Записки китайского путешественника (Ордусское)

Публикую тут свой фанфик на эпопею Ван Зайчика -для развлечения читателей

Лу Си Цзин. Цзыньши Александрийского посольского приказа. Пу Си дзин - великий ордусский поэт - чьим двоюродным дедом был почтенный Лу, посвятил ему поэму "Служитель мудрости". В молодости служил начальником заставы на литовской границе, потом на разных должностях. Участник Малого Великого Посольства и нескольких миссий по приему на службу ценных для Ордорусси специалистов. Создатель первого в Цветущей Середине университета европейского типа - Великого училища западных наук. Систематизировал древние русские летописи (именно он открыл подлинник "Летописи инока Ивашки") Знал восемь языков. Данный дневник написан на русском, каковой почтенный Лу знал очень недурно и даже составил учебник этого языка для ханнеян. . К сожалению дневник его известен лишь в отрывках - подлинник как и многие ценнейшие документы (включая подлинник отысканной им "Летописи инока Ивашки") сгорели в Мосыкоу в ходе беспорядков начала позапрошлого века...


...25 июня покинул я прекрасную Александрию Невскую и отправился по делам нашего Великого Государя в земли гокэ.
Со мной двинулись мои жены- все три, а также свита -в которой среди слуг и писцов были  знатоки земель западных варваров -Петр Мак Набс - бывший маеор  английской армии, и Хемпри Ван Вейден - голландский шкипер в юности бывший школяром в Лейденском высшем училище.
Выехав из Пскова и миновал заставу въезжая во владения ливонцев - было странно видеть наших дородных вейбинов в удобных кафтанах и тощих стражников в дурацких коротких камзолах и с неудобными алебардами.
17 июля прибыли в Ригу.  Там были наняты первые люди - три подмастерья знающих хорошо обработку янтаря. Все они немолоды и по бедности неженаты, и все принадлежат не к немцам а к местному племени "labussov" или наподобие этого... Им по здешним немецким порядкам никогда не стать мастерами -оттого они охотно согласились. Выехали из Риги 23 июля. Мы поутру 26 числа пристали позавтракать в Ниммерзат, к бедному ямщику, у которого, кроме дурного хлеба и прогорклого масла, ничего не нашли. В 4 часа пополудни приехали в Мемель.  Обедали мы в деревнишке Саркау очень плохо.  30-го прибыли мы
в Кенигсберг. Я осматривал город, в который от роду моего приезжаю четвертый раз. Хотя я им никогда не прельщался, однако в нынешний приезд показался он мне мрачнее.
Зулейке купил янтарное ожерелье а Маше платье здешнего покроя с голыми плечами. Она хоть и одела его но порадовалась что отец ее и мой тесть - князь Баран -Бельский -этого не видит - а то бы захотел ее высечь.
Всего же больше не понравилось мне их обыкновение: ввечеру в восемь часов садятся ужинать и ввечеру же в восемь часов вывозят
нечистоты из города. Сей обычай дает ясное понятие как об обонянии, так и о вкусе кенигсбергских жителей.
1-го в девять часов поутру вынес нас Янло-ван из Кенигсберга. Весь день были без обеда, потому что есть было нечего. Ужинали в Браунсберге очень
дурно.
На другой день, 1 августа поутру рано приехали мы в городок, называемый Прусская Голландия, который нам очень понравился. В трактире,
куда пристали, нашли мы чистоту, хороший обед и всевозможную услугу. Тут  отдыхал я , стал здоров и весел, и мы ехали всю ночь благополучно.

