме, по дороге из Дублина.
— Серьезно?! Вот ты скотина! — если б взглядом можно было убивать, от Тома бы уже только кучка пепла осталась.
— Иди ко мне… — неожиданно попросила она. И Лу пошел. Хотя не хотел. Черт знает, почему. Как теленок на веревочке. Сел рядом с ней, ссутулившись. А когда ее губы коснулись его щеки, не смог удержаться — поцеловал, жадно, демонстративно, скорее затем, чтобы показать брату, кто тут хозяин. А она… сказала то же самое Тому. И Том пошел, и тоже хрен знает, почему? Она сказала — любит… значит, и он имеет право…
«Безумие», — пронеслось в голове, когда ее влажные губы прервали поцелуй с Лу и коснулись его губ. А дальше думать уже не получалось.
Но я была бы не я, ограничься практически целомудренным треугольником. Поэтому будет там и фиктивный брак со старым поклонником.
— Что?! Замуж за Молоха?! Ка-ко-го хре-на там происходит? Дай ей трубку немедленно!
— Стоп. Подожди орать. Послушай, что я скажу, ладно?
Лу взял себя в руки и заткнулся, пытаясь справиться с эмоциями. Да, он сам себе клялся, когда Кит пропала, что будет отныне позволять ей все-все-все на свете, и не станет больше скафнить. Но ведь не замужество же! А-а-а! Да еще за кого?! Молох сам лично ему говорил, что был влюблен в Кит по уши, и Лу уверен, что это чувство никуда, блин, не делось, просто Леха загнал его поглубже, удовольствовавшись дружбой!
Даже после того, как братишка объяснил, зачем это нужно и почему неизбежно, Лу долго не мог успокоиться. Кольцо, второе кольцо, между прочим! Первое где-то на дне Эруэлл. И опять придется ждать! Черт. Черт! Не кольца ей нужно дарить, а наручники! Один себе на запястье, второй — ей! А Том и так никуда не денется.
И некий HD... Присылающий крайне интимные подарки.
— Там какой-то придурок под нашими окнами во-о-от такенное сердце на асфальте рисует, — мрачно сообщил только что вернувшийся с работы Том.
— А что сразу я? — пожала плечами Кит в ответ на их вопросительные взгляды. — Или у вас поклонниц нет?
— Это пацан.
— С каких это пор слэшеры не в счет? — съязвила она, поднимаясь и подходя к окну. Лу, полный недобрых предчувствий, сорвался следом.
— Когда я спросил его, какого хрена он делает, он послал меня на хрен! Так что точно не мой, — парировал Том.
— Хлен! — бойко выпалил Тапи.
— Не ругайся при ребенке, он же все повторяет! Вообще-то мы в этом доме не одни живем… — привела еще один довод Кит.
— Извините… — буркнул Томми. Лу выглянул из окна. Какой-то растрепанный чувак и впрямь старательно выводил баллончиком под гигантским сердцем букву К.
— Подождешь, пока он все слово напишет?
— Сдаюсь, мой… — вздохнула Кицунэ.
— Знаешь его?
— Угу.
Словно почувствовав их взгляд, парень поднял голову и смущенно улыбнулся, увидев объект своего обожания. Присутствие Луиса его, судя по всему, ни капли не волновало. Блин, совсем сопливый, младше Тома точно. И вот че с ним делать?
И только в "Патронусе Тома Реддла" и ПШТР я обошлась скромной фигурой, заявленной в названии флешмоба Еленой Станиславовой https://author.today/post/396084. Впрочем, никаких нежных чувств леди Аола к Септимусу Уизли не питала, просто немножко дразнила влюбленного шестнадцатилетнего Тома. Но ему-то откуда было об этом знать?
А уже после утренних занятий, в обеденный перерыв, убравшись как можно дальше от школы, аж на самую опушку Запретного леса, Том плюхнулся на прохладную еще землю и дал волю чувствам… и слезам. Злым, полным обиды и разочарования. Она ему отказала. Вежливо, с милой улыбкой — мол, вы так молоды, осчастливьте лучше кого-нибудь из ровесниц. Как бритвой по сердцу… Но судя по тому, как сиял этот рыжий ублюдок Уизли, она просто предпочла ему, сироте, отпрыска знатной фамилии. А сама еще говорила, как мерзко делить магов на чистокровок и второсортных маглопотомков! Лицемерка.
Судорожно вздыхая и хлюпая покрасневшим носом, Том размазывал по щекам крупные слезы. Он не смог бы вспомнить, когда плакал последний раз? Разве в глубоком младенчестве, не осознавая еще себя. Такой реакции он от себя не ожидал. Нужно признать — он реагирует как самый обыкновенный тинэйджер, отвергнутый объектом обожания. Это оказалось слишком больно и обидно. Внутри у него так жгло и горело, словно он проглотил перцовую конфету из того дурацкого набора, что бывают с любым вкусом.
Психанув, Том выдрал несколько первых пробившихся к солнцу цветов и раздавил пальцами нежные, тонкие лепестки. От их холодного аромата ему почему-то сделалось легче.
