Обыденность зла

Жизнь сдала прирожденному актёру Косте Данилову поганые карты. Он оказался в партии пробуждённых, направленных в скучную промышленную колонию Саратов. После первичной школы Константин поступил в театральное училище, с легкостью сдав вступительные экзамены. Одарённому студенту, по особому распоряжению ректора, позволили параллельно посещать занятия на актёрском и режиссёрском факультетах. Конспекты же сценарного он раздобыл самочинно, безо всякого разрешения. Пахал, как лошадь, недоедал, недосыпал. И что же в результате? Заработав превосходные оценки на выпускных экзаменах, став обладателем двойного диплома с отличием, получил ли Константин путёвку в столицы, как того заслуживал его талант и преданность профессии? Ничуть не бывало. Напротив. 

«С вашим дарованием, с вашими рвением и усердием, господин Данилов, – польстил ему чиновник кадрового отдела министерства культуры, – вы без труда поднимете на должный уровень театр драмы Балашова».  Нет, вы только подумайте, Балашов! Дыра на планете Покров, самой убогой в системе! Сонный губернский городок в полмиллиона душ. «Один из крупнейших в империи центров переработки сельскохозяйственной продукции, поставляющий натуральные концентраты на склады известных торговых компаний», как гордо сообщалось в путеводителе по городу. Тратить на Балашов свою чудесную, уникальную жизнь Константин не намеревался. Но что прикажете делать? Отказаться? Министерство культуры аннулирует диплом, и тогда прощай, сцена. Переучиваться на другую специальность? Увольте. Константин Данилов не видел себя ни доктором, ни учёным, ни инженером. А видел он себя исключительно властителем дум и сердец, повелителем масс. Такая вот безвыходная ситуация. И тогда-то его и осенила спасительная идея: политика! Вот оно, поприще, достойное его таланта! Ведь чем отличается служба политика от службы актёра? Да ничем! Оба говорят не то, что думают, оба притворяются не теми, кто они есть, оба работают на публику. Только у политика, в отличие от актёра, прибыль побольше и карьерный рост не ограничен. Эта мысль настолько захватила юного выпускника театрального училища, что он в одну ночь разработал новую жизненную стратегию. Прежде всего, решил Константин, Балашов – не ссылка. Наоборот, Балашов – это шанс. Служа директором театра и вступив в какую-нибудь влиятельную партию, он сможет вскорости избраться в планетарную думу. Затем – в системную. И так далее – шаг за шагом, шаг за шагом. Всё выше и выше! Мысленно он уже примеривался к министерскому портфелю, становился советником и другом Его Императорского Величества, вторым лицом империи! Надо ли говорить, что на следующее утро невыспавшийся, но преисполненный самых радужных надежд Константин отправился покорять Балашов? Принявшись за дело, он быстро сколотил труппу, поставил несколько неплохих спектаклей, один из которых даже получил вторую премию на системном театральном фестивале. Прослужив на Покрове два года и заработав приличную репутацию, Данилов, наконец, перешёл к главному делу. Он уже высмотрел для себя подходящую партию: конституционные демократы. В меру прогрессивно, в меру консервативно. В крупные правые партии Константин, памятуя о собственном низком происхождении, предпочёл не соваться: там правило бал дворянство, пробуждённое и личное. Левые его тем более не интересовали: Константин выбирал партию с дальним прицелом на государственный пост. А принадлежность к либеральным кругам ставило на подобной карьере жирный крест: в Российской империи левые умонастроения не поощрялись. Думские левые, судя по публикациям в прессе, выступали в скромной роли предохранительного клапана, через который по мере необходимости выпускался пар народного недовольства. Пускать свою жизнь в свисток Константин не хотел. Таким образом, центристы становились для амбициозного молодого человека единственно возможным вариантом. В кадетской партии директора популярного театра приняли с распростёртыми объятиями, наговорили кучу комплиментов, всячески приветили и ободрили. Но дальше красивых слов дело не пошло. На партийных праймериз Данилов оказался в самом низу списка. И это несмотря на активную партийную деятельность, успехи на фестивалях и хвалебные статьи в периодике. Константин заподозрил, что дело нечисто. И не ошибся. Один из высокопоставленных знакомцев, владелец консервного завода Ян Даменцкий, с которым Данилов решил посоветоваться, открыл юноше глаза на происходящее. 

