Могла ли Россия стать родиной фашизма?

Могла ли Россия стать родиной фашизма, как стала ею Германия? Я крутил эту мысль и так, и этак, поворачивая под разными углами, выходил на другие мысли с нею связанные… И вот что получилось. Что получилось – представляю на ваш суд. Учитывая, что я – не профессиональный историк, и знания мои несколько поверхностны, прошу строго не судить… не судить, а указать на допущенные с вашей точки зрения мною в этих рассуждениях ошибки. Но предметно. Возможно, что-то покажется повторением уже известных общих мест. 

Написав, что Германия – родина фашизма, я сознательно несколько покривил душой. Фашизм, как политический термин изобретение итальянское. Придумал его Бенито Муссолини, некогда активный социалист (в этом качестве Муссолини, кстати, высоко ценил Владимир Ильич Ленин) во время первой мировой войны вышедший из итальянской социалистической партии и… создавший фашистскую партию. Слово было взято им из римской истории. Фасции – это пучок розог, которые древнеримские ликторы носили связанными, по необходимости, извлекая из пучка одну из лоз для наказания провинившихся. Нередко внутри связки розог находился ликторский топорик. Постепенно утилитарное назначение фасций было подзабыто и они стали символом, в том числе и символом единства. (В Петербурге фасции с топориком посредине можно увидеть в декоративном оформлении многих оград – например на решетке Летнего сада с той стороны, что выходит к Михайловскому замку.) Именно, как символ единства итальянской нации фасции и были использованы Муссолини. Фашизм итальянского разлива, как пишут многие современные исследователи, был не столь «людоедским», как его немецкий собрат, известный под именем национал-социализма, можно сказать, почти «домашним» - больше внимания уделялось созданию «корпоративного» государства, нежели преследованиям «расово неполноценных инородцев», политических врагов отправляли в ссылку и на трудовое перевоспитание – но все это не шло ни в какое сравнение ни с германскими концлагерями, а агрессия фашистской Италии, направленная вовне… Достаточно перечислить ее противников – Эфиопия, Албания, Греция – те еще военные гиганты того времени. Да и то с Грецией итальянцы опозорились, не вмешайся немцы, еще неизвестно, кто бы кого укатал: итальянцы греков или греки итальянцев.
К слову, «корпоративное государство» была модной темой в 20-е годы прошлого века. Особенно, в европейском Средиземноморье. Корпоративные государства пытались построить военные режимы в Португалии, Греции (в советской терминологии они проходили как «полуфашистские» или и вовсе «фашистские»), еще в ряде стран.
В Германии же национал-социализм получил свое высшее воплощение, так же, как большевистский «социализм» - в ленинско-сталинском СССР, маоистском Китае, КНДР. Итальянский фашизм сходен с германским национал-социализмом, примерно так же как режимы Сталина и Тито в СССР и Югославии. И все же корни общие. Какие?
Поражение в длительной войне, национальное унижение, экономический кризис и развал прежнего государства? В Германии именно так и было. Но для той же Италии, где фашизм пришел к власти на 12 лет раньше Германии, это не совсем так. В Первой Мировой войне Италия участвовала на стороне Антанты (то есть была союзницей Англии, Франции и России), хотя и вступила в войну весной 1915 года. И хотя формально Италия стала одной из стран-победительниц в этом мировом конфликте, таких серьезных дивидендов от победы, как Франция и Англия, она не получила. Больших территориальных прирезок – тоже – порт Триест и окрестности, вот и все приращения. И, стало быть, определенное чувство национального унижения итальянцы-«победители» испытали – ведь их союзники французы и англичане получили от победы значительно больше выгод. А тут еще экономический кризис грянул (во время войны экономических кризисов не бывает, промышленность работает, казна платит, а кончилась война – демобилизация вернула мирной жизни большие массы крепких, здоровых, не шибко довольных жизнью мужчин с опытом обращения с оружием, опытом боевых действий, опытом армейской организации, но при этом мирной жизнью не слишком востребованные), рабочие волнения (на севере Италии в некоторых местах забастовщики по примеру Советской России начали СОВЕТЫ создавать), один затяжной правительственный кризис с перманентной сменой кабинетов. Будь итальянские социалисты чуть порадикальнее, кто знает, чем бы кончилось. Но более радикальным оказался бывший социалист Муссолини – и вот поход чернорубашечников на Рим в 1922 году. По сути – путч, поскольку после этого итальянский король, бывший формально главой государства, именно Муссолини поручает формирование нового правительства. Дальнейшее известно – до 1943 года.
