Флешмобы про дружбу

Тут когда-то проходили такие флешмобы, я аж целых три насчитала: раз, два, три. Но вовремя я на них не попала, так вот лучше поздно, чем никогда. Теперь я наконец-то выложила проду в 4-ю замороженную часть "Не время для чудес", так что могу поучаствовать. И ещё, в выложенной проде наконец-то есть ответ, почему Забухлон не струсил и не бросил Торна, когда пришлось сражаться против сильного противника - Нарцисса. Хотя версии самого Забухлона и нет, и, скорей всего, её и не будет (ну или будет, это уж как получится, но вряд ли скоро), но другие персонажи сполна перетёрли причины такого поведения, и нет повода сомневаться в том, что эти причины были названы правильно.

Но собственно про саму дружбу. Не так уж с ней всё просто... Чтобы без спойлеров, отрывок будет такой:

* * *

- Это самое трудное, - вздохнул Нарцисс, - Когда у тебя несколько друзей и все они взаимные враги… И ещё не понятно, кто из них виноват, кто прав…

- Да уж, - вздохнула Золя, вспоминая все обстоятельства своего знакомства со всеми здесь собравшимися.

То, что сейчас говорил Нарцисс, она в полной мере могла сказать и о себе тоже. Ведь и одноклассники, и ребята во дворе, все почему-то друг против друга что-то имели, рассказывали Золе о своих конфликтах с другими, склоняя принять именно свою сторону. И как же было трудно! Ссориться не хотелось ни с кем. Ведь другом она чувствовала именно того, кто сам первым к ней выказывал своё расположение и желание общаться. И уже только поэтому была готова ему поверить. Хотя сразу догадывалась, что это может быть неправильно, но совершенно не представляла, что с этим «неправильно» нужно делать. Ведь человек изливал ей свою боль, невольно хотелось его понять и поддержать. Не ясно почему. И это неосознанное желание длилось ровно до тех пор, пока другая сторона не начинала высказывать свою точку зрения. И вскоре Золя поняла, что разобраться кто виноват, кто прав, не так уж просто. Но вот чего точно не хотелось – так это верить в злые намеренья.

Всякий раз, сталкиваясь с подобным, Золя списывала всё это на хотелки, заблуждения, на эмоции, с которыми её приятели не могли справиться, на ошибки в трактовке чужих мотивов и поступков. Ведь самой тоже бывало чего-то ну очень хотелось, или сама, бывало, злилась, подозревала, прочим образом заблуждалась. И хотелось бы, чтобы другие её прощали, если была не права, потому сама пыталась прощать других. Тем более, не такие уж и страшные вещи ребята по двору друг про друга рассказывали, всего лишь об обычных детских вредностях и неправильных детских поступках, за которые взрослые их отчитывают, но всё равно в итоге прощают и любят.

 Вот только сами конфликтующие дети прощать друг другу ничего не хотели. И ещё бы! Ведь когда они разговаривали друг с другом напрямую, выдвигая претензии, всегда это кончалось не компромиссом, а ссорами. И после этого поссорившиеся бегали жаловаться другим, излагая свою версию событий, в которой себя видели правыми, искали поддержки или того самого прощения, всеми своими словами, действиями и видом намекая, мол, ну мне же очень надо, к тому же, я твой друг, так что, даже если я и не прав, принять надо мою сторону!

И попробуй тут не поддержи! Золя в таких случаях всегда чувствовала, что если не поддержит, хотя бы нехотя и для виду, то потеряет друга навсегда. И как хотелось верить, что так называемые друзья оценят её поддержку, запомнят, и в нужный момент поддержат и помогут сами… Но, когда доходило до этого самого момента, все эти друзья свои интересы ставили всегда выше Золиных, даже если помочь или уступить для них не стоило сколь-нибудь существенных лишений.

Когда наступила взрослая жизнь, когда пришло осознание, что больше сквозь пальцы смотреть на чужие мелкие грешки уже нельзя, Золя старалась избегать непорядочных друзей. И с Махой перестала общаться. Хотя, это вышло само собой, ведь в Махе Золя искала исключительно хорошее, искренне надеялась, что всё плохое Маха с возрастом в себе пересилит, и когда общение прекратилось, первое время чувствовала, словно чего-то не хватает. Но потом осознала, что так даже лучше и вздохнула с облегчением. Понадеялась, что найдёт новых друзей в универе, но там мало-мальски общаться выходило только с Трифой, да и то, всё это было как-то натянуто и напряжённо. И тоже хотелось верить, что Трифа образумится, совершит ошибки, сделает выводы и изменится.

А уже потом ребром стал вопрос о том, что поддерживая одних, по отношению к другим поступаешь не просто нечестно, а фактически предаёшь их. И угодить всем сразу становится всё труднее и труднее, надо решиться и выбрать чью-то сторону… И вот тут как раз может оказаться, что не ясно, кого выбрать. Кто во всей этой истории виноват, а кто прав. И эта неопределённость добивала хуже некуда.

...

И главное, что причины такого поведения были совершенно не ясны! За то, что давала тогда слабину, позволяла настраивать себя против других, сейчас было стыдно, хотелось утешиться тем, что от этих детских разборок серьёзно никто не пострадал. Но всё равно, всё это было поводом задуматься: почему так происходит? И почему в таких ситуациях себя всё время чувствуешь в проигрыше? Кончится ли это когда-нибудь, отыщется ли настоящий друг, тот, на которого рассчитывать можно всегда, который не сбежит в самый неподходящий момент в какую-нибудь другую компанию и не станет внезапно твоим врагом. И не станет настраивать тебя несправедливо против других.

Когда подобные разборки начались между духами с Факультета Счастья и Успеха, Золя сначала воспринимала это как продолжение всё тех же детских игрищ. Друзья из воображаемых резко стали реальными, и ставки стали выше, чем в детских разборках. А Золя не знала, чью сторону принять, не могла найти надёжного ориентира, от которого можно было бы оттолкнуться.