Ритуал

Флешмоб от Анастасии Разумовской https://author.today/post/406871 

С ритуалами и обрядами в моих оригинальных мирах не слишком густо, необычную свадьбу уже публиковала в рамках другого моба. Похороны тоже. Но есть вот такой магический обряд возвращения к жизни из "Последнего шанса Тома Реддла". 

— Кости есть, кровь есть… — шаманка по очереди бросила кости и платок с бурыми пятнами (Томми как-то поранился на пикнике, платочек чудом остался у Аолы и сохранился в шатре) в похожий на огромное яйцо сосуд из кожи верблюда. Герцогиня лично выделала шкуру для него, невзирая на возмущенные вопли Абу, и натаскала воды из далекого родника.
— Чем больше любви и ручного труда вложишь — тем лучше, — пояснила Цэрэн-Шулам. Аола ей верила.
Потом старуха сыпнула в деревянную чашку горсть соли и поднесла к виску миледи свой неизменный нож.
— Воспоминания давай, — велела она. — Все, какие есть.
— Прямо все-все? — спросила девушка и легонько покраснела. Шаманка захихикала:
— Все, все… Если не хочешь получить детскую игрушку, у которой промеж ног гладко, словно лоб новорожденного жеребенка.
Аола покраснела еще гуще, но отдала все, что требовали. Воспоминания стекли цветными нитями в плошку по лезвию ножа и впитались в соль.
— Хёох! — фыркнула шаманка, продолжая веселиться. — Не желаешь чего подправить? Говори, пока можно. Я могу. Хочешь…
— Не надо ничего подправлять! — перебила ее Аола, чьи хорошенькие щечки стали уже просто пунцовыми. — Там все идеально… Просто сделай, как было, этого будет достаточно.
Счастье, что Абу сидит в шатре, который он все-таки вынудил ее установить, опасаясь, как бы герцогиня не наловила в жилище шаманки каких-нибудь блох, и не слышит этих речей. Старой ведьме бы точно не поздоровилось…
— Ну, как хочешь… — протянула старуха, высыпая соль в воду. Следом туда полетел ком глины, какие-то порошки, травы. Потом вдруг шаманка схватила девушку за руку и быстрым движением проколола ей кончиком ножа палец. Аола ни испугаться, ни отпрянуть не успела.
— Зачем это? — спросила только.
— Надо… — буркнула старуха, стряхнув кровь в сосуд. Последним туда отправился медальон. Потом шаманка схватила большой бубен, украшенный колокольчиками, и выгнала Аолу прочь, велев ждать снаружи. Завершения обряда миледи не увидела. Она сидела на плоском камне у входа, прислушиваясь к гулу бубна и гортанным звукам голоса, который то пел нараспев, то взлетал до крика, то падал до хриплого бормотания.
Над головой миледи в черной пустоте космоса сияли звезды. Степь крепко пахла ковылем, пылью и конским навозом. Было немного странно, что ей не отказали в помощи именно здесь… Не в родной Персии, славящейся великими волшебниками. Не в Африке, чьи колдуны внушают ужас даже своим собратьям. А здесь, где природа проста и сурова, и магия вся — от нее, от природы, так же проста и непостижима для чужаков, одновременно…
Абу выскользнул из шатра, стоявшего чуть поодаль, подлетел к Аоле и, кивнув на юрту, спросил:
— Как там, моя госпожа?
— Вроде бы, все как надо… — она уняла кровь и смотрела, как истаивает розовый шрамик на месте пореза, исчезая совсем.
Шаманка пела и стучала еще добрые полночи. Потом потребовала чаю с молоком. Когда Аола принесла его, сосуд был накрыт куском белого войлока.
— Получилось? — спросила она.
— Подождем и увидим, — скупо ответила старуха.
Ждать пришлось долго. Дни шли, степь желтела, герцогиня носила воду и хворост для очага, готовила пищу и подавала чай редким посетителям шаманки. Если в сосуде и происходило что-то — это было скрыто от глаз. Иногда она прикладывала ладонь или ухо к кожаному боку, и ей казалось, что она чувствует какое-то движение внутри.
В первый день осени старуха сказала — пора. У Аолы так колотилось сердце и подкашивались ноги, что она с трудом стояла. Джинн вынес сосуд на улицу и опустил его на землю перед юртой. Трижды плюнув, шаманка вспорола кожу ножом. Из пореза хлынула вода, обычная вода, прозрачная. Аола шагнула ближе, вцепившись пальцами в край. Старуха расширила отверстие, разваливая «колыбель» пополам, и миледи увидела в ней обнаженное человеческое тело, скрючившееся в позе эмбриона с тесно прижатыми к груди коленями. Шаманка звонко хлопнула его по щеке, человек закашлялся, делая первый вдох… а потом открыл чистые голубые глаза, посмотрел на старуху, перевел взгляд на миледи… Взгляд был осмысленным, и радость узнавания в нем ударила Аолу в самое сердце.