В послевоенной Германии ситуация была еще острее: проигрыш в войне, развал страны, территориальные потери, выплата репараций, разрушенная промышленность, кризис, безработица, еще более активные, чем в Италии радикальные социалисты – «спартаковцы», со своими попытками путча и Баварской советской республикой. Но в Германии и претендентов на «национальный реванш» было больше, чем в Италии: «Стальной шлем» - 1918 года создания, монархически-националистическая направленность, полмиллиона членов, до 1928 года серьезно соперничал с НСДАП, в 1934 году слился с национал-социалистами, Младогерманский орден, «Оберланд».
«Пивной путч» в Мюнхене случился через месяц после коммунистического восстания в Гамбурге под руководством Тельмана, в шестую годовщину октябрьского переворота в России (или Великой Октябрьской социалистической революции, если так угодно) и через год после путча Муссолини. Результаты его не шли ни в какое сравнение с успехами итальянского «похода на Рим» - «пивной путч» провалился, но с этого момента звезда Гитлера и НСДАП начала свое восхождение – до 1945 года.
Для того, чтобы радикальные политические силы (неважно: левые, правые, националистические, клерикальные) пришли к власти необходима и крайняя радикализация общественного сознания. В Германии в начале 20-х годов от прихода к власти радикалов, как коммунистических, так и националистических, спасло только то, что сил и у тех и у других было примерно одинаково, и Веймарское правительство довольно ловко лавировало между правыми и левыми, опираясь в борьбе с правыми путчистами на левых, а в борьбе с левыми путчистами – на правых.
Длительное и должно быть скучное получилось вступление, вы уж меня простите. Теперь, собственно, к теме. Как должны были идти события в России 1917 года, чтобы она могла стать родиной фашизма? Для этого в ней должно было одновременно сложиться несколько условий.
1. Проигрыш в войне и чувство глубокого национального унижения, жажда реванша.
2. Наличие больших масс вооруженных (или знакомых с оружием и армейским делом) людей, не пристроенных к мирной жизни и в достаточной степени политизированных.
3. Существование радикальной идеологии, доступно объясняющей, что виновник бед – рядом (еврейский плутократ, капиталист без отечества и т.п.).
4. Глубокий экономический кризис.
К моменту февральской революции 1917 года война Россией еще не проиграна. Мало того, февраль дал некоторый подъем патриотических настроений, принес небольшие успехи русским частям на фронте (особенно на австрийском и турецко-закавказском направлении). Экономического кризиса еще не было – во время войны экономических кризисов, как известно, не бывает, наоборот – ощущается некоторый промышленный подъем . Правда, довольно односторонний. Массы вооруженных людей (и радикально политизированных) присутствуют, но пока - на фронте.
При этом постфевральская Россия очень напоминает Веймарскую Германию (но раньше и на очень коротком историческом отрезке). В июле большевики устраивают путч, пытаясь захватить власть. По странности это совпадает по времени с очередной попыткой наступления русских войск на фронте. И еще с одной цепью (более тайных) событий – военная контрразведка к началу июля приостанавливает производство всех дел по «германскому шпионажу»… кроме дел большевиков, это направление – главное, и там не сомневаются, что большевики получают деньги от немцев – иначе сложно объяснить резкий рост благосостояния большевистских парторганизаций (небольшая группа до февраля, к июлю 1917 года уже выпускает 41 газету тиражом в 320 тысяч экземпляров – для того времени – умопомрачительная сила (из них 27 газет – на русском, остальные на языках национальных окраин империи). Уже выписано 28 ордеров на аресты и Ленин – среди первых. Сведения о «немецких деньгах на большевиков» готовы выплеснуться в печать, а в общественное мнение они уже просочились.