Лейпциг, 13  августа

Приехали мы сюда благополучно.  Из Кенигсберга  были мы в дороге до Лейпцига одиннадцать днёв...  По счастью нашему, прескучная медленность ямщиков награждалась прекрасной погодой и изобилием плодов земных. Во всей Западной Пруссии нашли мы множество абрикосов, груш, вишен - немногим хуже теплисских или таврических и даже отчасти тех что Цветущей Середине.  
Отобедав, ходили мы  в немецкий театр.  Мерзее ничего я от роду не видывал. Я не мог досмотреть первой части.
Не то что наш ханьский театр но и комедианты в русских землях неизмеримо выше этого разврата!
Мария же не сдержавшись ругалась неизвестными мне русскими словами - подозреваю, услышанными ею в бытность когда ее батюшка - князь Акакий Елпидифорович Баран Бельский, по прозвищу Лопата командовал стрельцами на войне против Магнуса Шведского(по прозвищу Мягкий Меч -коим он обязан по преданию поражению нанесенному моим тестем -хоть иные говорят и о иной, не слишком приличной причине сего прозвища).
Поутру приехали мы в Росзиттен переменять лошадей. Росзиттен есть прескверная деревнишка. Ямщичий начальник -по здешнему почтмейстер живет в избе столь загаженной, что мы не могли в нее войти.
Обедали в преизрядном городе Ландсберге. Тут нас ждали собранные поверенным банка Ротшильдов (с ним ведет дела наш александрийский князь Гервасий - долгих ему лет и милости Небес)Исааком бен Беном искатели мест - два офицера, с дюжину мастеров оружейного и иного железного дела, и астроном. Поговорив с ними сам и посредством Мак Набса и Ван Вейдена, всех нашел годными. С оказией  отправлю  с подорожными в Александрию Невскую
Ночевать приехали мы во Франкфурт-на-Одере , и трактир попался скверный. Нас, однако ж, уверяли, что он лучший в городе.
Здесь напали на нас разбиваки* - ужасно напугав Зулейку  - но мы отбились - Машенька метко стреляла в злодеев из дорожных пистолей, Мак Набс рубил их  родовым клеймором не хуже чем повар капусту,  а нанятый  накануне ваффеншмидт (оружейник по нашему) Рихарт двух убил своим молотом как тараканов за што пожалован мной десятью золотыми.
После этого, ни о чем мы так не пеклись, как скорее выехать. Обедали мы в Милльрозе и так и сяк...

1 августа.  
Приехали в город Герцберг, где обедали очень плохо. Ночевали в городе Торгау...
Я нанял стеклянных дел мастера, умеющего по его словам и отзывам варить стекла для зрительных труб и очков.
Увы - не Вейден ни Петр в сем деле не смыслят -остается поверить на слово...

Нюрнберг, 9 августа

От самого Лейпцига до здешнего города было нам очень тяжко. Дороги адские, пища скверная, постели осыпаны клопами и блохами. Также и злодеи о чем сказано выше. Например не так давно шайка таковых как мне сказывали ограбила женский монастырь и обесчестила многих монахинь.
Даже тибетцы с их Черной Верой Бон себе такого не позволяют.  Вообще, сказать могу беспристрастно, что от Александрии Невской до
Нюрнберга достоинства  нашего отечества перетягивает сильно. Здесь во всем вельми хуже нашего: люди, лошади, земля, изобилие в нужных
съестных припасах, словом: у нас все лучше и мы больше люди, нежели немцы.
Поутру был я с визитом у своих банкиров, из коих один  дал нам на другой день великолепный обед.
Взял денег чтобы отправить нанятых мастеров в Александрию.
19 августа в десять часов поутру выехали мы из Лейпцига, обедали в деревне Лангендорф очень плохо...
По прибытии в Киль зафрахтовав шхуну погрузил на нее нанятых людей и наказал капитану отвезти их в Александрию Невскую, указав что там он получит столько же денег сколь от меня сейчас.
21 августа обедали в местечке Ауме. Весь наш стол состоял из двух не изжаренных, а сожженных цыпленков, за которые не постыдились содрать
с нас червонный...
22 августа был день для нас премучительный... Хуже дороги вообразить трудно. Обедали и ночевали в деревнишках, в избах крестьянских так скверно, что нас горе взяло. 23 августа обедали, или, лучше сказать, голодали, в городе Кранах .
25 августа к обеду приехали сюда, в Нюрнберг, и стали в трактире, в котором безмерная чистота и опрятность привели нас в
удивление.  Какое пирожное! Какой десерт! О пирожном говорю я не для того только, что я до него охотник, но для того, что Нюрнберг пирожными славен в Европе. Скатерти, салфетки тонки, чисты, — словом,  лучшего стола иметь не желал бы. Вполне Александрийский порядок... Нанял кондиторского подмастерья - дабы обогатить кухню нашу сими сладостями -а пока определил его в помощь нашему повару Семке
31 августа к обеду приехали мы в Аугсбург.
Надобно знать, что нюрнбергские мастера и живописцы писали обо мне в Аугсбург, почему и явились ко мне аугсбургские мастера.
Ван Вейден и Мак Набс  опросили их однако нанял лишь одного обжигальщика изразцов и одного часовщика - все прочие по их словам - никчемные работники и пьяницы.
Все мы в открытых колясках поехали гулять за город . По возвращении ко мне все потчеваны у меня были лучшим чаем пуэром и молочным улунем.
После обеда  возили нас на гульбище Все немецкие гульбища одинаковы. Наставлено в роще множество столиков; за каждым сидит компания и прохлаждается пивом и табаком. Я спросил кофе, который мне тотчас подали. Таких мерзких помоев я от роду не
видывал — прямое рвотное снадобье. По возвращении домой мы потчевали компанию чаем пуэр, который немцы пили, как нектар.

