К флешмобу про змеюк

Тут у меня нехилый такой отрывочек, в котором есть один большой не первой свежести Змей и много мелких ползучих тварей.

Идея подсмотрена тут: https://author.today/post/401332?c=20748499&th=20748499

Отрывок из второй книжки - там девочка и еретик идут через пустыню, кругом война, а на носу магический апокалипсис, в котором героям предстоит принять непосредственное участие.

 А что такое змеи? Змеи это всякая хтонь и ещё кое-что, о чём нам поведал товарищ Фрейд.

 Самое то для тёмного фэнтези.

 В пути они больше молчали – замотанная в платок хмурая Фран о чём-то думала, Сет повторял про себя молитвы. Но в одном месте на берегу девочка словно встрепенулась, всмотрелась куда-то, словно в глубины глинистых наслоений, и ринулась вперёд. 

 Он не успел её удержать. Рыхлый подмытый край обрушился под её весом, и Фран со всей поклажей кубарем скатилась по отвесному склону. Сет быстро снял с себя весь груз и спрыгнул за ней. Девчонка была цела – и мехи с водой тоже. Фран, казалось, почти не заметила, что упала с высоты в три своих роста – отряхивая с одежды красную пыль, она заворожено смотрела на гигантскую лапу в чешуйчатой броне, показавшуюся из осыпавшегося склона. Толстые роговые пластины выглядели древними и тёмными, чуть припорошенными белёсыми меловыми разводами, но на изломах кромок и верхушках шипов слегка блестели, как старая бронза. Не просто старые кости – почти что целая исполинская тварь покоилась в толще глинистого берега, давно уже мёртвая, - но Сет вдруг почувствовал следы могущественной забытой магии, которая когда-то приводила громаду в движение, – а девочка, возможно, почувствовала что-то ещё. Когда она обернулась и быстро взглянула на него – он увидел, что вся она дрожит от возбуждения, однако сейчас ей совсем не до любви – её настороженность, страх и надежда относились совсем к другим вещам.

 Она что-то видела в глубине берега – а он оставался слеп. Хуже всего, настолько слеп, что согласился устроить привал неподалёку от этого места. Ему показалось, она прихрамывает, хотел убедиться, что всё в порядке. И надвигался полдень, стоило переждать его в тени. Для начала они прошли немало. А может, он тоже устал и потерял бдительность.

 Как бы то ни было, он заснул. Вода, лепёшки, немного сушёных ягод из братских запасов – и какая-то сила сморила его, навела дурную дневную дремоту.

 Костяной шар снова всплыл перед его глазами, но в какой-то неуловимый момент раскрылся, развалился пополам, словно челюсти странного черепа – круглые оконца глядели глазницами, резные завитки обернулись острыми загнутыми клыками, – и бросился на него, готовясь укусить. Три пасти клацнули зубами прямо перед его лицом. Сет вздрогнул и проснулся.

 Когда он открыл глаза, девочки рядом не оказалось. В воздухе сгущалась опасность. Никогда не стихающий в этих краях ветер умолк, и настала полная тишина. Сет слышал работу своего сердца, шум крови, тихий шелест дыхания – и больше ни звука. И в этом безмолвии совершенно отчётливо возникли четыре слова. В сознании, готовом действовать, а не размышлять, они появились будто из совершенной пустоты –«Наар, Ангел Зелёного Огня».

 И всё. Больше ничего не происходило.

Конечно, он знал это имя раньше. Но теперь всё не так – оно тоже знает. Она знает. Забытая богиня возвращается в этот мир, и девочка – один из путей, по которому ей предстоит вернуться. Вот кто идёт к нему через цепочку жизней. Зачем? Он разберётся. Но сначала он должен найти малышку.

 Впрочем, что там её искать. Как и в прошлый раз, она сидела, уставившись на останки змея.

 Но кое-что изменилось.

 Несколько змей – обычных ползучих тварей, не особо крупных – окружили её широким кольцом и тянули вверх свои гранёные головы, высматривая тусклыми глазами неведомую добычу. Что там они едят в этих голодных краях – мышей, головастиков? Значит, есть тут какая-то живность.

 Но нет. Что-то связывало их друг с другом, и с девочкой в красном платке, и с мёртвой тварью, вмурованной в берег. Магия. Совсем непривычная древняя магия, такая странная, что Сет не сразу её распознал. Он ощущал её как тревогу, пронизывающую пространство. И средоточием этой тревоги была девочка, которая недавно его обнимала.  Возможно, она пыталась выведать некие тайны небесного змея, постичь его природу – и разворошила давно потухшие угли. Там, в глинистой толще – что-то тлело. Слабое эхо древней волшебной жизни, полдневный морок.

