Цитатки по приколу

Опять флешмоб... Это уже болезнь или что-то настолько же приставучее, что отделаться от нее - дохлый номер. Хуже алкоголизма, чесслово.

Впрочем, как и против алкоголя, против флешмобов я ничего не имею. Иногда можно и повыпендриваться. Тем более, если тема занятная. А Татьяна Кононова придумала занятную идею.

За сим вот мои пять цитат из Темного Истока:

1.

– Мекет Динальт? – поинтересовалась госпожа Винтерс, но не с осторожностью, как это делали все поначалу, а так, словно он был ей чем-то обязан. Ни поношенная рубаха с брюками, ни сапоги, стертые до замши, ни даже пара бластеров редчайшей модели Нэви-51, болтавшихся на его поясе, ее, кажется, уже не смущали.

Брат снял воображаемую шляпу и отвесил нелепый поклон:

– К вашим услугам. – Затем хищно улыбнулся и прибавил: – Симпатичный костюмчик, кстати говоря… Как, впрочем, и содержимое. Должен признать, нечасто в нашу дыру залетают такие хорошенькие иноземочки. Чем могу служить, сладкая моя?

Госпожа Винтерс выпрямилась и метнула в мою сторону быстрый взгляд. Ждала поддержки? Или не привыкла к комплиментам подобного толка? Я на всякий случай кивнул, мысленно укрепившись в догадке, что девица нам попалась не из «простых смертных».

Она заговорила:

– Когда мне вас рекомендовали, то сказали, будто вы специализируетесь на поиске пропавших вещей. Это так?

– Людей, вещей, домашних питомцев – без разницы, – мотнул головой Мекет, продолжая скалиться, точно придурок. – У такой красивой пташки что-то пропало?

– Робот, – заявила госпожа Винтерс таким тоном, будто это было нечто из ряда вон выходящее.

Я едва не закатил глаза. Честное слово, к нам обращались и с более экстравагантными запросами. Взять хоть ту историю со старухой и вилкой…

2.

– Откуда такой интерес? – вдруг и без всяких предисловий спросила она меня, стоило только усесться.

– Ты о чем?

Диана пояснила:

– О лейрах. Откуда у тебя к ним такой интерес? Твоего брата понять несложно, – она метнула короткий взгляд на затылок Мекета, – лейров ненавидят почти все. Но мне не случалось встречать человека, которого бы они интересовали в подобном, почти академическом ключе.

Такое проявление любопытства не могло не удивить. Снова покосившись на девицу рядом, я проговорил:

– На самом деле в моем интересе мало чего академического. Вряд ли больше, чем у мародеров, вскрывавших гробницы. Я изучаю лейров не ради их самих или их прошлого. Мне любопытно понять происхождение источника, из которого они черпали свою силу.

– Тени? – Было видно, как она насторожилась.

Я нарочно выдавил улыбку и кивнул:

– Ага. Они.

Диана помолчала, как будто пыталась уложить в голове смысл моих слов, потом сказала:

– Я слышала о них, но не уверена, что понимаю концепцию.

Я качнул головой:

– Мне кажется, мало кто понимает. И сами лейры не исключение. Я кое-что почитал о них, но ни в одной из книг не нашел прямого объяснения, что же это за Тени такие. Как будто они просто есть, и этого им было достаточно.

– Я видела твою коллекцию, когда искала тебя. Что-то подсказывает, не все из тех книг безопасно держать у себя. Некоторые запрещены Риоммом. Где ты их раздобыл?

– Не только богатеи любят коллекционировать редкости, – пожал плечами я. – Наша работа предполагает общение со всякими чудиками. Странными, опасными, богатыми. Иногда везет наткнуться на по-настоящему редкие вещи. Некоторые даже не подозревают, какими сокровищами владеют.

– И что же? Ты вынуждаешь их расстаться со своими ценностями?

– Что? Нет! Я детектив, а не мошенник. Просто даю клиентам выбор расплатиться за работу не деньгами.

– А тем, на что лег твой глаз, – поняла Диана.

Я согласно хмыкнул.

– Самое сложное в таких случаях, убедить Мекета, что оно того стоит. Но мне, чаще всего, это удается.

3.

В следующее миг мы окунулись в сцену из прошлого, сотканную из световых нитей и проецируемую на крышку стола. Вновь отобразилась мрачная лаборатория, один в один похожая на декорацию к второсортной пьеске об ученом-безумце. Сам Гугса был здесь же, крутился у результата многолетних трудов и что-то тихонько бормотал себе под нос. Казалось, Сивер только что вышел за дверь. Медицинские зонды по-прежнему порхали в воздухе. При этом ни они, ни доктор не обращали друг на друга внимания.