1 октября 1777 года

Боцен  лежит в яме.  Жителей в нем половина немцев, а другая итальянцев.
Образ жизни итальянский,  то есть весьма много свинства.
Полы каменные и грязные; белье мерзкое; хлеб, какого у нас не едят нищие; чистая их вода то, что у нас помои. Словом, мы, увидя сие преддверие Италии, оробели.
После обеда ходил я  в итальянскую комедию. Театр адский. Он построен без полу и на сыром месте. В две минуты комары меня растерзали, и я после первой сцены выбежал из него, как бешеный.
Ввечеру был я на площади и смотрел марионеток. Ордусский Петрушка не хуже... Дурное житье в Боцене подвигло нас выехать из него.
Поутру,  отправились из скаредного Боцена в Триент, который еще более привел нас в уныние. В самом лучшем трактире вонь, нечистота, мерзость... Мы весь вечер горевали, что заехали к скотам.
После обеда был я в епископском дворце -надо было отдать письма от епископа александрийских латинян.  Сей вечер кончился тем, что показали нам погреб священнослужителя, в котором несколько сот страшных бочек стоят с винами издревле. Меня потчевали из некоторых, и я от двух рюмок чуть не с ног долой. Казалось бы, что лицу духовного звания - пусть и западной веры таким изобилием винных бочек больше стыдиться, нежели хвастать надлежало; но здесь кажут погреб на хвастовство.
16 октября выехали мы  из Триента; обедали в карете.  Я послал гонца  в Верону, чтобы нам отворили ворота, ибо иначе были бы мы
принуждены у ворот ночевать. Гонца надо сказать пускать не хотели -ибо стражники были заняты с гонцом из Пизы - какой то вельможа тоже боялся быть застигнутым в дороге ночью... Дороговизна в Вероне ужасная; за все про все червонный.  Надобно отдать справедливость немецкой земле, что в ней житье вполы дешевле и вдвое лучше.
Не понимаю, за что иные хвалят венецейское правление, когда на земле плодоноснейшей народ терпит голод. Мы в жизни нашей не только не едали,
даже и не видали такого мерзкого хлеба, какой ели в Вероне и какой здесь все знатнейшие люди едят. Причиною тому алчность правителей. В домах
печь хлебы запрещено, а хлебники платят страже - именуемой сбирами за позволение мешать сносную муку с прескверною, не говоря уже о том, что печь хлебы не смыслят. Всего досаднее то, что на сие злоупотребление никому и роптать нельзя, потому что малейшее негодование на правительство венецианское
наказывается очень строго. Верона город многолюдный и, как все итальянские города, не то чтобы провонялый, но прокислый. Везде пахнет кислой капустой.
С непривычки я много мучился, удерживаясь от рвоты. Вонь происходит от гнилого винограда, который держат в погребах; а погреба у всякого дома
на улицу  отворены.
Водил я супруг своих смотреть древний амфитеатр. Му сказала что ему не хватает гармонии а Маша посетовала на людскую любовь к развлечениям.
19 октября выехали мы перед обедом из Вероны.  Ужинали в Мантуе .
20 октября поутру приехали в Модену.  
Поутру возил я жен в галерею.  Отобедав, выехали из Модены и под вечер приехали в Болонью. За ужином под окнами дали нам
такой концерт, что мы заслушались. Я заплатил за него четверть рубля, которая была принята с великой благодарностью.

