Кто ты такой?

 Мамант Старицкий

  КТО ТЫ ТАКОЙ?

  Было это в конце шестидесятых годов. Снимали мы детскую фильму про то, как советские пионеры на слете шпиона обезвреживают. 

  Натуру выбрали на дальнем востоке, для экзотики. 

  Но незадача вышла. Сняли все, кроме прибытия и отбытия теплохода, А действие как раз на нем происходит. 

Ну забыли - бывает. 

  А в Москве уже ноябрьские отгуляли. Навигация того... тю-тю.  Основная группа по графику в павильон вошла, а меня - оператора  комбинированных съемок - решили отправить в единственный незамер-зающий  порт Советского Союза этот самый пароход снимать.

  Взяли мы с ассистентом камеру и попилили на Кавказ.

  Приезжаем в Батуми, а там на весь город всего две гостиницы:  одна - клоповник, другая - ""Интурист"". Сам понимаешь, в клоповнике  нам жить не улыбалось, а в ""Интурист"" нам без всепролазной  мосфильмовской администрации не осилить самостоя-тельно. 

Только я уже к  тому времени ушлый был, пообтерся. Всегда, на всякий случай, возил с  собой несколько бланков ""Фитиля"".

  Написал я на этом бланке, от руки, письмо директору  гостиницы, что, мол, Всесоюзный сатирический киножурнал ""Фитиль""  лично его просит поселить двух своих сотрудников. Предварительно я у  дежурной имя-отчество директора спросил. Та сказала, но предупредила,  что зря все это. Все равно не поселит. 

  Но я занял пост у кабинета и жду.

  Выходит директор. Я к нему: вот, мол, тут письмо на ваше имя... А он от меня, как от мухи, отмахивается:

  - Нэт мэст... Нэкуда сэлить... Не просите...

  - Да вы только посмотрите от кого письмо, - настаиваю я, а сам его под руку беру, чтобы не сбежал. 

  Он глянул... 

Только на бланк... 

И тут уже сам меня под руку перехватывает и в кабинет к себе втаскивает. 

  Стол моментально накрыли: коньяк, фрукты, зелень...

  - Да, товарищ Камаринский, - сокрушенно говорит директор, а  сам, тем временем, коньяк разливает, - нарушаем. Как на духу скажу:  нарушаем. Лук на базаре за наличные покупаем. А что дэлать? Если его в  государственной торговле днем с огнем не найдешь? А интуриста кормить  надо?.. - и хитровато так прищурился, - А ви что сюда снимать  приехали?... 

  Я ему честно отвечаю, что задание у меня: снять как теплоход отчаливает из порта и как причаливает. И всё.

  - Э... - смеется он и ласково мне пальчиком грозит, - Знаэм, знаэм... Сэкрэтно, да?

  - Одно, - говорю, - могу вам точно гарантировать, что гостиницу снимать не будем.

  - И то хорошо, - довольно подытожил директор и разлил коньяк.

  Выпив, по селектору вызвал дежурную:

  - Колбатоно, ты нэмцэв из люкса пэрэсели. Там тэпэрь товарищи из ""Фитиля"" жить будут. Поняла?

  - Поняла, батоно Автандил, - покорно ответила та и вышла.

  - А с транспортом у вас как? - продолжал выпытывать директор.

  Отвечаю без утайки.

  - Как всегда - такси арендуем.

  - Слюшай, кацо, зачэм такси, зачем такси... - обрадовался он, - Я тэбе ""волгу"" дам. Черную!

  - Неудобно нам вас так обременять, - отвечаю, - Такси проще.

  - Не обижай, генацвале, - директор разлил еще по одной, - я  тоже кино люблю. Завтра машина у подъезда стоять будет. Шофера Гиви  зовут.

  Как вошли мы с ассистентом в номер, так и ахнули: ковры,  хрусталь, биде, мягкая мебель... Монтана! За всю свою киношную жизнь я  никогда так шикарно не жил. В лучшем случае одноместный номер.

  С утра мы никак не могли отвязаться от Гиви. Пристал как  банный лист, что хоть до таксопарка, но нас довезет. Зачем таким большим  людям пешком ходить. Несолидно, мол, а там смотрите. 