Внезапно неизвестная вспышка прошила изображение, на несколько секунд населив его помехами, после чего все возвратилось на круги своя. Только в самой лаборатории произошли изменения: до того мирно парившие над столами, зонды как по команде замерли, а затем один за другим попадали на пол; изображения на мониторах, транслирующие жизненные показатели младенца в сфере, разом отключились; на разные голоса завопила система защиты и жизнеобеспечения; вырванный из собственных раздумий, Гугса испуганно вертел головой по сторонам, тщетно пытаясь определить причину случившегося сбоя. Только когда в дверном проеме появилась высокая фигура в защитной оплетке угольно-черного цвета и зеркальном шлеме, полностью скрывавшем лицо, стало ясно – это саботаж.

Едва заметив пришельца, доктор переменился в лице.

– Если вас подослал Сивер, – надменно сказал он, распрямив плечи, – можете передать ему, что мне больше нечем порадовать его хозяина.

Незнакомец прошел вперед, вступив в круг света потолочных ламп. Его чудной шлем заблестел вместе с серебристыми наручами, от одного только взгляда на которых, мне сделалось не по себе.

– Напрасно вы, доктор, считаете, будто мне есть дело до этого скользкого ублюдка, – встроенная электроника преобразовала голос до неузнаваемости. – Я к вам по другому вопросу.

Распознав в пришельце чужака, Гугса вытаращил глаза.

– Кто вы такой? Ч-что вам от меня нужно?

– От вас? Да практически ничего. Так, пустяки. – Однако ни тон пришельца, ни его внешний вид пустяковыми совсем не казались. Они казались пугающими. Даже со стороны. – У меня всего пара вопросов, и если ваши ответы мне понравятся, то я, может быть, оставлю вас в живых.

4.

– Нет времени прикидываться дурачком. Хочешь избавиться от фебовцев? Заставь их отступить.

– А я, по-вашему, чем занимаюсь?! – вскричал я, чудом уклонившись от пары выстрелов, пущенных с флаера ящеров.

– Не ори, а думай! Отстреливаясь, ты ничего не добьешься. Но у тебя ведь не только бластер есть. Вспомни о ящике!

Позабыв пальнуть в ответ, я вытаращился на шаманку:

– Откуда вы узнали?! – Страх и раздражение, выползли на поверхность, будто гной, выдавленный из ранки. Они переплелись между собой и устлали взор алой дымкой. Тайная и, быть может, самая опасная сторона моего «Я», прятавшаяся в ящике, рвалась наружу, но никак не могло сбросить крышку. Ощущая ее бессилие, мне захотелось заорать от бешенства. Но я продолжал пялиться на полупрозрачный пузырь маски Тассии Руэ, за которым чудилась понимающая улыбка.

– Возьми вожжи в свои руки, – сказала шаманка. – Управляй, а не подчиняйся.

Я пытался осознать услышанное. Мы по-прежнему летели, если то, что происходило, вообще можно было назвать полетом. Ховер продолжал идти под углом почти в девяносто градусов, а позади и выше, словно в лоханке на привязи, пытались поднять нас к себе неугомонные наемники. Трос натянулся как струна. Если б не какофония постороннего шума, можно было услышать, как он поет на ветру.

– Двигатели вот-вот перегреются! – крикнула Диана. – Риши, если задумал что-то, делай это сейчас!

Это разозлило меня. Я посмотрел на хищные рожи курсу, продолжавшие корчить злорадные гримасы, и перехватил взгляд одной из них. Злость стала топливом, подстегнувшим желание покончить с глумящимися ящерами. Я отрешился от реальности. Вмиг вся эта безумная погоня на головокружительной высоте, отдаленный гул полицейских сирен и вопли пилотов встречных машин как будто выпали из фокуса. Сделались неважными. Как и клан Феб, державший нас в мертвой хватке. Остались только я и ящер, чьи черные-пречерные зрачки-щелки отчаянно сопротивлялись моему давлению. Чем-то это напоминало детскую игру в гляделки. Кто кого? Жаль курсу не знал, что тьме, скрытой внутри моего ящика, невозможно противостоять. Мало-помалу неповоротливый разум стал поддаваться. Я заметил, как взгляд ящера потерял былую осмысленность и сделался совершенно стеклянным.

Это придало мне дополнительных сил и уверенности.

Я мысленно скомандовал: «освободи нас», и курсу безропотно подчинился.

Безвольной марионеткой, глядящей только перед собой, фебовец распрямился, вынул из-за пазухи электронож и, свесившись через борт, несколько раз ударил по тросу.