Рим, 27 октября
Я до Италии не мог себе вообразить, чтоб можно было в такой несносной скуке проводить свое время, как живут итальянцы.
Из ста человек нет двух, с которыми можно б было как с умными людьми слово промолвить.  Угощение у них, конечно, в вечер и полтины не стоит.
Мой банкир, человек пребогатый, дал мне обед и пригласил для меня большую компанию. Я, сидя за столом, за него краснелся: званый его обед
несравненно был хуже моего вседневного в трактире. Словом сказать, здесь живут, как скареды...
Гостей ничем не потчевают, и не только  чаю или кофе-многими в Александрии любимого -  и воды не подносят.
Маша  моя иначе мне о итальянинах не говорит, как бедные нищие...
Правду сказать, и бедность здесь беспримерная: на каждом шагу останавливают нищие; хлеба нет, одежды нет, обуви нет. Все
почти наги и так тощи, как скелеты. Здесь всякий работный человек, буде занеможит недели на три, разоряется совершенно. В болезнь наживает долг,
а выздоровеет, едва может работою утолить голод. Чем же платить долг? Продаст постель, платье — и побрел просить милостыню. Воров, мошенников, обманщиков здесь превеликое множество; убийства здесь почти вседневные.
Итальянцы от такой жизни впали в упадок не токмо вещный но и духовный. Все злы безмерно и трусы подлейшие.  Честных людей во всей Италии, поистине сказать, так мало, что можно жить несколько лет и ни одного не встретить. Знатнейшей породы особы не стыдятся обманывать самым подлым образом. Наемные убивцы спокойно гуляют по улицам ожидая что кто то позовет их для их ужасных кровавых услуг а грабителей боятся даже стражники.
В Италии род и чины  не обязывают нимало к доброму поведению: веселые дома набиты дворянками.
В комнате, которую нам отвели и коя была лучшая, такая грязь и мерзость, какой, конечно, у моей скотины в хлевах никогда не бывает.
Ни плодороднее страны, ни голоднее народа я не знаю. Италия доказывает, что в дурном правлении, при всем изобилии плодов земных, можно быть
прежалкими нищими.


11 ноября
Ко мне явился некий пожилой уже человек и назвался графом Мончини. Он показал свои грамоты и Мак Набс сказал что это доподлинно граф.
Он просил разговора наедине для некоего тайного дела.
А в моих покоях он показал мне парсуну юной премилой девушки и сказал что это его дочь которую он готов мне уступить в жены за две тысячи золотых червонцев
Сие меня удивило - и он видя -пояснил - что у него нет денег на приданое ей а на это золото  он отправит на службу ко двору короля Сицилийского либо же римского архипротопопа своих сыновей.
Подумав - я согласился - однако захотел повидать сперва засватанную мне девицу. При этом спросил у жен -согласятся ли они принять к себе четвертую? Му посокрушалась - не слишком ли я растрачу на новую женщину  свои жизненные силы, но сказала однако что может быть та родит мне сына -коего пока не подарили мне ни она - увы бесплодная - ни Маша и Зулейка - приносившие пока лишь дочерей. Зулейка хоть и ударилась было в слезы -говоря что неужто она надоела мне -но в конечном счете сказала -мол пусть будет как хочет мой муж и господин.
Мария думала несколько дольше но тоже согласилась - правда выговорив себе право - обратить ее в православие.
Я как приверженец Кун-дзы ей не возражал...