 Сет окликнул Фран – но впустую, наваждение захватило её целиком.

Тогда он шагнул к ней, чтобы вытащить за пределы колдовского притяжения, отнести в безопасное место.

  Но тут полдюжины ядовитых тварей разом, как по команде, бросились на него и вцепились с разных сторон. Одни повисли, судорожно извиваясь, другие, кусая, отскакивали и нападали снова и снова…

 Ох, что она натворила!

 Сразу, едва вернувшись в привычный мир, Фран поняла – всему виной её желание отмахнуться от помехи, неловкое движение ума, мгновенно бросившее вперёд смертоносные чешуйчатые тела. Всех окрестных змеюк притянула могила небесного змея, ведь они тоже в чём-то родственной с ним природы. Ощущают ли они отголоски древней магии, сладкие крошки памяти о полётах и битвах – яркие, разрозненные вспышки? Неразумным тварям не понять, как волнует прикосновение к тайне, как упоительно дрожат под напором крепкого ветра перепонки развёрнутых крыльев, как славно впервые окидывать горизонт взглядом расставленных по разные стороны головы нечеловеческих глаз! И ум, который вмещала эта голова – насколько лучше он приспособлен, чтобы менять реальность. Там, в камне, остался стёртый след, бледная тень, - но, поражённая новым способом смотреть на вещи, Фран напряжённо ловила самые слабые отблески ушедшей волшебной жизни и безотчётно прикидывала, примеряла её на себя.

 Пока её не прервали.

 Точнее, она сама словно из омута вынырнула, когда осознала, что какое-то мгновение назад почти воплотилась в мёртвую тварь, застывшую в обрывистом берегу. И небольшие подобия этой твари словно стали продолжением её плоти, продолжением её воли, частью призрачного тела, соединившего их в одно.

 Стряхнув наваждение, Фран увидела, что чуть не убила Сета.

Сделав усилие, она потянулась обратно в морок, велела животным убраться - распугала, разогнала от еретика. И сама кинулась к нему, пытаясь подхватить оседающее, мгновенно погрузневшее тело.

Словно плетью, хлестнул её страх. Опыт подсказывал, что всё обойдётся, должно обойтись – там, в подземелье, ведь получилось. Но как это было не вовремя! Фран лихорадочно соображала, что делать дальше, мысленно взывая к Небесам, к великой реликвии на шее мужчины, к Эмору, к Учителю, к Воронёнку – умоляя помочь, подсказать, спасти, - собственная магическая сила никак не давалась ей, паника мешала сосредоточиться, - к тому же она только-только начинала приходить в себя после того, как была драконом. 

Фран уложила своего спутника на высохшую глину и почувствовала, как судороги сводят его мышцы. Тут она вспомнила книгу из монастырской библиотеки, страницу об уязвлении гадами и мудрый совет надрезать рану от укуса крестообразно и вытянуть яд устами.

 Вытащив из ножен на поясе еретика синий клинок, девочка рывками сдвинула вверх свободные холщовые штанины и решительно принялась за дело.

Почти отчаявшаяся, перепачканная в пыли, сукровице и крови, заливаясь слезами, она вдруг подумала, до чего же, должно быть, со стороны всё это похоже на возмутительные игры, что показал ей Ангел отрад и страданий любви, - словно в самую жестокую насмешку. В этом не было никакого смысла, но волна горячей искренней ненависти поднялась в её душе. Так, как она ненавидела в эту минуту под палящими лучами солнца Алого Ангела, она ещё никогда никого не ненавидела – даже Роксахора. И тогда словно каменная плита сдвинулась с её души – и пришла сила.

 Не поднимая головы, она мысленно тронула обсидиановый флакон на шнурке вокруг шеи мужчины, и влага священного озера качнулась, просыпаясь, и исцеляющие энергии влились в отравленные человеческие соки.  Теперь Фран целовала, и раны затягивались, оставляя тонкие шрамы в виде цветов крестоцвета. Когда закрылась последняя рана на левом бедре, девочка выпрямилась и заметила чёрного ворона, который с интересом наблюдал за тем, что она делала.

- А, сказала она охрипшим голосом, - привет.

Птица взлетела, задев её лицо горячим воздухом от взмаха сильных крыльев.

И тогда еретик открыл глаза.

Некоторое время он просто смотрел на её злое, зарёванное лицо в грязных кровавых разводах, а потом произнёс:

- Не надо, братец. Всё будет хорошо.

И крепко сжал её руку.