Любовные игры
Автор: Анна МакинаВероника Джамбек придумала новый флешмоб "Любовная игра". Предлагается показать любовную игру, без описаний процесса, а только с лёгким намёком. Нарыла несколько эпизодов, более-менее подходящих по смыслу, Одна беда, мои герои в постели много болтают о своих насущных делах.
Из романа "Стрелы степных владык"
Вспоминая отца, Модэ с двумя охранниками вышел в степь, окружавшую ставку Кидолу. Хотелось убраться подальше от шума и вони, и там полюбоваться чистым синим небом. На этот раз они отошли достаточно далеко, юрты скрылись за холмами.
Модэ остановился и поднял голову — в небе парил гордый, свободный беркут. Если бы у него отросли крылья, юноша тотчас улетел бы на север, к своему народу. Мечтая о полёте, пленник не сразу обратил внимание на то, что оба охранника застыли на месте с сонными и безразличными лицами.
Впереди на склоне холма мелькнуло рыжее — лисица! Она осмелилась подойти так близко к людям. Почему? Не успев найти ответ на этот вопрос, юноша тихо ахнул, глядя на то, как лисица увеличивается в размерах, и поднимается уже человеком — прекрасной женщиной: высокой, ростом с самого Модэ, стройной, гибкой и полногрудой. Такие лица, как у неё, сказители сравнивают с луной, чёрные брови красавицы выгибались ровными дугами, губы алели степными маками, глаза блестели ярче самоцветов в перстнях Кидолу. Два десятка чёрных кос ниспадали на плечи девушки, а платье огненно-алого шёлка стелилось за ней лисьим хвостом.
Модэ замер, потом оглянулся на охранников, но те словно не замечали прекрасного видения. Он ущипнул себя за руку, чтобы проверить, не снится ли ему это, и услышал смех красавицы, а затем тихий, вкрадчивый голос:
— О нет, не бойся, ты не спишь.
Когда юноша вновь оглянулся на охранников, девушка пояснила:
— А вот они спят и не проснутся, пока я этого не пожелаю. Можно считать, что мы здесь одни, сын Туманя.
Облизнув пересохшие губы, Модэ спросил:
— Меня ты знаешь. А кто ты такая?
— Ты же меня видел, — рассмеялась девушка.
— Ты лиса?!
— Ага, — подтвердила красавица, подойдя ближе.
Её пухлые губы улыбались так маняще, призывно.
— Чего ты хочешь, лиса? — спросил Модэ и получил твёрдый ответ:
— Тебя!
Девушка обвила его сильными руками и впилась поцелуем в губы. Её язык проник в рот Модэ. Ему ни с кем раньше не доводилось целоваться вот так, и переведя дух, он выдавил из себя только:
— Почему?
Девушка только фыркнула и насмешливо ответила:
— Ты красив, и я хочу тебя. По-моему, вполне достаточно.
Последовал новый поцелуй, но на этот раз Модэ усвоил урок и тоже попробовал действовать языком — это оказалось приятно. Девушка взяла его ладонь, положила себе на грудь, подбодрила взглядом, и увлекла юношу за собой на мягкую траву.
Огненно-алый шёлк казался ещё ярче на зелени, гладкая медная кожа красавицы почти обжигала, и Модэ забыл обо всём. Сейчас для него существовала лишь она, луноликая лиса, со стоном удовольствия выгибавшаяся под ним и царапавшая его спину острыми коготками. Такого наслаждения с женщиной ему испытывать ещё не доводилось.
Когда они устали и лежали рядом, обняв друг друга, Модэ прошептал в розовое ухо красавицы:
— Как тебя зовут, милая?
И она тихо ответила:
— Шенне.
— Я не видел женщины прекраснее тебя, Шенне! — признался ей Модэ.
Та довольно зажмурилась.
О времени они забыли, как и о охранниках, по-прежнему стоявших столбами. Только небо и земля стали свидетелями того, как юный хунн и девушка-лиса любили друг друга на склоне холма в разгар весны, среди благоухающих степных цветов.
Время до вечера тянулось томительно долго. Но вот, наконец, стемнело, и Модэ уселся у юрты, глядя на север. Дверной полог за спиной он слегка отвернул. Наблюдая за становищем, он едва не упустил момент, когда сзади прошелестел ветерок, и послышался шёпот:
— Я здесь.
Немного помедлив, Модэ встал, потянулся и ушёл в юрту. Теперь до утра его не должны беспокоить, если, конечно, не придут вести с севера.
В юрте его ждала Шенне в человеческом облике, и Модэ предложил ей разделить с ним ужин. Та удивилась, но улыбнулась и согласилась. Ложка для похлёбки у них была одна, так что Шенне съела только несколько кусочков варёной баранины. Еду они запивали разбавленным айраном. Потом Модэ сцеловал, слизал следы айрана в уголках губ девушки.
Они говорили шёпотом, и Шенне заверила, что, благодаря её чарам, звуки из юрты кажутся страже лишь шелестом ветра. Тем не менее, они соблюдали осторожность, старались вести себя тише. Проворная Шенне вмиг избавилась от своего платья и стала раздевать юношу. Тот засмущался было, но вмиг забыл об этом, растворившись в жарких поцелуях и объятиях.
