Штурвал, компас и водолазное белье.

Старицкий Мамант

  ШТУРВАЛ, КОМПАС И ВОДОЛАЗНОЕ БЕЛЬЕ

  Как-то раз к нам на Кировский завод поќставили на ремонт старый торпедный катер. Чуть ли не ленд-лизовский еще.

  В ту же ночь с него кто-то снял компас, штурвал красного дерева и унес, прихватив до кучи еще два комплекта водолазного белья.

  Дело было, как на грех, в середине сентября. Конец квартала. И такой висяк. 

  Кисловато стало.

  А тут еще кеп с катера промеж ног путается. 

Кричит, что черт  с ними, с компасом и штурвалом, вы мне только, ребята, белье найдите.  Я, говорит, его уже списал. Ну и коньяк сулит, как положено. 

А нам на  его коньяк насрать с высокой колоќкольни, если квартальная премия медным  тазом накрывается из-за его корыта.

  Собрали мы в отделе собрание, производственное, и стали думать, что с этим дело делать. 

  Зайцева светлая мысль посетила - спихнуть этот катер со всем  водолазным бельем к портовикам. Тем более что повод для этого самый  что ни на есть подходящий: территория завода согласно утвержденному в  Ленсовете плану, шла в аккурат по кромке воды, включая причал, к  которому этот гребаный катер и привязали, а вот сама вода заводу не  принадлеќжала. И, стало быть, мы - заводские менты - за воду не в  ответе. 

А похищенное на катере было, а катер на воде...

  На этом основании мы с чистой совестью спихнули дело о  похищении компаса, штурвала и водолазного белья на портовую милицию.  Нате, мол, вам ребята по самые не балуйся за десять дней до отчета.

  И нам сразу весело стало. За пивком сбегали. Под воблочку  остальные бабки подбили. А что собственно подбивать - у нас тут не ЛУР.  Если за месяц десяток правонарушений наберется и то хорошо.

  Три дня мы еще свой отчет редактировали, начисто  переписывали, для пухлости водичкой разбавляли, и только собрались в  горуправление отчитаться, как тут... 

  Вот тебе, на тебе, куда тебе, во что тебе! 

  Портовики, видать, тоже кварталку получить хотели и дело по  катеру нам обратно отфутболили, да еще с формулировочкой язвительной,  что, мол, дорогие коллеги, мы бы со всей душой это дело к себе на грудь  взвалили, но только акватория Ленинградского порта в вашем районе  начинается за тридцать метров от берега. А тридцать метров воды от порта  до заводской стенки, где катер стоял, это, извините, территория  завода.

  На второй мозговой штурм свистнули всех, включая и водилу  разъездной машины. Он, правда, раздолбай известный, но и его иногда  светлые мысли посещают.

  Сидим. 

  Курим. 

  Хорошего настроения, как ни бывало никогда. Каждый понимает,  что 120 процентов оклада - это приличная отдушина от хронического  безденежья. Мы же не на территории, не в паспортном столе, тем более не  в ОБХСС... Нам взяток брать не с кого.

  Карты да планы все еще раз пересмотрели. Всё точно: порт  начинается в тридцати метрах от берега, но завод кончается по кромке  воды. А дело на столе лежит...

  Тут уж без пол-литра не обошлось. 

  Пришлось водилу за второй гонять. 

  Ну а там, осмелев, позвонили дежурному речной милиции: вот  что, паря, есть в городе-герое Питере речка такая шириной в тридцать  метров. С одного берега ее Кировский завод, а с другой стороны берега  нет вовсе... Жди, короче, нарочного с делом.

  И, что самое удивительное, речники дело приняли.

  Мы в отделе по этому поводу внеочередную пьянку устроили. Но  радость наша была, как и все в этом мире, преходяща и скоротечна. 

  Ровно через три дня приволакивает нам курьер это злополучное  дело обратно с резолюцией от речников, что указанная нами речка в  юрисдикцию Управления речной милиции города Ленинграда не входит. И  даже заверенную карту приложили. Дармоеды.

  Вот такие пироги с котятами получаются. Водичка то  оказывается совсем бесхозная.

Вообще ниќчья! 

А дело у нас. 

А у кого дело  у того и висяк, сам понимаешь...

  Два следующих дня мы лихорадочно искали хоть какой-нибудь,  самый гнутый законный повод спихнуть этот катер с глаз долой. 

Кепу даже  прелаќгали заяву обратно взять, а белье ему найти на общественных  началах. Все как на духу ему, стерве, рассказали. 

А он в амбицию.

  - Если вы целый месяц, - горлопанит, - мое дело по всему  Питеру носите и ничего не делаете, то, как только премию получите, так  вообще мышей ловить пе-рестанете. 

  Сука... 

  Прав ведь.

  Утром тридцатого все на работу, что удивиќтельно, вовремя пришли. Сидим. Бумажки мрачно с места на место перекладываем. 

  А начальник наш, что опять же подкупало своей новизной,  запаздывает. И очень нам это не понравилось. Не иначе как в  горуправлении по поводу висяка турусы на колесах расставляет, чтоб  простили. Зря все это. С тех пор, как пережили мы чурбанизацию МВД, ни  разу не видел я, чтобы такое прощали. Коли что зажать - это пожалуйста,  а как простить - так иди подмойся.

  Часам к одиннадцати вламывается начальник. А сам довольный,  просто блин масляный. Как будто эту ночь не с благоверной мегерой,  дочерью начальника ЛУРа провел, а с самой Мирей Матье. 

  Мы тут же на него всем автобусом накрысились: хватит тут нам  плохое настроение портить неприличными ужимками. Лучше бы думал, как  премию получить. 

  А он нам так загадочно повелительное наклонение от глагола "молчать" через плечо нам кинул:

  - Ша. 

  И за телефон, с нами даже не поќздоровавшись.

  - Вася, привет. Как дела... как успехи... Есть на что квартал обмыть?

  Мне это уже интересно стало, и я отводную трубку потихонечку под ухо подсунул. А на проводе уполномоченный КГБ по заводу.

  - Хреново, Витек, - это он нашему шефу жалуется, - ни одного  дела второй квартал. Накрылась моя премия. Ни за что начальство не  поверит, что на таком большом оборонном предприятии и за полгода  ничего... Плохо работаешь, скажут.

  Тут нам шеф большой палец вверх вскинул и в трубку вальяжно пророкотал:

  - А у нас тут для тебя подарочек небольшой имеется. Боевой корабль тут из стоя вывели: штурвал и компас обнесли.

  После обеда к нам опять кеп с катера наладился Лазаря петь про свое водолазное белье. 

  Ну, мы его остограмили и сочувственно всем оделом по плечу  похлопали. Прибежала, мол, с утра не срамши, Контора Глубокого Бурения  и, как мы не от-бивались, вырвала она это дело у нас силой. Диверсия,  говорят, боевой корабль из строя выведен. А это уже по их департаменту.  А мы еще сопливые.

  - Ыыыыых! - выдохнул каплей горестно, - Налейте еще стаканчик, мужики. У этих сволочей я свое белье ни за что не вырву.

  Москва 1995г.