Разбуди меня (не очень) нежно!
Автор: Марика ВайдДавно не флешмобилась, но так как придумывать тему лень, воспользуюсь подсказкой зала: расскажу об экстремальных пробуждениях моих персонажей.
Идейный вдохновитель Мария Камардина: https://author.today/post/410773
Мария, спасибо!
Первое место, безусловно, занимает экстремальная побудка Яруна, сына навьего князя Честы из «Наследства слабых душ» (славянское фэнтези). Глава так и называется «Недоброе утро для Яруна».
Сон рассеялся вместе с тяжёлым тычком по ребрам. Ярун сел на полу и протер глаза. Вокруг стояли стражи Симаргла, ощерившиеся огненными мечами. А впереди них сам вождь Чтибор. Это он сапожищем, лалами расшитым, ребра “огладил”.
– Проснулся? - ухмыльнулся недобро. - Вяжите его.
Не успел навий наследник оглянуться, как в небесной сети очутился. С виду она как свет солнечный, а на деле крепче вервия плетёного. Из заклятий вся соткана – силу духовную вмиг смиряет. Пленник под сетью наложенной слабее дитяти малого.
Подняли его на ноги и поволокли прочь из опочивальни, как мешок с зерном – стыдно стало. Да ещё берегиня на пути повстречалась. Зыркнула таким холодным взглядом, что тошно стало. Словно лицом в нечистоты ночные макнула.
– Что я сделал-то? - выкрикнул Ярун, пытаясь из рук стражей вывернуться.
Но обступила их толпа со всех сторон, стоило за ворота выйти.
– Отдайте его нам! - завопили бабы встревоженные.
– То дело стражей Симаргла, - отказал им Чтибор, давая знак уводить пленника прочь. - Не позволено самосуд чинить.
Ярун оглянулся через плечо. Гомонящие бабы с мужиками окружили вождя стражей тесным кольцом, а тот им что-то терпеливо втолковывать принялся.
Навий наследник хмыкнул – впервые небесные за род Раригов вступились! Неужто, в местном лесу что издохло, коль такая забота вдруг проявилась?
Втрое место, пожалуй, отдам пробуждению Нари — правой руки главной героини «Крыльев рода Оллер» (приключенческое фэнтези).
Ещё раз себе напоминаю: глупая женщина, дай, наконец, названия главам — ничего найти с наскоку невозможно!
Вжик-вжик...Вжик-вжик... Нари проснулась от монотонных звуков, но не спешила открывать глаза. Пусть она не воин и не следопыт — инстинктов маловато. Однако юность, проведённая в блудилище на юге, научила её многому. Например, не спешить с действием. Поэтому вскакивать на ложе настороженным сусликом она не собиралась. Лучше полежать и прислушаться.
Кто-то находился в пещере, а выдавал его только этот назойливый звук — вжик-вжик... Трение! Которое внезапно прекратилось.
—Можешь не притворяться, — произнесли почти над самым ухом. — Я слышу, как изменилось твоё дыхание.
Нари села и протёрла глаза. Ярлен! Кто же ещё будет столь любезен? Изначальный нависал над ней размазанным пятном — свечи не освещали лицо, мешая рассмотреть его выражение.
—Где твоя госпожа?
—Вообще-то я спала. Вся израненная. Нужно пожалеть девицу, прежде чем спрашивать!
Изначальный отошёл в сторону, возвращаясь к брошенному занятию. Нари проследила за ним недовольным взглядом.
—Вся израненная... — тихо повторил тот и ухмыльнулся. — Всего лишь крошечная ссадина, а ты готова жаловаться?
—Я не воин. Мне очень больно, — обиделась Нари и осторожно потянулась, разминая затёкшие мышцы.
Спина почти не болела.
—Так, где твоя госпожа? Она не сказала, куда уходит?
—Не-а... — Нари соскочила с ложа и подошла к Ярлену.
Тот возился со стрелами — обтачивал прутья, охватив с двух сторон мелкозернистыми камнями. Сбоку лежали длинные гусиные перья, тщательно отобранные по ширине — два с половиной теба, не больше. Где он взял такую роскошь? Не в горах же гуси водятся?
И сюда же присовокуплю «с (не) добрым утром!» для самой главной героини, Элории, после того, как та получила стрелу в спину от одного из, казалось бы, верных ей людей.