Фебовцы на борту флаера засуетились. Те, кто не управлял машиной, пытались помешать собрату саботировать охоту, но тот реагировал на все побои с эмоциональностью деревянной болванки. Ведомый неодолимой силой, о которой я сам ничего не знал, он упрямо продолжал пилить.

– Что происходит? – удивилась Диана, когда почувствовала, что сила троса, тянувшего нас назад, стала слабеть.

– Наш малыш сделал свой первый осознанный шаг в большую жизнь, – отчего-то очень довольным голосом откликнулась шаманка. – Не отвлекайся, Риши. Дело еще не окончено. Почувствуй, как шевелится Тень внутри тебя, ослабь цепи, столько лет сдерживавшие ее, дай почувствовать, что такое свобода.

Слова шаманки пролетали мимо, не задевая сознания, сосредоточенного на податливом и мягком разуме курсу. Я не знал, почему никто из его собратьев не догадался убить соплеменника, но разбираться не стал. То, что происходило, отличалось от случая в Цитадели, когда яртеллианские якуны всей стаей бросились защищать нас от серых. Тогда мои силы проявились сами, потревоженные безвыходной ситуацией. Теперь же… Теперь я, как и хотела шаманка, держал вожжи сам.

Наконец трос поддался. С характерным хлопком он разъединился на две половинки. Щелк! В ту же секунду меня будто холодной водой окатило.

– Жми! – заорал я и обессиленный свалился на сидение.

Почуяв свободу, Диана выдавила все, что только было можно из перегруженных двигателей ховера.

Прежде чем мы унеслись за сверкающие в ночи ротонды, я успел заметить, как освободившийся от моего влияния фебовец растерянно уставился на результат трудов своих. Казалось, он не верил, что это все не было сном. Он оглянулся на собратьев и приоткрыл рот, как будто хотел что-то сказать. Потом резко развернулся и устремил ставший затравленным взгляд на меня. Кажется, он что-то сказал. Подошел к борту флаера и перешагнул через него…

В тот момент я осознал, что в жизни не смогу забыть этот нелепый взгляд и то абсолютное бессилие, с которым наемник покончил с собой.

5.

Тишина, окутавшая меня бархатистым покрывалом, напоминала силовое поле, которое гасило любые звуки, даже мое собственное дыхание. Я стоял посреди раскуроченного отсека, но сам себе казался выпавшим из реальности. Будто бы раздробился, рассыпался на множество неровных фрагментов, а потом кое-как собрался заново и теперь не совсем понимал, что, как и зачем происходит. Тассия Руэ сгорбилась неподалеку у перевернутого кресла и натужно дышала. Я не слышал того, как нагнеталась газовая смесь внутрь ее полупрозрачного шлема, но мог лишь представлять себе этот звук. Вместе с воплем сирен, разливавших по переборкам и потолку тревожное алое мерцание. Я вспомнил об акаше, зависшем снаружи голодной катраной, и подумал о том, сколько выстрелов понадобится кораблю, чтобы уничтожить всю станцию? Все вокруг завибрировало. Я открыл рот, силясь выдавить из себя хоть звук, но только выпустил воздух. Я испугался что оглох. Хотя, казалось бы, с чего вдруг? Но потом, когда все-таки подавил дрожь в конечностях, наконец, осознал причину необычных ощущений – почуявшая вкус свободы Тень не желала возвращаться обратно под замок. Чувство не было похоже на то, когда я призвал ее на Тиссане. В тот раз она напоминала дрессированного зверя, которого временно спустили с поводка. Но теперь казалась едким дымом, просочившимся под кожу и напитавшим своей токсичной силой каждую клеточку моего тела. Она бурлила во мне ядовитым варевом, выплескиваясь через край, и жаждала много больше, чем смерть лейры. Это не было ни хорошо, ни правильно.

– Успокой разум, – вдруг зазвучал в голове вкрадчивый голос шаманки. – Дыши ровнее.

Я с недоумением уставился в слабо мерцавшие под дыхательной маской глаза.

Не отреагировав на немой вопрос, она продолжала посылать в мой мозг успокаивающие сигналы:

– Не думай ни о чем. Просто слушай мой голос. И дыши. Вот так. Глубоко и ровно. И ни в коем случае не бойся. У Тени нет воли. Она не управляет тобой. Наоборот – это ты ее хозяин. Заставь ее повиноваться. Верни зверя в клетку. Нам ведь не нужно, чтобы кто-то еще пострадал, верно?

Я согласился. И попробовал сделать так, как сказала Тассия Руэ. Насколько это было вообще возможно, конечно. Потому что с замками на ящике случилась заминка – их с корнем вырвали еще на Тиссане. Как запереть то, что этому больше не поддается? Как собрать воду в кулак?

P.S. Старался без спойлеров, но едва ли преуспел.