Мемуар-4

Продолжаем ежевечерние воспоминания.
Итак, я обещал рассказать, чем занималась лаборатория, в которой я начал работать. Мы разрабатывали и внедряли технические средства и технологии для бурения: 
1) неглубоких скважин автономными установками, которые спускались с борта судна самостоятельно стабилизировались на дне; 
2) более глубоких скважин по т.н. технологии Wire Line, когда скважину и палубное оборудование связывала колонна бурильных труб большого диаметра, а в осевой её канал опускались различные пробоотборники для забора кернового материала. 
Керн - это столбик породы, который является главной целью разведочного бурения. Его потом исследуют геологи и получают информацию о составе и свойствах пород того или иного горизонта.
Лаборатория работала с тремя основными морскими геологическими экспедициями - в Мурманске, в Корсакове (на Сахалине) и в Одессе. Меня по молодости и неопытности на океаны не пускали, сказали, что нужно обвыкнуться в тёплых морях для начала.
Но весёлых случаев и в Чёрном море хватало. Довелось попасть и в шторм, когда волной ненавязчиво смыло весь палубный груз. Но самое удивительное приключение было, когда меня с напарником и буровой бригадой забыли на буровом понтоне посреди Тендровского залива.
Ну, как забыли... НИС "Топаз" нас высадил, капитан сказал, что заберёт через пять дней. Не забрал. Оказалось, что "Топаз" ушёл в Вилково устранять поломку ходовой части, и нас даже по рации предупреждали. Но рация на понтоне работала только на передачу, а мы эфир не слышали. Поэтому очень грустили, готовились в робинзоны. Прикидывали, чьи ремни и голенища сапог съедим в первую очередь. Смену привезли через две недели. К тому времени еда у нас закончилась и мы занимались рыболовством. Почти неделю жили, поедая бычков. На завтрак, на обед и на ужин. В виде первого и второго блюда. К счастью, компот буровой мастер, взявший на себя обязанности кока, варить из бычков не догадался. С тех пор я не очень люблю рыбу, а бычков не ем от слова совсем. Покупаю только коту.
Кстати, скважину, несмотря ни на что, добурили до проектной глубины и все необходимые пробы сделали.
Но, как бы там ни было, работать в ОНИЛ МБ (отраслевая научно-исследовательская лаборатория морского бурения) мне нравилось. Коллектив у нас подобрался интересный, весёлый и творческий. Многие писали стихи и потом пели их под гитару. Свои первые опыты переводов Киплинга и Эдгара По я сделал тогда же.
Но на работе все работали. За два года в лаборатории я получил 19 авторских свидетельств на изобретение. И это считалось слабенько. Наш рекордсмен, Виктор Блинов, подал 100 заявок на изобретение. Вот только не помню, успел ли до развала СССР получить на все положительные решения экспертного совета из Москвы.
Вот так я ненавязчиво подвёл читателей к той точке, когда Советский Союз прекратил существование и в стране начался сущий кавардак, вкупе с бардаком.
Но об этом завтра.