Что пишут про семью

Про счастливые семьи редко пишут в романах, независимо от жанра. И классик объяснил вам почему: состояние счастья одинаково и не особенно занятно -- приятное, зеленое плато, по которому идут и не спотыкаются, пока смерть не разлучит их. Завидовать можно, рассказывать особо не о чем.

То ли дело семья девиантная -- пики и падения, треугольники и параллелепипеды страстей, амбивалентность любовников, неблагодарность, либо самопожертвование детей и родителей... Ба, да сколько тут возможностей реализовать авторскую задачу и сделать повествование занятным. Нажать на читательский триггеры от "какое счастье, что это не со мной" до "а у меня как все замечательно, оказывается".

Но счастливая семья может служить прекрасным фоном для повествования -- нормальной нулевой точкой пересечения ненормальных координат отношений. Точкой, с которой можно сравнивать происходящее.

Ну, вот к примеру, в моем цикле Девушка бонда есть герой -- некто доктор Сэмми, молодой, избалованный юноша из  большой и очень благополучной семьи, по праву рождения получивший все возможности -- родился с серебряной ложкой во рту. Его бы мажором можно назвать, но только, вследствие всеобщей любви, отсутствия проблем и оппозиции авторитарному семейству, он смог позволить себе быть идеалистом и альтруистом -- такие мажоры нечасто встречаются...  

...Так вот, этот доктор Сэмми вследствие своего младшего положения в семье и общей избалованности, к родственникам своим постоянно придирается -- то то ему не так, то не этак, " у него так много родственников, что он может позволить себе с ними ссориться" -- так говорил про Сэмми его приятель. И тут этот милый юноша попадает в серьезную передрягу -- обычно все передряги прикрывают широкими плечами отец и братья, то был первый раз. И что вы думаете он подумал:

Взрослому Сэмми, двадцати шести лет, почему-то очень захотелось домой, к папе и маме. К суровому папе, который постоянно требовал того, что Сэмми не мог -- требовал быть лучшим, папа бесил и раздражал, к замкнутой маме, от которой не дождешься доброго слова, к занудной сестре, к дурацким братьям, которые относятся к нему, как к дурачку…

Как-то Сэмми теперь по другому на это посмотрел, после случившегося. Он вспомнил, как плотник кричал: ”позвоните папе Сэмми, он все сделает!”. 

Это так. Сэмми знал, что сейчас, ночью, папа будет звонить всем, папа будет угрожать своим генеральским пациентам раскрытием врачебных тайн, папа украдет, папа убьет, но все сделает, чтобы вернуть малыша Сэмми домой. Дурацкий брат… Да этот дурацкий брат всю жизнь расталкивал всех, чтобы на малыша Сэмми даже не посмотрел никто косо, вот Сэмми и не дрался никогда, никто не хотел обижать того, у которого два старших брата… Да, старший брат отказался бы от всего, от всех своих планов, от выборов, от карьеры, лишь бы вернуть малыша Сэмми домой.

Нет, никогда  Сэмми не будет с ними жить, не будет думать, как они, все равно они все его раздражают и бесят, но они его семья, он их любит. Сразу поедет домой навестить их всех, играть с племянницей на фортепиано… 

Папа все сделает! Сэмми воображал себе, как летят самолеты и кидают бомбы на это ужасное место, сверху на веревках спускаются бравые солдаты и забирают его домой…

Я представляю, как это. Пару раз это испытала. Когда, вопреки оппозиционному характеру и всем издержкам комплекса электры, я, уже взрослой, кричала громко: "Папочка!"

И была уверена, что папа все порешает и всех порешит. И я смогу это сделать для тех, кто позовет меня.