Слабый ветерок врывался через приоткрытые створки высокого окна. Ласкал покрытые росой соцветия золотого корня в глиняной вазе. Нежно перебирал шелковые складки балдахина, покрывающие высокое ложе. Тёрся о босые ступни лежавшей на нём девицы, а затем целовал её бледные щеки.
Лето в Северных горах радовало умеренным теплом и обильными дождями. Узкие теснины шумели досыта напоёнными речушками. А редкие плато буйствовали цветущими травами. Чёрные камни Врановых отрогов и те ожили — вечнозелёные лианы гуще обычного увили южные стены возведённой здесь твердыни рода Оллер.
И не только стены утратили присущую им сдержанность — радостно шуршали густой листвой, воспевая лето. Открытая оранжерея крепости тоже цвела и благоухала, радуя глаз строгого хозяина.
Элория лежала под балдахином, ничего не ведая о красоте вокруг. Свежие ссадины на лице успели потускнеть и покрыться тёмно-коричневой корочкой. А ушибленные места перестали безудержно ныть. Но она ничего не знала и об этом до тех пор, пока мягкая прохлада не заставила ступни мёрзнуть.
Сначала дрогнул большой палец на одной ноге, потом на другой. Неприятное ощущение разрядом молнии прошлось по затёкшим мышцам, будя мозг. Длинные ресницы задрожали. И, наконец, она разомкнула веки, в недоумении уставившись на полупрозрачную занавеску. Почти невесомая преграда закрывала потолок. Да и стена с высоким окном пряталась за ней, мешая рассмотреть детали. Единственное, что она уловила — это цвет. Глубокий угольно-чёрный.
Ветер, дующий в окно, резко усилился — занавеска взлетела, позволяя рассмотреть дверь и вошедшего в комнату мужчину. Изначальный! Избавится ли она когда-нибудь от этого проклятия? Древний народ преследует везде, куда бы она ни пошла в Живых землях. Не об этом ли кричал вождь длива, проклиная её перед смертью?
Изначальный двигался бесшумно. Он опустил на стол у изголовья небольшой поднос с кувшином из прозрачного стекла. Вода! Элория непроизвольно облизала пересохшие губы, когда тот смочил платок и обернулся к ней. Смежив веки, она позволила смочить болезненные трещины на губах. А затем открыла глаза, читая немое удивление на лице вошедшего мужчины.
—Где я? — короткий вопрос прошёлся по горлу железной щеткой.
Она закашлялась, привставая на локте. Движение вызвало прилив слабости. Голова пошла кругом, а сердце пугливо затрепыхалось в груди. Спина вмиг стала влажной от пота.
Изначальный промолчал. Его серые глаза казались безразличными. Сузившиеся от дневного света зрачки упирались ей в переносицу, как наведённая на цель стрела. А лицо выглядело выточенным из единого куска мрамора — бледное и неподвижное. Истинный брат Ярлена!
Замешкавшись на мгновение, он развернулся и вышел.
—Эй! Ты немой? — возмутилась Элория. — Кх-кх...
Надсадный кашель не позволил продолжить, отзываясь тупой болью в грудине. Она погладила больное место, ощущая тугую повязку. Здесь, между шестым и седьмым ребром, торчал наконечник стрелы. Мешая дышать, замедляя биение сердца. Кажется, оно совсем остановилось? А она всё смотрела на колючие безразличные звёзды над головой, осознавая — небесный свет гаснет, а яркие точки вверху размываются в неясные блёклые пятна.
—Тебе нельзя волноваться.
Она подняла взгляд, отрываясь от созерцания чистой рубахи из шелка, наброшенной на её тело поверх утягивающих лент на груди. Ещё один Изначальный. На этот раз в плаще цвета разгоряченного заката. Падающий из окна свет, преломлялся в его прозрачных глазах загадочными красноватыми бликами, делая их выражение нечеловеческим. Правильные черты лица, бледный лик. Всё, как у Изначальных. И только мягкая улыбка, тронувшая тонкие губы, намекает на каплю человеческой вежливости.
—Не переживай, я прикажу Шуну быть внимательным, — Изначальный опустился на край ложа, охватывая пальцами её запястье.
Элория попыталась убрать руку, но слабость не позволила сопротивляться чужой воле.
—Полежи тихонько. Я прослушаю пульс.
Она ещё раз окинула незнакомца взглядом. Волосы у него снежно-белые, однако носит он их распущенными, как девица из простого народа. Длинные пряди свободно стекают вниз, накрывая густой волной плечи.