Сейчас он не поменялся бы местами и с самим правителем юэчжей. Пусть у того на ложе узорные кошмы и китайские шелка, а рядом с Модэ — живой огонь, в котором так сладко сгорать, а потом возрождаться вновь. Утолив первую страсть, юноша стал исследовать тело девушки, нежно целуя её всю: лоб, округлые щеки, пухлые розовые губы, стройную шею, плечи, аккуратные полушария грудей с торчащими тёмными сосками. Их так приятно было ласкать языком, а Шенне тихо смеялась. От груди Модэ спустился к гладкому, плоскому животу, плавно округляющимся бедрам и сильным стройным ногам. Когда губы Модэ прикоснулись к пальчикам с розовыми ноготками на левой ступне девушки, та вновь привлекла юношу к себе, поглаживая его восставшую плоть.
Опять Модэ энергично двигался, летел и падал вместе с Шенне в сладкую бездну удовольствия. Когда они немного пришли в себя, Шенне попросила юношу рассказать о себе. Модэ пытался расспрашивать и её, но девушка пояснила, что её история коротка: она лисица-оборотень, увидела заложника в лагере и заинтересовалась им.
Дальнейшие расспросы лиса ласково пресекла, положив палец на губы юноши, и тот замолк, вспоминая предания. В сказках лисы иногда проникались любовью к человеческим мужчинам и покровительствовали им, даже рожали детей. О детях Модэ не думал, но ему требовался друг, в разговоре с которым можно выплеснуть всё, что накопилось в душе, друг, который уж точно не побежит с докладом к правителю юэчжей, тот, кто поймёт и не осудит. Лиса не человек, могущественная волшебница, перед ней не стыдно выглядеть чуточку слабее.
И Модэ рассказывал лисе о своих переживаниях, страхах и предположениях, даже о непростых отношениях с отцом, и о том, что его намерены устранить с дороги, как нежелательного наследника, соперника маленького Ушилу, за которого горой стоит его мать из сильного рода Лань, её отец, уважаемый глава рода, и многочисленные братья. Мать самого Модэ умерла несколько лет назад, и, по слухам, её отравили. Дед Модэ по материнской линии давно погиб, а живых сыновей у него не осталось, так что на поддержку материнского рода рассчитывать не приходилось. Его нынешний глава был троюродным дядей Модэ, и тёплых отношений между ними не возникло.
***
Шенне слушала рассказ юноши, лёжа рядом с ним. Приподнявшись на локте, она правой рукой перебирала густые, жёсткие волосы Модэ. Они были заплетены в косу, но шаловливая лиса разобрала её. Юрту освещала луна, заглядывавшая в дымовое отверстие наверху, но лисе хватало и этого скудного света, ведь зрение у неё лучше человеческого.
Его волосы смолянисто-чёрные, в отличие от её кос, тёмных, но на свету отливавших рыжиной. На висках Модэ серебрились первые седые волоски, а ведь ему едва исполнилось восемнадцать лет. Лису восхищало тело юноши, ладное и стройное, почти безволосое. К его широкой гладкой груди приятно прильнуть щекой, а потом нежить языком маленькие круглые соски — Модэ так забавно жмурился при этом.
Губы Модэ изгибались, словно лук, а раскосые яркие карие глаза блестели, словно рысьи. Любуясь ими, Шенне присела и приглаживала большими пальцами широкие чёрные брови юноши. Он так красив и одинок, этот юный князь. А ещё у него великое будущее, лиса это чувствовала. Он — её шанс на возвышение среди людей, поэтому Модэ надо помочь, если, конечно, он окажется достоин. И он уже готов преклоняться перед ней, это льстило. Решено: она останется с ним и поможет Модэ создать новую судьбу и будущее не только для себя — для целых народов.
Герой достиг желаемого, сам стал правителем - шаньюем, и все это время лиса была рядом с ним. А потом случилась война с Китаем, точнее империей Хань, в которой правил император Гао-цзу. Упомянутый Лю Цзин советник императора, лис, маскирующийся под человека.
Хитро блеснув глазами, лиса поцеловала шаньюя и сказала:
— Вы с Гао-цзу, два выдающихся правителя, не мешаете друг другу. Если даже ты захватишь ханьские земли, то всё равно хунну не смогут на них поселиться. Знаешь, Лю Цзин относится к императору как к любимой игрушке, он покровительствует ему. Ссориться с Лю Цзином опасно. Я рада тому, что ты хорошо подумал и принял предложение о мире.
Модэ лежал на спине. Шенне оседлала его бедра, склонилась над ним и зашептала:
— Главная супруга императора родила ему сына и дочь. Потребуй у Гао-цзу принцессу в жены. Народ решит, что её отдали тебе по той же причине, что и динлинку Иркене.
— А принцесса хороша собой? Не будешь ревновать меня к ней? — поддразнил Модэ, играя со смуглыми полными грудями возлюбленной — они покачивались над его лицом словно спелые золотистые плоды, налитые сладким соком.
— Императрица красива, а дочь пошла в неё. Ревновать не стану, — пообещала Шенне и продолжала. — Скоро мне понадобится новое тело. А если дочь императора поселится среди хунну, её отец не станет нападать на твой народ.
Лиса приподнялась, присела вновь, захватив в тесный тёплый плен встрепенувшуюся плоть Модэ, и любящие опять забыли обо всём, что находилось за пределами постели. Она была их маленьким миром, над которым вместо неба нависал потолок юрты, а в дымнике виднелась далёкая звезда. На вершине удовольствия Модэ показалось, что глаза Шенне блестят ярче, чем та льдистая искра в вышине.