Немного успокоившись, он вытер лицо и руки платком и стал обдумывать план действий. Он этого так не оставит… и пусть рыжий не воображает, будто Том позволит ему выпендриваться на балу с его девушкой… ну, почти его.
И в продолжении истории снова за Аолой волочится соперник, и снова рыжий! Только на этот раз намного моложе Тома.
Шаги остановились у ее камеры. Аола повернулась к двери, ожидая увидеть на пороге разгневанного Гарри. Или, что еще хуже — Гарри раздавленного… Сердце плясало за ребрами как сумасшедшее. Дверь скрипнула. Аола спешно проглотила вставший в горле ком. И, к своему удивлению, увидела на пороге надзирательницу из новой смены.
— Чем обязана вашему внеплановому визиту? — холодно поинтересовалась герцогиня. Женщина плотно прикрыла за собой дверь, наложила защитное заклятие, чтобы никто не подслушал их разговора, и улыбнулась.
— Здравствуй, Аола… — лицо охранницы поплыло, меняя черты. Девушка ожидала увидеть в роли спасителя Тома, беглого Абу, собственного братца — да кого угодно, только не этого человека.
— Тэдди?! — прошептала она потрясенно. — Ты что здесь делаешь?!
Рыжик бросился к ней, схватил за скованные руки.
— Пришел вытащить тебя отсюда. Ты такая бледная… похудела… и пальчики ледяные, — он воззрился на нее с обожанием и сочувствием. — Тебе тут не место!
— С ума сошел! Ты понятия не имеешь, где мне место! — возмутилась миледи. — Немедленно уходи, пока тебя не поймали и не засунули в соседнюю камеру!
— Не уйду, — упрямо отрезал парень.
— Тэдди, послушай… я правда сделала то, что запрещено законом. Я здесь не просто так. Адвокат занимается моим делом. Поверь, это совсем не твоя проблема. Уходи, пожалуйста, — попыталась втолковать Аола, сменив тон.
— Я все знаю, крестный рассказал мне… И о том, кто ты на самом деле. И о том, что ты сделала. Гарри думает, что ты возродила… Сама-Знаешь-Кого. Но ведь это ерунда, верно? Ты не могла сделать ничего плохого… Я знаю тебя, ты хорошая… самая лучшая…
Если б могла, она бы схватилась за голову. Знает он ее… Великий Меровей!
— Вы забываетесь, молодой человек, — герцогиня решила сменить тактику и облить незваного спасителя «морозом». — Я не просила вашей помощи и совершенно не обязана отчитываться перед вами в своих поступках.
Но Тэд, под завязку накачанный целым букетом гормонов, уже давно все для себя решил. Аола — невинный ангелок, и баста. Он поможет ей бежать из тюрьмы, и никто этому не помешает. Даже она сама. Проигнорировав ее вызов, парень направил палочку на цепи.
— Сделаешь это — и я закричу, — свирепо прошипела герцогиня. И шмыгнула заложенным носом. Проклятое врожденное обаяние! Она ведь не хотела влюблять этого глупыша в себя, совсем не хотела! Ей просто было одиноко, хотелось поболтать с кем-то о всяких пустяках, чтобы отвлечься от тревожных мыслей о Томе, и все!
— Но почему? — обиженно спросил он. Карие глаза стремительно меняли цвет, в них росли обида и недоумение.
— Потому что ты погубишь свою жизнь! Немедленно верни себе облик надзирательницы и уходи!
— Аола… — упрямство пополам с мольбой в его взгляде не оставили ей выбора.
— Хорошо, освободи мне руки. Только руки. И уходи. Остальное я сделаю сама, потом, позже. Я не хочу тебя подставлять, Тэдди, как же ты этого не понимаешь… Ты очень мне дорог, очень! — герцогиня умоляюще смотрела на неслуха, призвав то самое проклятое обаяние в помощь. Ну же, Тэдди!
— Ладно… — сдался он, услышав то, что хотел услышать. Кандалы звякнули, освобождая руки. Тяжелые браслеты натерли кожу докрасна. Аола принялась растирать запястья, сморщив носик от боли.
— Спасибо… Все, иди же! Пожалуйста.
— Свяжись со мной, когда окажешься на свободе, — потребовал он. — Вот, держи образ… Там безопасно, можно укрыться, если пойти больше будет некуда. Я буду ждать…
Она кивнула — только бы быстрее ушел. Рыжик порывисто обнял ее за плечи и жадно поцеловал. Прыть, с которой современные парни сокращают дистанцию до желанного объекта, Тому в свое время и не снилась! Не привыкшая к подобному, Аола не успела даже возразить. А его лицо, сияющее от счастья, как у юного мага в первый полет на метле, уже трансформировалось. Через какие-то секунды перед девушкой снова стояла мадам надзирательница. Послав герцогине с порога воздушный поцелуй, она исчезла за массивной дверью.
Ох уж эти дочери пери... ))