- Партия, друг мой, это чисто коммерческое предприятие. – Доверительно пояснил Константину Даменцкий, радушно принимая молодого человека в своём особняке. – Думаешь, зачем люди идут в политику? Только не начинай про веру, царя и отечество. Задарма отечество любят только дураки. В политику идут за надобностью. Место-то хлебное, прибыльное. Тут тебе и комиссии, и лоббистские группы – оборотливому человеку раздолье, только успевай набивать карманы. Такое место затак не получишь. Эти твои праймеризы, выборы, голосования, всё это фейерверк, пиротехника для отвода глаз. Хочешь подняться в этой иерерхии – придётся похлопотать. Занести нужному человеку, сколько положено. Деньги, вот что всё решает».

Константин понял, что путь наверх без стартового капитала заказан. Получился замкнутый круг: чтобы достичь вершин, требуются средства, которые можно получить, только оказавшись на вершине. Или по какой-то совершенно невероятной протекции влиятельного человека. Но кто согласится составить протекцию скромному директору провинциального театра? Тот же Даменцкий, стоило только Константину заикнуться о поддержке, хлопнул его по плечу и открыто признался: «Я друг мой, с тобой завсегда в охотку поточу лясы. Говорить с тобой одно удовольствие, у тебя мозги свежие, не заплесневелые, как у наших. Нужда приключится, напою, накормлю – это без проблем. Но вкладывать в тебя капитал, уволь, не стану. Не вижу, в чём здесь моя выгода. Ты покажи мне, где в твоём предложении барыш, тогда и поговорим». На том и остановились. 

Окажись на месте Данилова кто другой, махнул бы рукой, да и удовольствовался тем, что есть. Всё-таки директор театра, а не какой-нибудь приказчик. Приличный оклад, чин, служебная квартира, положение в обществе. Но Константин Данилов не такой человек, чтобы отказаться от мечты ради скучного амплуа мещанина. Неудача лишь пробудила в нём здоровую злость. Не ту, которая разрушает всё вокруг, а созидающую, заставляющую человека совершать невозможное вопреки всему. И первым, что создал Константин Данилов, стала собственная философская система. Люди далеко не равнозначны, осознал он. Высшие сами подчеркнули это, подарив одним какое-то мифическое «столбовое дворянство» с приличным обеспечением, а другим – пустышку.  Или другой пример: военные и партикулярные. Военные по меркам обычного человека – вообще существа другой породы, какие-то сверхлюди. Так что неравенство – не случайность. Оно изначально заложено в человеческую природу. Но только Данилов понял, в чём его подлинная суть. Ведь дворянство, физиология, внешность – всё это частности. Они не более значимы, чем цвет волос или, скажем, форма ушей. Разделение людей происходит на самом глубинном, подсознательном уровне. Один тип людей – это персонажи. Актёры, покорно исполняющие чужую волю, бездумно  повторяющие фразы, вложенные им в головы людьми совсем иного типа: режиссёрами. Режиссёр, творец, создатель – другой тип. Только он может считаться подлинно человеком разумным. Режиссёр. Такой, как сам Данилов. Персонажи – инструменты воплощения его воли, вспомогательный элемент общества. Как рабочие пчёлы в улье. Как и пчёлы, они не имеют самостоятельной воли, хотя и могут ужалить. Но при известной сноровке они безопасны и весьма полезны, ибо работают на благо режиссёров, следуя установленным последними правилам. Вот где проходит водораздел! Режиссёр соблюдает установленные так называемым «обществом» (а на самом деле, предыдущими поколениями режиссёров) правила только с тем, чтобы внешне не отличаться от персонажей. Так пчеловод надевает защитный костюм, чтобы не пострадать от жал потревоженного улья. Но по праву рождения режиссёр свободен от навязанных ему извне устоев, именуемых «законами» и «моральными нормами»! А значит, их нарушение не должно вызывать у него угрызений совести! Более того, само понятие совести не имеет никакого отношения к режиссёру. Совесть выдумана для персонажей, как внутренний ограничитель, не позволяющий им отклоняться от заданного режиссёрами пути! Более того, совесть заставляет нарушившего правила персонажа считать виноватым самого себя! Режиссёру даже делать ничего не придётся: совесть сама загонит взбыркнувшего персонажа назад, в стойло благопристойности. В подкрепление этой стратегии режиссёры прошлых веков придумали религию с её концепцией греха и посмертной расплаты. Ну а для тех персонажей, кто закусил удила и отказывается прислушиваться  к «совести» и «вере», есть плеть закона в его материальном воплощении: силовых ведомствах. Совесть, вера и закон – вот они, те три слона, на которых зиждется незримая власть режиссёров! 