По дороге узнал,  что нам сегодня необходимо в порт и обрадовался как ребенок, право  слово:

  - Дарагой, зачэм врэмя тэрятем? - и развернулся круто к морю.

  Но в порту нас ждал большой облом. Отходит единственный  пассажирский теплоход в 23.30, а приходит в 4.05, утра. И больше ничего  нет, и не обещают. А нам пароходик при солнечном свете, по сценарию,  снимать надо.

  Отбиваю в Москву телеграмму: так, мол, и так... Нет парохода  при свете солнца. И выдвигаю предложение: может снять, что есть и домой?  А нам в ответ приказ жесткий: что хотите делайте, но чтобы пароход был  какой нужен. Хоть месяц там сидите.

  Мы и сидим. Нам не кисло по поздней осени в субтропиках пузо  погреть за казенный счет. Утром наведаемся в порт: узнаем, что никаких  изменений в расписании нет - и на пляж. Благо температура воды еще  радоваться жизни позволяла. В общем, вышел нам второй отпуск.

  Мы Москву снова бомбардируем телеграммой, для очистки  совести. А нам опять ответ категорический: без парохода не  возвращаться.

  Но все хорошее имеет привычку заканчиваться. 30 ноября  зазывает нас к себе в кабинет директор гостиницы, ставит коньяк и  сообщает, что на День Конституции, 5 декабря, будет прогулочный рейс  катать передовиков производства из Батуми в Поти и обратно. Днем.

  И хитро добавляет:

  - Ну, вот я вам помог информацией, так и ви мне, всё-таки  скажите: пароход - это я понимаю, не дурак, - прикрытие. А что на самом  дэле? Кого в ""Фитиле"" продернуть хотите?

  Как нам ни трудно было: все же его коньяк пьем, но  отвертелись от прямого ответа. Развели киселем семь верст до небес,  напустили туману псевдовосточным красноречием; но больше всего налегали  на длинные льстивые тосты в честь хозяина стола.

  Короче: дело сделано. Сняли мы пароход белый- беленький. Как он отваливает в Батуми.  И на Гиви в Поти рванули. 

  Опередили пароход и сняли, как он в Поти к стенке причаливает. 

Все. Работа закончена.

  Отвез нас Гиви на вокзал, помахал ручкой и мы в Москву... Ту-тууу.

  А в Москве, пока мы пузо грели на югах, режиссер  благополучно не справился с монтажом. Его отстранили и вместо него Ролан  Быков пленку клеит. 

  Так он нас и спрашивает:

  - Какого черта вы целый месяц на югах просидели?

  - Пароход ждали.

  - Какой пароход? Какой пароход, ребятки? У нас все действие  давно в поезде разворачивается. Кстати, там, под Батуми, ущелье есть  одно. Очень по пейзажу дальний восток летом напоминает. Так вот вы мне  снимите, как по нему поезд едет.

  Садимся с ассистентом в купе и обратно на Кавказ пилим. 

  На этот раз я попросил мужиков из ""Фитиля"" настоящее письмо  мне сделать. Они не чинились: бутылка коньяка вся недолга. Но зато  письмо было у меня уже со штемпелем. Все честь по честь: хоть по  телефону исходящий номер проверяй.

  Приезжаем в Батуми, идем сразу к Автондилу, а он, обиженно так, говорит:

  - Ну, зачэм второе письмо было писать. Что я вас в лицо не знаю?.. Номер тот же? - подмигнул он нам.

  - Тот же, - радостно согласились мы.

  - А я сразу понял, что ви в прошлый раз только на развэдку  приезжали, - довольно потирая руки, полез он за коньяком, - Пароходом  прикрылись, а сами вынюхивали: кого бы нам тут за яйца повесить? Очэнь  хытрый ваш журнал. Очень хытрый. Да и как не быть хытрым? Как бы ви  тогда таких бальших людей на весь экран полными мудаками прэдставляли?

  И, понизив голос, интересуется:

  - А сэйчас кого снимать приехали? Я никому не скажу. По секрэту... А?

  Я ему честно отвечаю, что есть тут ущелье одно. Очень на  дальний восток летом похоже. Нам там проходящий поезд снять надо общим  планом. И все.