Про этот путч можно писать отдельную историю. Как и через несколько месяцев – в октябре, на стороне большевиков – некоторое количество распропагандированных военных частей. Задача путчистов-большевиков 3-4-5 июля 1917 года – с помощью вооруженной силы свалить Временное правительство и ЦИК (советская между, прочим, власть, но тогда еще она не под контролем большевиков, в ЦИКе заправляют делами более умеренные соцпартии: эсеры и меньшевики) – захватить их тогдашнюю резиденцию – Таврический дворец. При наличии крупных воинских сил – пулеметный полк, 20 тысяч кронштадтских моряков, пришедших в Петроград на сорока различных судах, 176 запасной полк, пришедший из Красного Села, большевики показали полную бездарность организации процесса. Моряки и пулеметчики вышли мощной вооруженной колонной на Литейный проспект. Но стоило раздаться нескольким выстрелам (кто стрелял – так толком и неизвестно), как, паля во все стороны и раня случайных обывателей, путчисты начали метаться. «Разгром» завершил начавшийся дождь, под которым колоны большевистских сил растаяли, как сахар. С запасным полком – вообще беда – по дождю в полной выкладке и с большевистскими плакатами притопали аж из Красного Села (метро тогда не было, - это сильно загород считалось). Пришли к Таврическому – по идее должны были захватить под свой контроль и всех депутатов и правительство разогнать, но… команды нет, время идет. Солдатикам изначально сказали – «надо защитить революцию», наконец появляются «представители революции», но из меньшевистско-эсеровского ЦИКа. – Что делать? – спрашивают солдатики. – Выставьте караулы, и гоните всех, кто попытается к нам ворваться, - отвечают представители тогдашней небольшевистской советской власти. И солдатики так и сделали. Путч провалился. Зачинщики – не главные – под арестом, главные, как только стало ясно, что не выгорело – в буквальном смысле забились в стог сена под Сестрорецком, на выкосах у рабочего Емельянова. Жертвы июльского путча – 16 убитых, 40 умерших от ран и 650 раненых.
И тут буржуи-социалисты показали себя в всей красе: вместо того, чтобы «добить большевистскую гадину», доказать их связи с немцами и предать их гласности, поручить великому конспиратору Борису Савенкову организовать поимку и задержание лидеров путча… все впускается на тормозах. Даже арестованных из тюрем повыпускали – ну как же можно, они же социалисты, революционеры…
Отдадим большевикам должное – они прекрасно умели учиться на своих ошибках. В октябре – путч удался вполне. Хотя окажись на стороне Временного правительства хотя бы один боеспособный полк с хорошим командиром, рискнувшим бы отдать нужные приказы, не оглядываясь на «социалистическую» составляющую большевистских повстанцев, и все было бы по другому.
Участие России в Мировой войне тянулась бы еще несколько лет, скажете вы? Я тоже так думал, пока не прочитал в воспоминаниях Керенского (можно ли ему верить?), что буквально в канун октябрьского переворота Австрия готова была заключить с Россией сепаратный мир, в ноябре ожидался выход из войны Болгарии и Турции. Долго бы продержалась Германия, оказавшись в одиночестве? Очутившись перед лицом измены союзников, кайзер вынужден был бы дать укорот сторонникам войны до победного конца во главе с Людендорфом и подписал бы мир, в худшем случае, в начале 1918 года, а не в ноябре 1918.
И, стало быть, страны Антанты, включая и Россию, - страны победители. И ни о каком комплексе побежденных в России и речи быть не может. Каков был бы в таком случае послевоенный передел мира? Тут, похоже вчерашние союзники оказываются в новых врагах, а вчерашние противники… в союзниках.
Россия претендует на Константинополь и проливы. Положим, на передачу под русский контроль части турецкого Закавказья Англия с Францией бы согласились, но проливы… Нет, Россию бы туда не пустили. Французы бы настаивали на создании независимых Польши и Чехословакии (за счет Германских и Австрийских территорий). Появление независимой Польши в урезанном виде (так называемая Малопольша) подтолкнула бы сепаратистские тенденции на территории Царства Польского (напомню, что к октябрю 1917 года эта территория оккупирована германскими войсками). А стало быть Россия столкнулась с очередным Польским восстанием, которое бы поддержали Англия с Францией. Воевать со вчерашними союзниками как-то не с руки, но вот поддержать ослабленную Германию, профинансировать тамошних ультраправых – тех же членом «Стального шлема» и тому подобных организаций (а они в побежденной стране бы неминуемо возникли) – почему нет? Стало быть при российской помощи фашизм возникает… в побежденной Германии.
А что – неплохой сюжет для романа в жанре альтернативной истории?