Пролог

Приступаю к редактуре второй части «Фазы быстрого сна». Пролог. Черновая версия.

Громче прежнего кричали декламаторы: зверь должен быть убит. На разный лад это повторялось в магазинах и мастерских, в аптеках, парках, гостиных, залах. Прохожие хватали листовки с призывом и, гордые, шли записываться в полк, но Лингард смотрел на них свысока. Он-то записался одним из первых, как только король Арамин объявил войну этим дикарям!

Его отрядили в дивизию, которая отбывала на защиту Карда. Однако подготовка провизии и снаряжения занимала слишком, слишком много времени — ждать было невыносимо, ведь чем быстрее он уедет, тем быстрее вернётся и всем покажет, чего стоит на самом деле.

Он Лингард, Лингард! Не Лин, как постоянно называла мать, и уж тем более не Лин-Лин, как дразнили в школе. А когда он сказал, что вместе с солдатами уйдёт воевать с дикарями-ленгернийцами, это превратилось в «Лин-Лин — врун-врун».

Думали, лжет? А вот и нет! Ну и что, что в приказе призыв с шестнадцати. Он отдал офицеру отцовские часы, и тот вошёл в положение — это ведь опечатка в документах, ему не четырнадцать. Да и рост у него, как у шестнадцатилетнего, даже выше!

В Кард дивизия Лингарда прибыла через десять дней. Город жался к границе, но старшие офицеры поговаривали, что сражение не коснётся их. Да что там, эти звери и не подойдут — Ойвел уже готовил наступление, и вот-вот в воздух должны были подняться самолёты с заложенными в них бомбами.

Хотя от Кийрана, который уже встречался с ленгернийцами, Лингард слышал, что зря офицеры радуются. Старый солдат считал, что новые модели самолётов не идут в сравнение с теми, что были изобретены на родине людей. А ленгернийцы использовали магию. Да и сами они были опасны — он всё говорил про афеноров, которые умирают и возрождаются вновь, про эйлов, дружащих с духами, про сурреев, превращающихся в зверей.

Зверей, ха! Картечь остановит любого!

Однако ни один из самолётов не вернулся. А затем пришли Они.

Они явились тихо: не пали стены, не громыхали городские ворота, не было и воя сирен.

— Зверь должен быть убит, — шептал Лингард, покрепче сжимая ружьё.

Но, наверное, он всё же был трусливым Лин-Лином, как говорили в школе, ведь выстрелить он не смог.

Они не были армией, их было меньше, чем солдат в роте или бригаде. Они не взяли ни снарядов, ни ружей. И даже ножей. Только клыки и когти. Оскаленные морды, рычащие и воющие. Стремительные лапы. Вихрем Они пронеслись по улицам. Не разрушая, нет, но валя на землю, кусая и несясь дальше. Они были подобны чуме, и болезнь эта передавалась легко, а лечения от неё не было вовсе.

— Если укусят, сразу застрелись, парень, — шепнул Кийран.

Укус суррея стоил того, что человек сам превращался в зверя. Нельзя, нельзя! Никак этого нельзя было допустить. Они — люди, они заслужили место под солнцем! А не это зверьё, дикое, не знающее ничего человеческого. Всех надо пристрелить, зверь должен быть убит!

Но почему-то не осталось ни громких лозунгов, ни грозных взглядов. Только огонь, пожирающий улицы. Перевёрнутые машины. И толпы, дикие толпы мечущихся людей. И даже солдаты, точно забыв, ради чего они здесь, вместе со всеми искали спасения от клыков и когтей.

Лингард забывать не хотел. Только почему-то руки никак не могли взять ружьё нормально, выставить вперёд, он цеплялся за него, как за спасительный плот, и крепко прижимал к груди. Надо держать, главное, держать, до последнего! Он же Лингард, Лингард!

Среди отблесков пламени метнулась тень. Зверь бесшумно скользнул за спину. Лингард обернулся — того уже не было. Суррей дразнил, играя, как кошка с мышкой. Парень выставил ружьё. Проклятые руки затряслись, палец никак не попадал на курок.

Запнувшись о собственную ногу, он растянулся на земле. Всего секунду виделось небо, фиолетовое из-за отблесков огня, а затем его закрыл тигр. Лингард видел такого в зоопарке, только тот напомнил упитанную кошку, этот же был огромен и скалился, а из пасти пахло мясом, кровью.

Утробно рыкнув, он вцепился в плечо Лингарда, укусил и запрокинул морду. Секунду в пасти был виден кусок: покрасневшие лоскуты кожи, красное мясо, кровь капнула зверю на грудь — тигр сглотнул и кинулся дальше. Снова показалось фиолетовое небо.

Парень со стоном сел. Всё внутри сковало льдом, в плечо будто впрыснули ледяной сок, который растекался по венам и заменял собой кровь. Не сдержав крика, Лингард упал на землю и распростёр руки.

Когда стих огонь, из фиолетового небо сделалось густо-синим, проступили звёзды, а затем на горизонте задребезжала оранжевая полоска рассвета.

Над Лингардом вырос офицер в зелёной шинели.

— Мы прогнали их? — встать не получилось.

«Не по уставу обращаюсь», — с отчаянием подумал он. Накажут за такое! Ещё и вопросы первым задаёт!

— Они ушли, — коротко ответил мужчина, наставляя на грудь Лингарда ружьё.

«Человек сам превращался в зверя...»

— Это он напал, я защищался, правда! Я не превращаюсь! — взмолился парень.

— Зверь должен быть убит, — процедил солдат и нажал на курок.

«Я же Лин...»