Но вышивка и украшения не позволяют сомневаться в высоком происхождении — перед нею истинный аристократ. На воротнике-стойке сложный орнамент золотого шитья. Он же украшает наручи из тонкого шёлка, перехватывающие широкие рукава. В левом ухе тяжёлая серьга в виде капли, осыпанной мелкими рубинами. И на указательном пальце руки, нащупывающей пульс, тоже перстень с рубином. Сложная гравировка покрывает все его грани — на ней птица с раскрытыми крыльями, возрождающаяся из языков пламени.
—Всё в порядке, — Изначальный отпустил запястье и плеснул воды в чашу. — Ты идешь на поправку.
Ну, и третье место. На закуску. Доброе утро для тех, кто попробовал вампирской крови. «Вкус смерти».
— Я не нашел следов нашего гостя, — молодой голос мелодичен и тих.
— Ты уверен? — ответил кто-то мягким баритоном.
— Абсолютно.
— Почему он оставил её?
— Думаю, ты был шумным, спеша на помощь, — с едва сдерживаемым смехом заявил первый говоривший.
Я, не открывая глаз, прислушалась. Голоса казались мне смутно знакомыми.
— Не смешно.
— Разве я смеялся? Я сам слышал твои шаги, мог и он расслышать.
Мама учила меня, что подслушивать некрасиво. Однако на сей раз моё любопытство на законных основаниях взяло верх, и я притворилась спящей, дабы узнать что-нибудь важное для моей хрупкой человеческой жизни.
— Ты видел его?
— Нет, я... — неожиданно голос затих, и я уловила на лице легкое веяние воздуха, — С добрым утром!
Пришлось открыть глаза. Надо мной склонился Янек, ехидно ухмыляющийся уголками губ. Бьюсь об заклад, он знал, что я не сплю!
— Мм... — промычала я, язык не слушался.
— Пить? — из-за спины Янека выглянул Георгий Батори.
— Угу.
Стакан, возникший перед моими губами, был до краёв наполнен прохладной водой. Я подозрительно покосилась на вампира. Рукава его белой рубашки были плотно застёгнуты запонками, инкрустированными по старинке крупными камнями. Тьфу! Приснится же такое! Кровь, шампанское, Новый Год... Жадно приложившись к краю стакана, я выпила целительную жидкость, не проронив ни капли.
— Сколько? — теперь язык меня слушался.
— Почти двое суток, — сообщил Георгий, ставя стакан на краешек тумбы у изголовья.
Комната была мне не знакома.
— Мы в гостиничном номере, — предвосхитив мой следующий вопрос, пояснил граф. — Я рад вашему выздоровлению.
— Ещё бы! — фыркнул черноглазый Янек. — Юрай столько усилий приложил.
— Помолчи! — строго оборвал его Батори.
— Отчего? Пусть знает.
— Нет!
Я незамедлительно приподнялась на локте и, сунув подушку под голову, оперлась о спинку кровати. От меня что-то скрывают? Непорядок! Я обязана выяснить, что именно осталось вне ведения моего болезненного, ненормального любопытства!
— Да, я хочу знать, — твёрдо произнесла я, с вызовом глядя на Батори.
— Вот! — картинно воздев руки к потолку, прошептал Янек. — Исполняю твоё желание, сестрёнка. На тебя напал перевертыш. К счастью, Юрай оказался рядом и пришёл на помощь. Укус был не смертельным, но довольно ядовитым для человека. Если бы не противоядие, которым тебя от души напоил наш великодушный граф...
— Довольно, — Батори опустил ладонь на плечо юноши.
— Противоядие? — я с недоумением уставилась на обоих вампиров.
— Он напоил тебя собственной кровью, — подмигнул мне Янек, снимая с себя руку Батори.
— Так это был не сон?! — прохрипела я, ощущая, как к горлу подступает волна тошноты.
К счастью, наблюдательность Георгия не позволила испачкать гостиничные простыни. Он успел выволочь меня из комнаты в туалет до того, как началась обильная рвота. Пожалуй, меня за всю жизнь ни разу так сильно не рвало. Едва внутренности наизнанку не вывернулись. Наконец, мучения прекратились. Ибо мой многострадальный желудок был абсолютно пуст.
— Вынужден покинуть вас, дамы и господа, — насмешливо попрощался Янек. Батори провел его довольно неприязненным взглядом.