  - Вай, вай, вай... - обрадовался он, как ребенок, и замотал  головой, - Батоно Володя, ви такой же конспиратор, как Сталин в Батуми.  Кстати, ви в нашем музээ были? Обязательно посэтите. Там такое есть, -  тут он нам подмигнул, что в ваших московских музэях давно в ящик  заколотили и никому не показывают.

  Ездим каждый день в ущелье снимать поезд. Как на работу в офис. Естественно, на  черной ""волге"", с Гиви. Он при нас как неотлучный соглядатай. 

Поезд по  этому ущелью ходит только раз в день. В 12.05. А у нас как всегда: то  солнца нет и сиди-жди, то солнце есть, но на небе тучек нет; а то и  солнце есть, и тучки есть, но камера пленку зажует; а то все нормально,  да тучка солнце закроет...

  Сидим на горке, поезда ждем. Камера под зонтиком в полной  боевой готовности. Рядом достархан расстелен: вино, фрукты, зелень...  Гиви шашлык невдалеке жарит. Рай, одним словом. Жалко было с местом  расставаться, когда на седьмой день поезд мы все же сняли, какой нужен и  надо было в Москву собираться.

  А тут как раз сезон  сбора мандаринов поспел. 

  Мы к Автандилу за посредничеством.

  Он, с великой радостью, отвез нас в колхоз. Выбирай любые сам  и плати по госцене в кассу. Сколько душе угодно. Набрали мы по большой  картонной коробке себе и еще пару коробок для группы прихватили.  Цены-то по себестоимости, не рыночные, даже не магазинные.

  А вот на вокзале затычка вышла. Идет милиция вдоль состава и  выбрасывает коробки с мандаринами прямо на перрон. Это они так с  торгашами борются. С их нетрудовыми доходами.

  Я сижу в купе - ни жив, ни мертв. Вагоны считаю: сколько им до нашего осталось. 

  А мандаринов жалко - сил нет. Я их такие отбирал, какие даже  на московских рынках не встретишь, не то, что в госторговле. Не мелкие  и зеленые, а оранжево-красные, сладкие и размером с марокканский  апельсин.

  Тут от вокзала прямиком к нашему вагону бодро так, энергично,  вышагивает милицейский майор в сопровождении сержанта. Вскакивает в  наш вагон и кричит:

  - Кто Камаринский?

  У меня все внутри оборвалось и матка наизнанку. Настучали уже - думаю. Не иначе, как Гиви. А делать нечего - пошел сдаваться:

  - Я Камаринский. А в чем дело?

  Тут майор мне честь под козырек отдает:

  - Счастливого пути, товарищ Камаринский.

  В общем, весь состав вычистили. У одного меня только  мандарины. А на границе России и Абхазии еще один шмон мандариновый. Ну,  думаю, не там, так тут отымут. А милицейский капитан, что шмоном  руководил, подходит к нашему купе и спрашивает:

  - Кто Камаринский?

  - Я Камаринский.

  - Счастливого пути, товарищ Камаринский, - и тоже руку под козырек.

   Прошло пять лет и об этой истории я уже и забывать начал,  как с совсем другой картиной опять занесло меня хромой киношной судьбой в  Батуми.

  Выехал я позже основной киногруппы. Даю телеграмму: ""Встречайте с аппаратурой. Камаринский"".

  Приезжаем в Батуми и первого, кого мы видим - Гиви. 

  Ну и разозлился же я:

  - Гиви, - говорю, - тебе, что больше делать нечего, как меня  встречать? У меня аппаратуры на целый автобус, а ты мне ""волгу""  подаешь.

  - Ничэго, батоно Володя. Все размэстим.

  Кое-как утрамбовали все в ""волгу"" и привез-ли в гостиницу. 

В тот же номер.

  Только помылся и собрался лечь спать, как приходит ко мне директор картины и кричит на меня:

  - Ты кто такой?

  - А ты что? Меня не знаешь? - отвечаю по-одесски.

  - Нет, ты мне ответь: ты кто такой?

  - Володя Камаринский, оператор комбинированных съемок. А в чем дело?

  - В чем дело? В чем дело? С этого следовало и начинать.  Вчера, в час ночи, ворвался ко мне в номер с твоей телеграммой директор  гостиницы и кричит: ""Выселяй режиссера! В этом номере Камаринский  привык жить!"" 

  Москва 1995г.