Sway (Quien Sera)

Ну, вроде, всё в порядке. Причёска, платье… Изогнувшись как кошка, Катя в последний раз оглядела себя в зеркале со всех сторон. Пора на сцену…

— А сейчас, в завершение нашей программы… — объявила в микрофон Вика Белова…

Бежит время… Вот и прошёл этот год. Андрюше только что вручили аттестат, почти с одними пятёрками. А ей самой вчера на педсовете объявили благодарность и пообещали осенью дать свой класс. Трудно поверить, что когда-то она думала уйти из школы…

— … с солнечных берегов Острова свободы…

На самом деле, это было неправдой. Пластинка, под которую они выступали, была американской — её Игнатию Хуановичу, инструктору танцкласса, прислал кто-то из оставшихся в Испании родственников. Кубинского в их номере было разве что название. Только когда Белку останавливали подобные мелочи? «Катерина Максимовна, ведь так будет звучать гораздо лучше!»

— … зажигательное мамбо. Исполняют лауреаты городского конкурса…

Конкурс самодеятельного танца среди начинающих был просто частью отчётного концерта Школы искусств городского Дворца культуры. Да и участвовало в нём всего четыре пары. Но тут даже и не возразишь…

— … Екатерина Шевченко и Андрей Кузнецов!

Она вспомнила, как они танцевали в самый первый раз. Он был такой неуклюжий, пару раз чуть не наступил ей на ногу. И просто ужасно смущался…

Первой из-за кулис вышла Катя. Посматривая с независимым видом по сторонам, она дошла до центра сцены и остановилась спиной к залу, будто разглядывая что-то, недоступное зрителям…

На это платье они с Алевтиной Степановной убили почти две недели. Ярко-красное, без одного плеча, с большим белым цветком на другом. С оторочкой из страусового пуха по краю сильно скошенного подола. Катя видела похожее по телевизору…

Андрей появился с противоположной стороны. Небрежно продефилировал мимо — и вдруг резко остановился, словно лишь сейчас заметив её присутствие. Медленно развернувшись и засунув руки в карманы, он подошёл к незнакомке с видом избалованного вниманием повесы, но та лишь мельком скользнула по нему взглядом и презрительно тряхнула головой, прогоняя прочь…

Его костюм она сшила сама. Чёрные брюки, узкие, почти в обтяжку сверху и сильно расклешённые от колена — «класс, как в „Бременских музыкантах“», с восторгом одобрил он, кривляясь на примерке перед зеркалом. И чёрная приталенная рубашка, расстёгнутая до середины груди…

На лице молодого франта последовательно сменились неверие, растерянность и, наконец, уязвлённая гордость. Но едва лишь он начал отворачиваться, тишину разорвала первая волна звуков, и красотка поманила его пальцем, дерзко взглянув прямо в глаза. Он замер — и вместе с ним смолк оркестр, только кампана продолжала отсчитывать участившиеся удары сердца. Новый всплеск музыки, он бросился к ней… И снова одни лишь удары двух бьющихся в унисон сердец посреди застывшего во времени мира…

Оглядываясь назад, эта авантюра с танцами оказалась на редкость удачной идеей. После двух четвертей сплошных пятёрок их «дополнительные занятия» начинали выглядеть уже… несколько излишними. А тут Игнатий Хуанович, плюс к трём урокам в неделю, фактически потребовал практиковаться каждый божий день. За что Андрей, разумеется, тут же предъявил претензии маме: в какую беду она его втравила.

«Sway me smooth, sway me now…» — допел и затих голос Розмари Клуни. Под гром аплодисментов, в которых утонули последние ноты, танцоры замерли в имитации страстного поцелуя. Который должен был быть имитацией — но сегодня Катя почувствовала у себя на губах горячие губы Андрея.

— Хулиган! — больше кокетливо, чем испуганно, отругала она его, когда, раскланявшись залу, они убегали за кулисы. — А если заметил кто?

— То решил, что ему показалось. И вообще, ты мне больше не училка. Имеем полное право, свободные люди.

— И ты их всех в этом собираешься убедить?

— Вот ещё, — с шутливым презрением отмахнулся Андрей, — было б перед кем бисер метать. Но заметь, какое лицемерие: вот учуди мы такое на выпускном сегодня, в уголке где-нибудь — так это ж был бы натуральный конец света. Со смертоубийством и выносом тел на поругание общественностью. А на сцене, у всех на виду? Народ рукоплещет, и мы — гордость школы. Потому что, типа, искусство. И первое место в придачу.

— Андрюша, но ведь так оно и есть. На сцене мы художественный образ создаём, а в уголке в спортзале — это разврат.

— Ну, во-первых, не разврат, а любовь. А во-вторых, сама ж нас учила, что искусство — это отражение жизни. И как, по-твоему, что-то хорошее может быть отражением чего-то плохого? Нет, вот ты объясни!

— Андрюш, — со смехом поцеловала его в щёку Катя, — а ты уверен, что будущей профессией не ошибся? Может, с такими склонностями тебе на философский лучше? Ещё не поздно передумать. В общем, кончай умничать — и побежали на бис кланяться. Видишь, публика всё никак не уймётся.