Калифорнийские страдания

КАЛИФОРНИЙСКИЕ СТРАДАНИЯ

   В самом начале перестройки нам от театра Лос-Анжелес  обломился. 

Какой город! Какой город! Вошел бедный - вышел богатый. При  одном условии, что ты... армянин. Они там все шишки держат, включая  Голливуд.

   Мужеподобный кобел в полосатой юбке, которая нас в аэропорту  встретила, с ходу нам лазаря петь прокуренным баритоном, что их  театральное общество временно в стесненных обстоятельствах и поэтому  обеспечить они нас могут только карманными расходами. 

   Мы, натурально, скисли, поелику нам в Москве гарантировали  полное обеспечение с американской стороны и никаких командировочных не  дали. 

Она же, глядя на наши расстроенные рожи, смекалистая видать,  быстро затараторила, что жить, зато, будем в "Хилтоне". Шесть звезд! И  совершенно бесплатно! Так как мы почетные гости их президента. 

   И "чиз" нам показала во все прокуренные зубы.

   Прибыли в "Хилтон" на огромном американском такси - что-то  среднее между катафалком и крейсером, но вполне комфортабельно, если  морской болезнью не болеешь - укачивает здорово.

   Сам "Хилтон" впечатлил: здание - метров семьдесят свободного  полета, если с крыши конечно. Зеркальные стекла, бронза полированная,  мрамор, как в московском метро и на каждом углу халдей стоит в ливрее с  сотней пуговиц.

   Похватали халдеи наши обшарпанные чемоданы, и несут впереди себя презрительно, как парашу.

   Портье, изучив наши паспорта с дотошностью жековской паспортистки, заявил, что брони на нас нет, и не было. 

   Театральная деятельница Южной Калифорнии в ответ на это  устроила форменный одесский базар, визжа баритонально, при этом  умудряясь еще и "чиз" на губах удерживать:

   - Как это нет, когда заказано.

   А портье упирается.

   Они бакланят. А мы, уже порядком утомленные идеальным  американским сервисом, тихонечко промеж себя злорадствуем: "Ааааа! И у  вас тут бардака достаточно! И бюрократия есть. Все, как у людей. Врут  Коротичи!". 

   А та всё разоряется, даже "чиз" забыла. Будто она не американка вовсе, а родная одесская тетя Соня

   - Оно артисты из Москвы!

   - Ну и что, что они из Арканзаса, - спокойно парирует ее клерк на вежливом пределе, - Все равно их в списке нет.

   - Вы не поняли. Они не из той Москвы. Они из России... Горби, перестройка... Андестенд ми.

   - Тем более на общих основаниях, - отрезал портье, - отелей в городе много. Не обязательно в "Хилтон" селиться.

   - Но они гости президента.

   - Тогда за них пусть платит Госдепартамент.

   - Тупица, они гости президента "Хилтона"! - взвизгнула наша вергилия, и каблуком топнула.

   "Чиз" портье немного скосел, поплыл и вдруг моментально стал  в три раза чизовее. Не меняя улыбки, он медленно сполз под стойку и  оттуда крикнул.

   - Мистер Максимофф?

   - Хиа. - согласился я с очевидным фактом своего существования.

   Портье выпрыгнул из под стойки, как троль из коробочки и  устроил вечернюю поверку всем моим спутникам, но уже не забывая  прогибаться перед высокими гостями, хотя он явно недоумевал, что такого  их президент в нас нашел.

   Сопровождавшая нас баба, без лишних разговоров, сгребла  своей лапищей все бумажки и опрометью бросилась к лифтам. Мы за ней,  боясь потеряться в недружелюбном окружении, не читавшем про новое  мышление. 

   Носильщики в униформе павлоградских гусар, что всю эту  базарную сцену стояли на часах у наших чемоданов, держа наготове правую  ладонь для чаевых (дурная национальная привычка в Америке) тоже бегом за  нами, с нашими же чемоданами.

   Поднялись на 13-й этаж. (Потом мы узнали, что он служебный,  так как американцы жутко суеверный народ и 13-х этажей, и 13-х номеров  на этажах у них просто не существует. За 12-м сразу идет 14-й по  названию.)

   Там у лифта такааааая морда сидит. Не наш совковый божий одуванчик, а целый Шварцнеггер. Только черный. 

   Опять допрос с пристрастием: Кто? Что? Куда? Зачем? Снова  проверка паспортов, как на советской границе и перекличка. Оно понятно:  видок у нас для "Хилтона" не презентабельный. Но, разобравшись. Этот  черный терминатор распялил свои полные губы - чииииз, обнажив крупные  лошадиные зубы, и каждому из нас, с поклоном, по пластиковой карточке  подал.