Франция. Монпелъе, 11 января 1778 года

Мы здесь живем полтора месяца - я со спутниками и уже четыре моих жены.  Я уже полтора месяца как женат в четвертый раз. Воистину -я не даром потратил две тысячи червоных! Еле достигшая шестнадцати Катрин - Катерина как теперь ее зовут, отданная мне отцовской волей вполне покорна ей и как оказывается довольна - ибо один завтрак по ее словам в моем доме больше чем бывало съедалось за день ей и отцом.
Правда сперва ее пришлось отмыть и расчесать...
Ибо здешние цырульники возводят из волос такие башни что и толку не дашь --использовали различные подушечки, набивку, валики, и проволочные основы. Чтобы весь шедевр удержать на голове, были и специальные средства  - пудра и помадка  из муки или крахмала, а в основе помадки было топленое сало с отдушками. Цырульник мог целый день творить волшебство на женской голове, и конечно, прически старались сохранить как можно дольше: ходили с ними несколько недель, а иногда и месяцев. И жертвы во имя красоты на этом не заканчивались: спали дамы сидя, чтобы не повредить свой шедевр на голове. Случалось не то что насекомые но и мыши забрались в глубоко волосы,  где они могли долгое время остаться незамеченной.
Но ныне бывшая графиня отмыта и одета в пристойное платье -из числа тех что Ма купила будучи в гостях в семье Нурхаци Четвертого...
Она вполне соответствует нашим ханьским образцам  женской красоты - роскошные черные волосы, изогнутые черные брови, светлая кожа, большие глаза и маленький рот, изящные руки с тонкими пальцами и имеет  стройную фигуру с тонкой талией. Також и ягодицы -  они высокие и широкие, то это удобная подушка для любовного сражения.
Первая ночь тоже прошла выше всяких ожиданий - расколоть тыкву я сумел не причинив супруге боли и неудобств
Правда лишь одно смущает - Катерина стыдлива сверх меры - и не приступает к состязанию нарцисса и орхидеи без того чтобы прочесть молитву трижды и перекреститься раз двадцать. Также пока что не удалось склонить ее и к тому чтобы  войти через заднюю дверь.
Еще она пока не готова к тому чтобы на нашем ложе присутствовали еще и Ма или Зулейка - впрочем и Маша имеет тот же предрассудок...
Впрочем как бы то ни было - я доволен... Обедаем дома, но я не всегда, потому что зван бываю к здешним знатным господам, а жены обыкновенно обедают сами. Здесь нет обычая звать дам обедать, а зовут ужинать. В пятом часу всякий понедельник ходим на концерт - Му изучает местную музыку. Маша и Катерина проводят дни за игрой в шахматы или спорах о вере.
Зульфия же ведет дом и ругает слуг. И за дело - простой плов слуги приготовить не смогли - пришлось ей самой стать к казану.
Катерина к слову расспрашивала Машу -как она христианка состоит в браке с человеком иной веры. Княжна Баран-Бельская просветила свою названную сестру объяснив что брак с вельможей это еще и повиновение властям -коим всякая душа согласно основам христианства должна быть покорна...
...Вот сейчас пока я пишу эти строки, Ма пересказывает  Катарине отрывок и из «Лунь юй», глава «Шао мао»
Как-то к Учителю пришла женщина и спросила: “Почему, если у одного мужчины много женщин, это свидетельство его доблести, а если одна женщина спит со многими мужчинами, то ее считают существом низким и достойным осуждения?”– Это легко объяснить на примере, – отвечал ей Учитель

-Возьми чайник и завари в нем чай (женщина взяла чайник и заварила в нем чай по всем правилам), а потом разлей его по шести чашкам. Хорошо ли получилось?

– Да, хорошо, – ответила женщина, поднося чашку к губам.– Не увлекайся! – остановил ее мудрец– Это только первая часть урока. А теперь достань вон из того шкафчика шесть чайников и завари чай в каждом из них и налей понемногу из каждого чайника в одну чашку. Хорошо ли получилось?

– Да, отлично получилось! – ответила женщина.

