Детство и семья Андрея Балабухи

В семье Дмитрия и Тамары Балабуха после войны воспитывались два мальчика – старший Константин (тридцать седьмого года рождения) и младший – Андрей. Двое из четырех! Были еще Сережа и Лена, но обоих унесла блокада. Оба похоронены на Георгиевском кладбище, рядом со Среднеохтинским проспектом. Во время прокладки проспекта Металлистов, им рассекли старое кладбище, так что, оказавшиеся на дороге прогресса могилы были сравнены с землей и навсегда ушли под асфальт. «Сейчас по ним машины ходят», – уточняет Андрей Дмитриевич.

Первое слово, которое произнес Андрей было не папа и не мама, а – «сам». Не нравилось, когда кто-то из взрослых завязывал на нем башлык, застегивал курточку, завязывал шнурки. Это было неприятно и даже немного досадно на себя такого-разэтакого неумеху. Поэтому он стремился научиться всем этим премудростям, и ни за что уже не сдавал отвоеванных позиций, люто ненавидя любые покушения на личную свободу и жизненное пространство. Последнее не могло не радовать родителей, у которых и так забот за день не разгребешь.

Доказал свою самостоятельность Андрей в два с половиной года: в тот день папенька повел его погулять в Таврический сад, который мальчику нравился. Походили по дорожкам, обошли прудик, все как обычно, как было много раз до этого. Поиграли в догонялки, пятнашки. Ну и… Дмитрий Константиновичпосмотрел на часы, времени оставалось, неспешным шагом добраться до дома, как раз к обеду. Довольный собой, отец протянул руку малышу: 

– Погуляли, пора и честь знать, пошли  домой.

– Нет. – Беззаботно ответствовал малыш, улыбаясь во весь рот.

– Что значит, нет? Мама давно ждет. Да и я, признаться, устал. Есть хочется. Пойдем-ка друг мой домой. Пока твоего старого папку еще ноги носят. Это же, сколько мы с тобой сегодня ходили да бегали? Папе тоже отдых нужен. – Дмитрий Константинович даже зевнул и слегка потянулся, показывая, как утомила его прогулка. 

– Не-хо-чу. – Андрюша теперь не улыбался, впрочем, и плакать, клянча дополнительные пол часика, судя по всему, тоже не собирался.

– Ну, тогда я ухожу, а ты гуляй один. – Наставительным тоном сообщил отец, и уже хотел направиться в сторону дома, слушая, за спиной рыдания догоняющего малыша, но вдруг Андрей первым развернулся на месте:

– Тогда я сам. – подытожил кроха и более не оглядываясь почесал через Таврический сад. Озадаченный подобным положением дел, Дмитрий Константинович смотрел, как его младшенький удаляется все дальше и дальше, не ведая, следует ли догнать и показать, кто здесь главный, или незаметно пройти следом, дождавшись, когда сорванец поймет, что остался совсем один и подымет вой. Выбрав второй – более любопытный вариант, он прошел вслед за ребенком через весь сад, вышел на Кирочную улицу (тогда она называлась улицей Салтыкова-Щедрина, но в семье все равно говорили по старинке – Кирочная), там, не раздумывая, точно у него было назначено деловое свидание, дитятя свернул направо, подпрыгивая добежал до Потемкинской, как-то перешел ее, и не мало не тушуясь пошагал в сторону Литейного. 

Испытывать и дальше судьбу Дмитрий Константинович не собирался, так как народу здесь было уже достаточно много, и можно было попросту не уследить за юным путешественником. Так что, догнав марафонца в районе улице Маяковского, папенька решительно взял Андрюшу за плечо, предложив ему еще раз пойти домой, на что мальчик безропотно согласился, так как уже порядком подустал от самостоятельной жизни. 

– Ну, тогда давай руку и пойдет.

– На. – Мальчик раскрыл ладошку, в которой мирно сидела крохотная божья коровка. Ощутив себя, наконец, свободной, господня скотинка побежала по детской ладошке, двигаясь ровно по линии жизни, затем по поднятому специально для нее указательному пальцу и чуть задержавшись на старте, взяла курс на небо.

«Ио», – почему-то подумал Дмитрий Константинович, после чего они двинулись в обратный путь.

Это был фрагмент из книги "Богатыри Невы" которую можно прочитать на АТ: https://author.today/work/164474