Бабуль, ты чего там потеряла?

    Когда солнце вновь окутало город, а на асфальте остались лишь мокрые пятна, я отправился в магазин за селёдкой и "Наполеоном". Пройдя сто метров вдоль бетонного муравейника и свернув за электроподстанцию, я увидел бабульку. Божий одуванчик в платочке с цветами и бежевом плаще.

    Одной рукой она копалась в вонючем мусорном баке, а другой держала болоньевую авоську, набитую всякой всячиной. В воздухе витал аромат перегнивших отходов, а зелёная жирная муха суетилась над куском свёклы, размазанным по асфальту.

    — Бабуль, — обратился я. — Ты чего там потеряла?

    Она повернулась и сдвинула пальцем платок, оголив ухо. Маленькие глазки блестели, а впалые губы беззвучно шевелились. Высокий лоб и овал лица напоминали о былой красоте.

    — Бабушка, — сказал я. — Ты глухая, что ли? 

    — И чаво? Ну? — ответила бабушка.

    Я вытащил кошелёк, достал пятисотку и протянул ей.

    — Ну ты... Ой! Ой я не могу, — сказал бабушка и отодвинула скрюченной рукой деньги.

    — Возьми, бабуль, на хлебушек. Возьми.

    — Ой! Ой! Не надо, золотце. Купи детишкам конфет лучше. Ой!

    — Бабушка, да я от сердца, на хлеб.

    — Да не нищая я, золотце. Давай ступай. Дай бог тебе здоровья. Давай! Давай!

    Она вновь повернулась к бакам и продолжила перекладывать разноцветные пакеты. Я постоял ещё с минуту, махнул рукой и побрёл.

    "Гордая, — подумал я. — Бомж бы точно взял, а она — нет". Так и шёл до самого магазина с мыслями о бабушке.