– Вот дура! – вскричал Учитель

...25 февраля

Иногда мы ходим  ужинать к маркизу де Воляй. Он большой человек и взял подряды на корабли - и обещал нанять для меня корабельных плотников и мастеров
За стол садятся в полдесятого и сидят больше часа. Стол особ на семьдесят накрывается. Маркиз дает такие ужины три раза в неделю: в понедельник , среду , пятницу.  
Белье столовое во всей Франции так мерзко, что у знатных праздничное несравненно хуже того, которое у нас в бедных домах в будни подается.
Оно так толсто и так скверно вымыто, что гадко рот утереть. Я не мог не изъявить моего удивления о том, что за таким хорошим столом вижу такое скверное белье. На сие де Воляй сказывал мне: «Так его же не едят!». Подумать, какое глупое заключение: для того, что салфеток не едят, нет будто бы и нужды, чтобы они были чисты.
Кроме того, мало что они ветхие -  дыры на них зашиты голубыми нитками! Нет и столько ума, чтобы зашить их белыми.
Впрочем - может таков здешний фен-шуй? Я не даос и не гадатель - хотя надо было озаботиться и взять его в путешествие...
Возвращусь теперь к описанию столов. Как скоро скажут, что кушанье на столе, то всякий мужчина возьмет даму за руку и поведет к столу. У
каждого за стулом стоит свой лакей. Буде же нет лакея, то несчастный гость хоть умри с голоду и с жажды.
Иначе и невозможно: по здешнему обычаю, блюд кругом не обносят, а надобно окинуть глазами стол и что полюбится, того спросить чрез своего
лакея. Перед гостем  не ставят ни вина, ни воды, а буде захочешь пить, то всякий раз посылай слугу своего к буфету.
Рассудить так и нелепость и несообразность: коли нет слуги, кому принести напиться, кому переменить тарелки, кого послать спросить какого-нибудь блюда а соседа твоего лакей, как ни проси, тарелки твоей не примет...
Люди заслуженные, но не имеющие слуг, не садятся за стол, а ходят с тарелкой около сидящих и просят, чтобы кушанье на тарелку им положили.
Как скоро съест, то побежит в переднюю к поставленному для мытья посуды корыту, сам, бедный, тарелку свою вымоет и, вытря какой-нибудь грязной ветошью,
побредет опять просить что-нибудь с блюд. Я сам видел все это и вижу вседневно при столе самого графа де Воляй. Часто потому беру я с собой второго слугу, и велю ему   служить какому-нибудь заслуженному но нищему господину.
Впрочем - поварня французская довольно хороша: эту справедливость ей отдать надобно; они даже не пренебрегают лягушками и улитками - что есть и в ханьской кухне. Но  прислуга за столом очень дурна. Наша ордусская мода обносить блюда есть наиразумнейшая.
В Польше и в Немецкой земле тот же обычай, а здесь только перемудрили.
Спрашивал я и этому резон: сказал мне лакей маркиза, что для экономии: если-де блюды обносить, то надобно на них много кушанья накладывать. Спрашивал я, для чего вина и воды не ставят перед приборами? Отвечали мне, что и это для экономии: ибо-де примечено, коли бутылку поставить на стол, то один всю ее за столом и вылакает; а коли не поставить, то бутылка на пять персон становится.
Подумать,  из какой безделицы делается экономия: здесь самое лучшее столовое вино бутылка стоит шесть чох, а какое мы у нас пьем— четыре чохи. Со всем тем для сей экономии не ставят вина в самых знатнейших домах. Клянусь по чести моей, что как живет у нас сюцай или староста  своим домиком, то есть как он пьет  и ест, так здесь живут первые люди; а твоего достатка люди рады б к тебе в слуги пойти.
Отчего же это происходит? Не понимаю.  О брат мой Гу Си цзин - если б ты здесь жил, как в Мосыкоу живешь, то тебя почли бы презнатною особою.

1 марта 1778 года
Пришел к нам обедать посланник Чу Ча -проездом из Лондона на родину. Посол рассказывал о службе в Англии.
Когда я поведал ему о своих впечатлениях о скудости здешней - он сообщил что не только в одной Ирландии, где нанимал он моряков
но и в тех частях Великой Британии, которые, считается, избавлены от ирландской нищеты, был свидетелям убогости, по сравнению с которой условия ордусского мужика есть роскошь, живёт ли бритт средь городской скученности или в сквернейших деревушках захолустья.
Есть области Шотландии, где народ ютится в домах, которые русский крестьянин и даже бедный сарт* сочтёт негодными для своей скотины да и тибетский пастух подумает - заселиться ли туда.
. В Александрийском улусе  изобилие продуктов, они хороши и дёшевы, а в Ирландии их недостаток, они скверны и дороги, и большая их часть вывозится .
У нас в каждой деревне можно найти хорошие, удобные бревенчатые дома, огромные стада разбросаны по необъятным пастбищам, и целый лес дров можно приобрести за гроши. Ордусский крестьянин может разбогатеть обыкновенным усердием и бережливостью, особенно в деревнях,
расположенных подле больших городов - например поставляя недавно распространившуюся "картоплю" на заводы  по выгонке эрготоу в Мосыкоу или поставляя  торф для теплиц у Александрии.
Законы же ужасные - послушав его рассказ Машенька не сдержалась и воскликнула -"Да  там вешают почитай за "kher"!
Чу Ча с улыбкой отчего то уточнил что вешают там за шею -но закон и в самом деле жесток.
Он сам  видел без малого дюжину девочек в разноцветных платьицах, которых в телеге увозили на повешение. Их осудили за кражи и прочую мелочь - и Чу Ча даже предложил стражникам выкупить несчастных - но это оказалось невозможно... Он также посетил  суд  над несколькими совсем юными мальчишками, осужденными к повешению, которые разрыдались после оглашения приговора.
"Очевидно они  оказались совсем не готовы к этому. Никогда не видел, чтобы мальчики так плакали".- глубокомысленно изрек посланник.
Катерина разразилась речью на французском русском и итальянском сказав что это оттого что англичане -злодейские еретики и государя своего Карлуса до смерти убили. И что в прекрасной Франции и Италии такое невозможно.