   Я глянул. На ней номер - 1316, моя фамилия с двумя "Ф" на конце и еще какие-то халдейские буквы.

   - Это ключ, - радушно пояснил улыбающийся негр, с  превосходством чувствуя себя более цивилизованным, чем мы, по его  мнению, русские дикари, не знающие, что такое керосин, рок-н-ролл и  биде.

   Номер, в который мы ввалились всей толпой, поражал широтой  мещанского размаха. У нас, в такую хорому, человек тридцать  командированых бы напихали, а там всего одна койка. Но зато какая...  Койка, так койка! Всем койкам койка: круглая!!! Метра три в поперечнике -  не меньше. Покрывала алое, по оборкам золотом расшитое. На такой койке  только комсомольскому секретарю с пионерками в групповухе кувыркаться.  Со всем советом дружины.

   Мы вчетвером окружили этот сексодром и на полном серьезе  обсуждаем, как на ней укладываться будем вместе. Сопрождающий нас  театральный кобел переспросила: о чем мы тут заинтересованно так  шушукаемся. Я перевел. Она только ручищами всплеснула:

   - У каждого такая комната. Ю андестенд ми? Номер на ключе  написан. Питание трехразовое в гавайском ресторане на втором этаже  входит в стоимость номера. Но для вас все бесплатно везде - вы гости  президента. Фрукты в номере тоже бесплатно, - указала она на вазу перед  зеркалом.

   И действительно, в ресторане по нашим пластиковым карточкам  посадили нас на обособленный столик в небольшом отдалении от остальных.  На подиуме.

   Бутафор меня тихонечко спрашивает:

   - Вов, а нас что... Тут как в зоопарке показывают?

   - Молчи громче, - говорю, - Не то сейчас со шляпой пойду,  выкрикивая? Смотрите, как жрет на халяву русский театральный бутафор.  Плиииз за просмотр дайм на пиво...

   - Да, пивка бы сейчас не помешало, - поддержали меня коллеги, - Жарко.

   Накормили нас до отвала, чем ни попадя. Но мы не  привередливые. Мы, советские, наоборот, на экзотику очень даже падкие.  Тем более, что повар в "Хилтоне" не зря бабки получает. Не то, что в  московском "Президент-отеле".

   Едим, на американский пипл поглядываем. Как он насыщается. 

   А прикинутый местный пипл на нас в джинсе лукает, как мы хаваем. Но с той же культурностью, что и мы.

   Я у пробегающего халдея про пиво спросил, а он только большим пальцем через плечо в бар ткнул. 

   Тут мы скисли. Второй раз на дню, что характерно. Оно  понятно: жратва на халяву, а вот спиртное за свои бабки. Вот оно:  звериное лицо империализма! А пива хочется - спасу нет. К тому же везде у  них таблички понатыканы: "Спасибо, что вы у нас не курите". А тут без  пива да еще и не закурить после сытного обеда... Беда!

   Утешились в номере привезенной из Москвы водочкой и  конфетками закусили, которые горничная на каждую подушку перед сном  разложила. Чтоб слаще спалось. И накурили, естественно, как крокодилы.  Назло врагам.

   Утром, с бодуна, за завтраком минералкой оттягиваемся. Все  на бар поглядывая: чем бы опохмелиться сподручнее. Но хотеть - оно не  вредно... В кармане американская вошь на аркане.

   Тут бутафор Жорик выдвигает предложение подкупающее своей новизной:

   - Вот что, мужики, сегодня бабки отслюнить сулились. Я так  мыслю, что нам надо на "мальбере" поэкономить, а на на пиво скопить. А  то в Америке побывать и местного пивка не попробовать - мне в Москве и  похвалиться-то нечем будет. У меня "Беломора" полчемодана, На всех  хватит, а америкашки и без сувениров обойдутся, раз такие жмоты.

   Тусуемся в театре. 

   Будущую постановку обсуждаем. Декорации, бутафория... Что  есть на месте, что с собой через океан тащить. Так и там, по всему  театру понатыкано: "Спасибо, что вы у нас не курите". Достали, мля,  своей вежливостью. Написали бы по простому: "Не курить" и то легче бы  было. А то ведь издеваются - право слово.