Осознав, каково истинное устройство общества, Константин Евгеньевич рьяно принялся за дело. Прежде всего, следовало найти свободную нишу, в которой можно сделать карьеру, не располагая стартовым капиталом. Скорее всего, эта ниша находится где-то за гранью закона, что в свете открывшейся Константину истины не играло никакой роли. Главное, что он, урождённыйрежиссёр, должен найти способ занять полагающееся ему по праву рождения место!

«Не может быть такого, – рассуждал Данилов, – чтобы во всей империи не нашлось какой-нибудь хитрой лазейки. Пусть все законные опции для карьер давно заняты. Но остаются карьеры опасные, рискованные, как прогулка по проволоке под куполом цирка. Карьеры, на которые трусливые персонажи  никогда не осмелятся. Но Константин Данилов – режиссёр, он слеплен из другого теста. Он риска не боится. И это бесстрашие, эта настойчивость в достижении цели принесли плоды: Константин Данилов нашёл свою проволоку над бездной. 

Идея с партийной карьерой, в конечном итоге, оказалась правильной. Только партию Константин по неопытности выбрал не ту. Попытался влезть в миску к разжиревшим котам. А следовало с самого начала влиться в волчью стаю. Голодную, злую, готовую рвать глотки за место под солнцем. К коммунистам надо было идти! Вот где подходящее место для молниеносной карьеры. А уж добравшись до вершин, можно будет придумать, как конвертировать положение лидера подпольщиков в реальную власть. Да, компартия – именно то место, где настоящий режиссёр может развернуться во всю мощь таланта!

Окрылённый новой идеей, Данилов, принялся за дело. Сойтись с нужными людьми, вызвать к себе доверие – всё это для талантливого лицедея не составило труда. Не прошло и месяца, как Константина Данилова, новоиспечённого пламенного борца за дело рабочего класса, кооптировали в состав Балашовского филиала РКП. Оказавшись в рядах подпольщиков, Константин Евгеньевич сразу понял, что не ошибся в выборе. Большую часть коммунистов составляли персонажи, не сумевшие добиться успеха в своих никчёмных жизнях и оттого сочащиеся ядовитой завистью к преуспевающему классу. Среди них, словно щуки в пруду, шныряли немногочисленные конкуренты из местных, доморощенные режиссёры. Опасности они не представляли: мелюзга, самодеятельность, не более того. 

Константин понимал, что для успеха спектакля требуется сыгранная труппа, коллектив, преданный лично ему и готовый выполнять его волю. Он тщательно отобрал в свою команду надежных людей, привязав их к себе узами общего дела. К своим Данилов относился рачительно, с заботой. Ему не раз случалось выручать преданных друзей из переделок, рискуя собственной жизнью. (А что риск был тщательно просчитанным, срежиссированным, так об этом друзьям-персонажам знать не полагалось). Неудивительно, что за год с небольшим Данилов дорос до члена планеткома всего Покрова. Ему доверили руководство силовыми операциями, которые Константин Евгеньевич проводил изобретательно и жестко, не забывая параллельно собирать компромат на потенциальных конкурентов. Cпустя ещё год Константин Данилов выставил свою кандидатуру на пост председателя планеткома партии. А это уже гарантировало место в системном комитете РКП! К выборам он пришёл фактически единолично: двое соперников, поддавшись шантажу, безропотно согласились поддержать его кандидатуру. Ещё одного, упрямца Никиту Осипова, Контантин Евгеньевич ловким ходом отправил прямёхонько в руки покровской охранки. И быть бы Данилову председателем планеткома, если бы не внезапная инспекция из самого ЦК РКП. Следователи из центра проработали всего неделю. Но эта неделя свела на нет два года труда Константина Евгеньевича. На расширенном заседании планеткома Данилова обвинили в «неоправданной жестокости, бросающей тень на образ коммунистов и подвергающей партию недопустимому риску». Под нажимом из центра планетком небольшим большинством проголосовал против Данилова, и его, безоговорочного фаворита предвыборной гонки, с треском выгнали из коммунистической партии «за деятельность, несовместимую с моральным обликом коммуниста». То есть, пока Данилов устранял капиталистов-кровопийц и их прихвостней, это было совместимо с их высокой моралью! А тут внезапно, накануне выборов, этакая щепетильность! Партия просто избавилась от него. Предала, испугалась его силы.