13 марта
Я сегодня,  гуляя пешком по городу, зашел к виконтессе Бражелон с коей  коротко был знаком в Александрии Невской во время когда ее муж пребывал в посольстве при князе Гервасии.
Идучи на лестницу в парадные покои, услышал я внизу ее голос. Я воротился с лестницы и пошел туда, откуда слышен был ее голос, отворил
двери и нашел свою виконтессу на поварне; сидит за столиком с сыном и со своей горничной и изволит обедать на поварне против очага. Я извинился, откланиваясь, спрашивал ее, что за каприз к ней пришел обедать на поварне?
Она же безо всякого стыда отвечала мне, что как нет у нее за столом людей посторонних, то для экономии, чтобы не разводить огня в камине
столовой комнаты, обедает она на поварне, где в очаге огонь уже разведен. Жаловалась мне, что дрова очень дороги и что она одною поварнею чувствительный убыток терпит.
Сказать по чести,  дрова здесь и вправду  очень дороги; я за два камина плачу двадцать талеров в месяц; но  смешно слышать, каких здесь обо
мне мыслей по одному тому, что у меня в камине огонь не переводится: «Чудовищный богач, счастливец! Сенатор китайский! Какой великий
господин!» Вот отзыв, коим меня удостаивают! Гу - ты бы определенно числился тут богатым как сам Янло-ван!
Перстень мой, который ты знаешь -от деда доставшийся - и которого лучше бывают часто у наших  восьмикультурных гвардейцев, здесь в превеликой славе. Здесь алмазы только на дамах, а перстеньки носят маленькие. Мой им кажется величины безмерной и чистейшей воды.
К слову о виконтессе - она сказала что ее муж состоит в некоей "комиссии" по новым ружьям - сейчас они как раз делают для французского войска новое ружье в семь линий -более надежное и дешевое чем прежнее. Думаю если купить ей хорошую алмазную брошь - то она замолвит за меня словечко перед мужем и выясню -что за ружья...

1 апреля
Вместе с маеором Мак-Набсом ездили за город в оружейные мастерские виконта де Бражелона - осматривать новые ружья (обошлось мне в алмазную брошь для виконтессы, табакерку с рубинами и бриллиантами для мужа и еще в двадцать собольих шкурок ). Ружья как сказал маеор добрые -оттого мы наняли сразу шестерых подмастерий. Кроме того за двадцать золотых управляющий вынес лекала для стволов и замков.
Вернулись мы ранее означенного времени и в спальне очам моим предстало неожиданное зрелище -Катерина и Маша спали в объятиях и совершенно нагими - а пальцы Катерины лежали на нефритовой ступеньке княжны Баран-Бельской - словно бы окончательно устраняя возможные сомнения...
Когда я деликатно постучал по пустому винному кубку ложечкой - будя моих прекрасных жен - то Катерина в ужасе вскочив рухнула на колени прося прощения и плача... Маша же хоть и смутилась - но призналась что ей всегда втайне нравится любовь к ароматной наперснице, но лишь при условии что на ложе только женщины - а с мужем она стремится соединятся лишь когда я и она остаются вдвоем.
Не зная что делать - право же всегда смущался женских слез - я поднял рыдающую Катерину а потом задержал уходящую было Машу и уложил рядом. Та было воспротивилась моему намерению -но я прикрикнул на нее - после чего успокоил обоих так как предписано успокаивать женщин мужу ибо как сказал Учитель - женщина - друг человека... Без лишней скромности скажу что хоть и не сравнюсь с древним владыкой Чжоу-синем -коий обходил вкруг дворцовую арену  с обнаженной наложницей, поддерживаемой лишь его нефритовым жезлом -но обе красавицы были неоднократно побеждены...

(На этом заканчивается сохранившаяся часть дневника. Печатается по "Александрийский хронограф" том 3 за 1956 год)



* Имеются ввиду разбойники - почтенный Лу все таки не досконально знал русский

За основу взяты совершенно реальные  описания жизни Европы восемнадцатого века. Употреблены некоторые специфические китайские термины.