   В перерыве все высыпали во дворик: чистым воздухом подышать и  никотином отравиться. С завистью глядя на их "Винстоны" и "Салемы",  достали мы "Беломор", постучали папиросками по коробочке.

   Справляясь с противностью отечественного табака, качество  которого ухудшается с ускорением Перестройки, смотрю: среди заокеанских  театральных деятелей нездоровый ажиотаж возбухает. Шушукаютя,  подозрительно на нас косясь и, вроде бы, вокруг нас пустовато  становиться.

   Вопрошаем ближнего: чего ЭТО? Местная форма гостеприимства  или рецидив холодной войны в действии? А нам ответствуют со всей  серьезностью морды, и явным неодобрением:

   - Мы, конечно, понимаем, что у нас свободная страна,  либеральный штат, и каждый может делать все, что захочет... Но чтобы вот  так, в открытую, марихуану курить? Не принято... В приличном  обществе... Ю андестенд ми? Здесь все-таки театр, а не негритянский  квартал.

   Я ему возмущенно в нос картой СССР на пачке в нос тычу:

   - Да какая, блин, марихуана? Смотри, написано:  Министерство... Фабрика "Дукат"... Это же государственная  промышленность! Понял? Это наш табак такой, а не наркотик

   - Видно, мальчики, у вас более свободное общество, чем у нас  если ваше государство само марихуану фасует, - не поверил он нам и  отошел осуждающе.

   Все, как "Правда" писала... Их нравы, блин.

   Обедать нас опять-таки в "Хилтон" привезли. А денежки только  к вечеру выдали... Так, на сигареты. Не более. Но нам уже не до пива  было. Мы по городу растеклись впечатления накапливать.

   Ночью огорчения опять водочкой заливали. Потому как обидно  очень с тридцаткой долларов в кармане по такому городу слоняться, где  любая бикса на вопрос: "Как зовут", отвечает: "Сорок баков". Это если по  минимуму, у страшной старой негритянки. Прям ВДНХ какое-то, а не  бульвар Голливуд.

   Утром голова с похмелья как чугунный колокол, в который  вместо благовеста набат бьют. Но мы крепились: или пивком поправиться  или сувениры домой. Или одно из двух...

   В театре день нормально протек, только курили больше  обычного, перемежая противный отечественный никотин обильным  потреблением воды из-под крана.

   Так еще три дня прошло, и водка кончилась. А с ней и срок нашего пребывания в Штатах.

   В последний вечер, сэкономив на сувенирах десять баков,  набрались-таки храбрости наведаться в бар. Пивка взять. Одну банку на  всех. Ну, не больше же она червонца стоит. Будь тут хоть десять звезд в  этом долбанном отеле.

   Делегировали меня, естественно, как английский понимающего.  Иду к бармену и чую, как мужики мне всю спину глазами просверлили. 

   Спрашиваю пива, а мне халдей в ответ с издевкой:

   - Какого?

   Какого? Какого? Какого... Твою мать! Там сортов... И поди пойми, какое хорошее, а какое дешевое?!

   Бармен, видя затруднение клиента с выбором, стал мне подряд  все банки выставлять и по отдельности каждый сорт расхваливать. Когда на  стойке образовалось пятнадцать штук разнокалиберных банок и бутылочек, я  от столбняка очнулся, и червонец ему сиротливо протягиваю:

   - Этого хватит? 

   А сам уже нутром понимаю, что не хватит. Даже в баре на  улице пиво дешевле двух с полтиной не бывает, - я специально  интересовался. А тут "Хилтон", твою мать. Шесть звезд. Для особо  богатых. 

   А он руками радостно от меня отмахивается и улыбается радостно, как брату:

   -  Да вы что? Какие деньги? Вы гости президента - для вас все бесплатно.

   Тут у меня и матка выпала. Во, мля, что мимо проскочило! 

   А бармен ко мне все эти емкости локтями двигает? Типа, бери все, может какое и понравиться.

   Дотаранил я с его помощью эти полтора ящика к нашему  столику. Только вместо должной радости мы сидим и мрачно друг дружку  мудаками обзываем. И пиво нам не в пиво пошло, а в падлу.

   Выпили мы все - не оставлять же, и в аэропорт собираться пошли.

   Когда взлетели, рассупонились, бутафор наш Жорик вытаскивает из сумки трехлитровую бутыль "Джека Даниэльса":

   - Че, мужики, оттянемся Америкой в остатний раз?

   - Откуда? - интересуемся.

   - Как откуда? - удивляется бутафор он притворно и хитро так лыбится, - Гостям президента положено.

   Москва, 1996